Новые пионеры

      Зазвенел будильник, возвещая начало нового дня. Я мягким движением повернул ключ, откинул одеяло и потянулся. Эхх!.. Люблю это время, тишина и спокойствие кругом. Окно запирать на ночь я не стал, поэтому в домике было прохладно, его наполнил запах свежести. Я шумно вдохнул и улыбнулся. Вперед, пионеры, дружным маршем к великим свершениям!       Служу Советскому Союзу!       Я с легкой грустью посмотрел на свою ладонь, сложенную в традиционном приветствии. Всегда мечтал отдать честь перед большой толпой, прямо со сцены, будто председатель компартии. Или начальник завода… Ну, недолго осталось, кончится лето – начнется моя учёба! Встречай меня, Ленинград!       Встав с койки и немного размявшись, я начал одеваться. Продел кожаный ремень, надел часы, аккуратно завязал галстук и поправил значок с изображением товарища Ленина.       Служу Советскому Союзу!       Когда-нибудь я скажу это не самому себе в зеркало, а гордо отдам честь трудящимся. Улыбнувшись напоследок, я отправился к умывальникам, по пути наслаждаясь запахом утра. Роса-роса, мм!.. Прошагав мимо площади, я вышел к… к… к чему я вышел?       Передо мной стояло бревенчатое здание, больше всего напоминавшее баню. Погодите, где умывальники? Баня ведь в другой стороне! Да и где дрова наши, которые мы вчера с ребятами кололи для девчат? Ладно дрова, но где инструменты?       Дверь бани резко распахнулась и оттуда, широко зевая, вышла Двачевская. Да уж, доброе утро, страна, горе ты наше… на-на-луковое…       — Алиса! — вырвался у меня вопль негодования. — Как это понимать? Во что ты одета? Где, скажи мне на милость, просто где ты это нашла? Опять с Ульянкой баловались? Это ни в какие ворота не лезет!       Алиса, одной рукой придерживая на голове непонятую конструкцию из полотенца, а второй запахивая ну очень открытый халат, смерила меня своим надменным взглядом, да так, будто пригвоздила к земле. Вдруг её брови поползли вверх, она поперхнулась и сложилась пополам от хохота.       — Е-ебать ты Сунов деби-ил…       Я раскрыл рот от изумления. Хоть это и была Двачевская, даже она не могла такого сказать!       — Алиса! Что ты себе позволяешь! — я упёр руки в бока, подражая нашей вожатой, когда та была злой. А я сейчас и вовсе разозлился, где это видано!.. Слов нет!..       — Фамилия у тебя и так пиздец, но видок твой… ааа… ааа… умираю… — Алиса сползла по стенке и села на деревянный пол.       — Я решительно против твоих слов! Во-первых, Персунов! А во-вторых, ты сейчас… — и я подошел к ней и рывком поднял на ноги. — Отведу к Ольге Дмитриевне, прямо сейчас!       — О, ты чё так рано, Сун, ёп, — из бани вышел Шурик в одних трусах и полотенцем через плечо.       — Шурик! Как так?! — я сорвался на крик. — Чем вы там занимались с Алисой! Одним выговором не отделаетесь! Я вас…       Моя челюсть чуть не упала на землю вопреки всем законам великой физики. Пусть Шурик и вышел из бани без очков, но его глаза! Они ярко-зеленые!       Шурик посмотрел на меня и незамедлительно съехал по стенке, неимоверно гогоча. Алиса уже не могла смеяться, она просто икала.       — Да что вы ржёте с утра пораньше как лошади, — раздался недовольный голос Сыроежкина из глубины здания, а через пару секунд показался и он сам, — Сун чё, решил Алисе присунуть?       Тут он уставился на меня, а я на него. И без того шокированный поведением ребят, сейчас я испытал повторный шок.       — Бля… — только и сказал Сыроежкин, запуская пятерню в свою шевелюру. Прямую, черную, длинную шевелюру.       Я и сам знал пару крепких словечек, выучил, когда помогал деду со сваркой. Дед мой прошел войну, и доносить до людей прописные истины умел как никто другой. И сейчас я ответил Сыроежкину тем же, то есть забористой тирадой, которую однажды в детстве дедушка выдал, когда я прошелся по свежезалитому бетону во дворе.       Да уж… Я сделал шаг назад, но не удержал равновесия и шлёпнулся на землю.       Сыроежкин расплылся в широкой улыбке, хоть от гогота удержался. Смех сотрясал его изнутри, но всё же...       «Спасибо, товарищ», — подумал я, вытирая внезапно выступившие слёзы на глазах.       Шурик подошёл и протянул руку, дабы я поднялся.       — Бля, ну ты это, застёжил конкретно… Где ты эту хрень взял? Просто, блядь, где? Я-то думал, куда ты втопил после начала сразу, а ты вон что…       — Батя привез, инфа соточка, — выдал Сыроежкин.       Я всё ещё пребывал в ступоре. Не знаю, как они могут выдавать такие матерки раз за разом, но мои уши явно перегорели, как лампочка в клубе, которую я вчера чинил вместе с тобой, кстати, Сыроежкин! У-ужас… Что с нашими пионерами? Ладно Алиса, она… она может. Но вы-то, вы!       — Сунов, я теперь понимаю, за что тебя бабы любят. Умеешь ты к каждой подход найти, эт'точно, — Алиса подошла поближе и наклонилась рассмотреть мой значок. — Знакомый дедок…       Меня чуть инфаркт не хватил. Я инстинктивно сделал шаг назад, будто защищая вождя от слов Алисы, и вновь упал, хватая ртом воздух.       — Бля, Сун, вставай, заебал. Или ты готовый? — Шурик вновь протянул мне руку, но я не думал подниматься.       — Слышь, ему ж вчера плохо стало, он же сказал, чё ушел-то, — Сыроежкин положил ему руку на плечо, — не трогай чела. Ща Сун отойдет, да?       Я судорожно кивнул. По ушам будто рубанком поездили. «Дедок». Я думаю, что лет пятнадцать назад Алису бы расстреляли на месте, скажи она подобное. Нехорошо так делать, ой как нехорошо, за неуважение партии-то, но Алисе можно было простить один раз. Только один.       — Ох, Сун, ты вот с утра зря начал, только, бля, опохмел намечался, видишь, помылись по-резкому в душе… — Шурик с Сыроежкиным обошли меня с разных сторон и подняли под руки.       — Спа-спасибо, друзья, — голос ко мне понемногу возвращался. Хоть бы заикой не остаться!       — Нормально, братан, своих не бросаем. Пошли тебя обратно отведём, есть чем опохмелиться, я так понял.       И вот так, в одних трусах и шлепанцах, бравые роботехники повели меня обратно в домик, а следом за нами пошла Алиса, неся в руках пакет, очевидно, с одеждой.       Как сказала недавно жена Ивана Васильевича — «и тебя вылечат, и тебя вылечат, и меня вылечат».       Надеюсь, что это страшный сон. Очень страшный сон.       Протащив меня через площадь, физики пришли к выводу, что я невменяем. Да, именно невменяем! Пусть они правы, но это временно! Вот сейчас я возьму себя в руки и…       Перед домиком мы остановились.       — Сун, ты как? — Сыроежкин поводил ладонью у меня перед лицом.       — Н-нормально… — я нервно сглотнул.       Я был готов к труду и обороне, но не к этому — мой домик заметно преобразился, как и умывальники. Насколько заметно? Достаточно! Уступив своё место облицованному бледным кирпичом строению, он поверг меня в шок, правда, не сравнимый с уже пережитыми.       Уныло вздохнув, я подошёл и толкнул дверь. Не поддалась.       Сыроежкин достал из моего нагрудного кармана ключ.       — Эля, — обратилась к кому-то Алиса.       — Бля, чего? — недовольно сморщился Сыроежкин.       — Чё ты к нему лезешь? Сам откроет дверь.       — Да ну, это ещё на два часа, давай уже зайдем и посмотрим, чего он там принял.       — Сунул! — загоготал Шурик.       «Что за гадость?» — я покачал головой. Понимаю, они могут ругаться, понимаю, я пош—л к бане вместо умывальников, понимаю, отвести меня в другой дом, но вот то, что Сыроежкина называют Элей, я отказываюсь понимать!       Сыроежкин отворил дверь, и я шагнул, нет, скорее, ввалился в домик, так хотелось покончить с этим сном. Не может быть этого взаправду, просто не может быть! Так и застыл посередине комнаты, изучая абсолютно незнакомое окружение.       Вдруг раздался хруст.       — Бля-я… Сунов, я твой айфон малясь помял, — раздался голос Шурика.       Я обернулся и увидел у него в руках маленькую коробочку, с которой он ногтями снимал краску. Толстый такой слой краски, как гуталин.       — Не, не сломал, — встала рядом Алиса, зашвырнув пакет аккурат на мою постель, — это ж тебе не «шестёрочка», это нормальный, человеческий кирпич. Хотя, канеш, от твоей пятки его спас чехол.       Сыроежкин подошёл ко мне и закинул руку за шею.       — Сфоткай нас, пока Сун не отошел.       — Пага, давай селфи, назовем потом… — Шурик быстро встал от меня с другой стороны, на меня спиной оперлась Алиса, и все мы уставились на маленькую коробочку, с другой стороны которой было зеркальце. Очень странное, кстати говоря, зеркальце.       — …Сун окончательно ебанулся!       — Почему, просто модно оделся, что ты так, — Алиса беззлобно ткнула Шурика в бок.       — А если я тебе? – тот погрозил девушке внушительным кулаком.       — Угомонитесь, лучше помогите прибраться, — Сыроежкин уже ходил по комнате и собирал разбросанные вещи, очевидно, мои.       Шок потихоньку прекращался, но начиналась истерика. Не знаю почему, но мне хотелось смеяться; смеяться, смеяться и ещё раз смеяться всей нелепости этого сна и этих речей. Что за слова они используют? Почему у Шурика такие ярко-зелёные глаза? Почему Сыроежкин покрасил волосы? Почему меня упорно именуют «Сун» и никак иначе?       — Эля, помоги, — Алиса участливо посмотрела мне в глаза.       Это не наша Двачевская, нет, это какая-то другая Алиса, словно после посещения Изумрудного города, где ей подарили… подарили… Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Взгляд ее был каким-то иным, будто взрослым. Не та задорная и хулиганистая Алиса, которую боялись все (в том числе и я!), а заботливая Алиса, Алиса-сестра, выросшая и понимающая, что такое ответственность. Настоящая пионерка!       — Эля, видишь, он в ступоре? Помоги, блин, — и Двачевская аккуратно взяла меня за руку и с помощью Сыроежкина усадила меня на кровать.       — Сун, ты вообще понимаешь, что происходит? — задал мне вопрос ныне брюнет.       — Признаться, нет, — я покачал головой.       — Ну смотри, — донесся голос Шурика с другой кровати, — мы вчера бухали, так? Так. Ты сказал, что тебе батя звонит и ушёл. Так? Так.       — Не так, — прервал его Сыроежкин.       — Эля, погоди, ёпт, дай договорить.       — А почему Эля? – влез в разговор и я.       — Что? — Алиса наклонила голову и вновь посмотрела мне в глаза.       — Почему Эля, спрашиваю.       — Ну бля, лучше твоего «Суперсоника», — покачал головой Сыроежкин, присаживаясь на корточки.       — Электроник! — заржал Шурик.       — Суперсоник! — щёлкнула пальцами Алиса и тоже засмеялась.       — Да ну вас нахер, — отмахнулся объект насмешек, — тупейший видос.       — Ладно, пусть будет Эля, а не Электроник.       Я, наверное, единственный во всём лагере относился к этому странному прозвищу с неодобрением и называл будущего робототехника исключительно по фамилии.       — Ну это что-то края крайние, на самом деле, — Эля устроился поудобнее и начал стягивать с меня обувь.       — И не говори, — Алиса взялась за мой галстук.       — Э-э, ребят, что ж вы делаете-то? — испуганно начал я. — Зачем меня раздевать?       — Чтоб ты спать лег, пионер, блядь, — Алиса отвесила мне подзатыльник, — как ты его завертел, а?       Я отстранился от девушки и сам развязал галстук, снял значок.       — Э, крашеный качок, хватит с него обувь стягивать, там и до шорт недолго, знаем мы тебя… — вновь заржал Шурик, выставив коробочку в нашу сторону.       — Пошел ты, — Эля выставил кисть с оттопыренным средним пальцем.       — Пальцы переломаю, э.       — Да канеш, ты мой пресс пробить не можешь, очкарик.       — Так я тебе по ебальнику съезжу, что ты хотел. Я ж по-братски тебя только в пузо бью.       — Знаете, товарищи, я напрочь не понимаю, что происходит, но ваше решение уложить меня спать я полностью поддерживаю! — я отсалютовал и быстро скинул рубашку, стянул ремень и развалился на койке. Она, кстати говоря, была ещё теплая, будто полчаса назад я встал именно с неё. Немного стыдно раздеваться перед Алисой, но я отвернулся к стене и прикрыл глаза.       Надеюсь, этот сон прекратится! Бывают же невозможно реальные сны, как, например, Лена рассказывала на днях. Точно, мы ещё про перемещения в космосе спорили, ох уж этот принцип червоточины, который Мику объясняла с помощью саксофона…       Я хихикнул, и тут меня озарило. Если это не сон, то путешествие во… допустим, во времени. Нет, в параллельный мир! Точно, такие же люди, такие же места, только чуть другие.       Алиса аккуратно провела пальцем по моей спине, отчего по ней побежали мурашки, и пошла к Шурику. На ту же кровать уселся Эля.       Я выспался, но пусть лучше полежу, царица наук логика – а я не соглашусь ни на любые другие утверждения! – должна подсказать мне выход. Например, закрыв глаза, я проснусь.       Стоит постараться проснуться, но меня привлёк шёпот ребят.       — Парни, у нас проблемы.       — Что такое?       — Заметили, что Сун ненастоящий?       — Как так?!       — У него шрама нет на спине, который я ему оставила.       — Да, и на губе тоже, кстати, в чём прикол?       — Ладно он переоделся в пионера, это реально затравил, — товарищи захихикали, — но вот смотри, где его одежда? Всё здесь валяется, кроме бридж и майки.       — Одни тапочки вон, вторых нет.       — Я думаю, трусы тож на нём!       — Дебила кусок.       — Слышь, а он точно уснул?       Это был очень интересный разговор, надеюсь, что горящие уши не выдали меня с потрохами. Жаль, не понять, кто и что именно шепчет. Насколько я понял, это не шутка, ведь невозможно подменить баню, умывальники и два домика местами, да так, чтоб я даже не понял, а уж теперь не понимают и они. Неужели это и правда искривление времени и пространства Мику, когда она пыталась засосать меня в свою музыкальную трубу? Страшное-страшное заморское заклятие!.. Не верю я в подобную ерунду, но уж больно походит на правду. А давайте отбросим все действительно невозможное, как советовал классик!       — Слышь, а помнишь, Сун же и рассказывал, что это место проклято, здесь раньше советская лаборатория была военная!       — Блядь, и что?       — Топор в плешто!       — Угомонитесь оба, разбудите его! Так вот, типа здесь уже перемещался человек из будущего...       — Точняк, я тоже вспомнил, Сун рассказывал, ему типа батины коллеги рассказывали о таком.       — Я думаю, что это всего лишь сон, — я рывком встал с койки и посмотрел на ребят. Те замерли, будто вдруг грянул гром. Эля мгновенно спрыгнул с кровати и подлетел ко мне, готовясь поддержать. Я непонимающе уставился на него, Алиса охнула.       — Тебе же нельзя резко вставать, Сун!       — Я вообще-то в отличной физической форме! — я отодвинул Элю и встал на руки.       Алиса повторно ахнула, Шурик с благим матом свалился с кровати, а Эля... — нет, Сыроежкин, что за дурацкое имя, пусть даже это не ты! — Сыроежкин схватился за мои ноги.       — Отпусти, я стою, — процедил сквозь зубы я.       — Л-ладно... — и Сыроежкин разжал руки, медленно шагнув назад.       — Ох...       — Двачевская! — я вновь рявкнул. Сейчас научим их дисциплине, как полагается пионерам!       И тут мой взгляд упал на плакат, лежавший под кроватью. Сменив положение, я потянулся за ним — это оказался календарь за... за... за... 2014 год! Не верю! Я протёр глаза и ещё раз посмотрел. «2014 год», — гласили цифры на большом листе. Крепко зажмурившись, я помотал головой. Нет, цифры никуда не делись, даже стали отчетливей.       — Итак, друг мой Уотсон, элементарно. Не будем говорить о домыслах, они всегда пагубно сказываются на расследовании, будем оперировать фактами. Ваша похабная речь, неизвестно куда улетучившийся домик, непонятный Сун, календарь за 2014 год... Я и правда в будущем? Это не сон?       — Ничуть, братан, — покачал головой Шурик.       — Не-а, не сон, — произнесла Алиса.       — Это просто пиздец, — добавил Сыроежкин.       Я погрозил ему кулаком.       — Я, конечно, не цитировал сэра Дойла, но! Но! — я сделал паузу. — Ваша речь вообще никуда не годится! Даже если я сплю, это стыд и позор, так выражаться для пионера!       — Слышь, пионер, — саркастично улыбнулась Алиса, — не знаю, что ты сделал с Суном, но...       — Молчать, женщина, человек речь толкает, — ткнул её в бок Шурик.       — Угу, как только от шока отошел, так и пришел коммунизм строить, — съязвил Сыроежкин.       — Ах так? — я присел на кровать и принялся надевать рубашку. — Тогда ты теперь Электроник, товарищ, никакой не Сыроежкин. Правда, и Элей я тебя звать не стану, это слишком ужасно. Но я, товарищ Персунов и будущий комсомолец, обещаю сделать из вас примерных пионеров даже за этот сон, подобный дню! Служу Советскому Союзу!       — Они все там такие?..