Сладкая история

Приторно-сладкий запах создает неприятное головокружение и привкус во рту. Хочется перестать дышать, перестать чувствовать, встать и уйти от сюда к чертям. Слишком много сладкого. Стены со сладким рисунком, сладкие цвета, везде сладкое мороженое, шоколад, печенье, кажется есть даже сахарный торт с розовыми вишенками, рулеты, опять шоколад, опять мороженое. Много мороженого. И кажется в одно из них, полурастаявшее я только что вляпался рукой. Неприятная липкость. Морщусь и едва сдерживаю уже съеденные сладости внутри себя. Слишком много приборной сладости. Чувствую себя сзади, знаю, что твори руки вот-вот сомкнуться вокруг моей талии и это вызывает ухмылку. Ты любишь сладкое. Но твоя главная сладость - я. Даже вес я помогаю сбрасывать, а не набирать новый. Ты любишь пробовать меня на вкус, вылизывать, слизывать. И речь не только о горячем шоколаде, которым ты меня как-то вымазал. Ты считаешь меня сладким всего. Каждый раз я вижу, как ты словно бы пожираешь меня взглядом, словно шоколад со счастливым билетом на шоколадную фабрику Вилли Вонки. Как раздеваешь глазами, словно медленно снимаешь обертку, предвкушая увидеть внутри сладость и золотой клад. Как ты хочешь. Как ты ждешь. Как выжидаешь. И это я люблю в тебе. Ты не представляешь, как это сексуально. Твоя забота. Твоя фишка о согласии. Она словно подталкивает согласиться на что угодно. И я из тех, кто может это сделать. Согласиться на что угодно. Именно поэтому я сейчас здесь. Сижу на краю кровати, накормленный конфетами и мороженным, к которому сам ты даже и не притронулся. Меня уже немного подташнивает от сладких цветов этой комнаты и кружится голова. Наверное, именно этого ты и добивался. Ведь сейчас я так спокойно принимаю очередную шоколадку из твоих рук, чуть-чуть захватывая губами пальцы. Ты вытаскиваешь их и, я знаю, ты улыбаешься. Не вижу, но просто знаю. Улыбаешься широко, одобрительно, с любящей ухмылкой. И все это я люблю. И готов ради этого терпеть даже шоколадную фабрику и реки мороженного. Твое тело наконец-то оказывается ровно позади меня. Ты все еще одет, но я уже чувствую твое возбуждение. А сам я согласился на то, чтобы ты собственноручно полностью раздел меня снизу. Возможно, так влияла эта сладкая атмосфера, помутнившая мою голову. Кажется, эти запахи будут преследовать меня до конца жизни. Я полуголый. Но и ты не можешь увидеть моего возбуждения. Но тебя же это не остановит. Ты придвигаешься ближе. Губы касаются шеей шеи. Даже не губы. Зубы. Я точно чувствую ровный ряд зубов, несильно сжимающий нежную кожу. Меня передергивает. И от стайки мурашек, пробегающихся по позвоночнику вниз, я только больше завожусь. Твоя рука скользит по моему телу с расстегнутым и совершенно новым пиджаком. Такая сильная. Большая. Властным жестом рука. Собственник. И это чувствуется в каждом движении. Касаешься меня. И от этого с губ срывается полустон-полувыход. Температура накаляется. А в жаре сладкие запахи чувствуются острее. Я пытаюсь открыть рот и втянуть в себя воздух, но он пропитан запахом ванильного мороженого и я морщусь. Чувствую, как твоя рука появляется в области моего рта и чуть закусываю пальцы, пачках их своей сладкой слюной. Ведь этот запах ванили уже идет от меня. А ты только одобрительно мурлычешь мне на ухо, убирая руку обратно наверх. - Зая. Зайка из белого шоколада, - томно шепчешь ты. Язык скользит по ободку уха и я снова вздрагиваю, еле сдерживая стон. Не хочу. Не должен. Слишком рано сдаюсь. Ты еще должен попытаться меня уломать. Должен наиграться со мной. Насладиться вкусом сладости с выигрышем под симпатичной оберткой, уже снятой наполовину. Перед тем, как ее съесть. - Кто зайка, а кто тот еще котик, - усмехаюсь, прекрасно зная, что у тебя аллергия на кошек. Но никак не могу удержаться. Ведь ты сейчас так похож на кота. Кота, наевшегося сгущенки. Немного опьяненного этим угощением. И я в таком же состоянии. Я опьянен этой сладостью. Она уже застлала мне глаза, впиталась в кожу и в кровь, смешалась с воздухом в легких. Мы оба погрузились и прописались в этом сладком сне. Ты дотрагиваешься до соска, резко его сжимая. И в этот раз я ломаюсь. Не могу сдержать стона и вцепляюсь рукой в твое бедро, комкая штанину. У тебя липкие от мороженного пальцы. Я помню как слизывал с них это холодное лакомство всех вкусов. И ванильное. И клубничное. И шоколадное. И фисташковое. И ты давал мне с этих рук фруктовый лед, я слизывал его подтеки прямо с них, смотря тебе прямо в глаза. В них было столько желания. Столько вкушения, столько обожания. Если бы ты был действительно котом, то я был бы твоей сгущенкой. Если бы ты был драконом, то я был бы твоим сокровищем. Если бы ты был вампиром, то я был твоим донором. Если бы ты всегда был просто собой, то я всегда просто был бы твоим. Вторая рука выскальзывает из моего рта, после того, как я уже забыл держать ее зубами. Она переходит вниз и крепко обхватывает второй сосок. Я снова срываюсь на стон, не выдержать этой сладкой пытки. В прямом смысле сладкой. Мое сознание помутнилось и превратилось в сгусток ванильного сиропа, температурой которого управляешь исключительно ты. Ты и только ты. Кожей ощущаю ухмылку. От нее шея становится на долю секунды становится влажной от горячего дыхания. Я уже не пытаюсь сдержать тихие стоны. Тихие, но в них очень многое, что читаешь только ты. Ведь другие их не слышат. Стискиваю колени вместе и отодвигаюсь назад, стараясь прижаться ближе. Ты заставляешь при этом наклониться вперед. Твой приторно розовый свитер шоркается о меня. И я готов ненавидеть его больше всего на свете. Прозвать его вещью дьявола. Ведь именно он не дает сейчас ощутить жар твоих рук. Хочется снять свой пиджак, чтобы проклясть ту вещь вдвойне, когда она не будет давать соприкоснуться спиной с твой грудью. Словно слышишь мои мысли. С тобой такое часто бывает. Резко дергаешь пиджак, опуская его сначала до плеч. Я сразу чувствую, как жадно проходятся твои губы по моим плечам с весьма значимой татуировкой. Закусываю нижнюю губу, уже почти не чувствуя, как ты полностью сдергиваешь с меня последнюю одежду. Я жду. И это единственная мысль, которая бьется в моем мозгу, прекратившемся в сладкий сироп. И ты снова слышишь. Проходясь пальцами по моей шее, ты успеваешь коротко поцеловать меня в висок и отстраняешься. Всего на пару секунд. Чтобы снять свитер. Но и они мне кажутся очень долгими. Когда ты наконец снова придираешься ко мне. Когда я чувствую жар твоего тела, слышу, как бьется сердце. А ты контролируешь мое. Стискиваешь грудь над ним, словно хочешь вырвать. Твой язык снова и снова проходится по набухшей пульсирующей венке на шее. Дыхание сломано. У обоих. Возбуждение. У обоих. Сладость. У обоих. Приторность. У обоих. Желание. У обоих. Помутнение. У обоих. Жар. У обоих. Терпение. Нет. У обоих. Выдержка. Сдала. У обоих. Гортанный вскрик принадлежит словно бы не мне. А белый выплеск чего-то всякого и не менее притворного по запаху уж тем более. Но сразу после этого мне вдруг становится очень вязко. Очень лениво. Очень сладко. И твое дыхание, вторящее моему, успокаивающееся сердце, говорят, что ты испытываешь то же самое. Значит, придется постирать эти твои брюки. Тихо смеешься. Не приторно. А светло и чисто. И вмиг становится так же и в этой комнате. Светло. Тихо. Спокойно. Словно бы и не было всей этой сладости. Только на языке еще вкус мороженного. Но и его ты быстро стараешься стереть поцелуем.