Shining April-san

Старое здание школы нелепо и грубо смотрелось, будучи окруженным новейшими стеклянными зданиями, определёнными под офисы. Мы все часто думали, что, не протянув ещё парочки недель, школа и вовсе рассыплется, но, как ни странно мысль эта тут же исчезала, стоило только взглянуть на возвышающихся сверкающих гигантов из широких окон школьного коридора. Каждый раз, когда я шла по, буквально кишевшему, студентами коридору, всю внутренность мою возмущало то монотонное равнодушие, какое часто можно заметить в толпе, собравшихся без какой- либо цели и удовольствия, людей. И хотя для меня, ученицы десятого класса, посещение школы также было всего лишь одним из многочисленных моих обязательств, безразличие слоняющейся туда-сюда массы людей пугает меня и раздражает. Но пугают отнюдь не их тусклые глаза, и не пустые, одному Богу ведомо, чем набитые головы, а ежедневная надобность, хоть единожды проскользнуть по тому же коридору. Сделать шаг навстречу толпе, встретиться с отсутствующими взглядами людей…одновременно всех их будто и не существует вовсе. Как и между всем, что видимо нами, и тем, что нам невидимо всего один шаг. В этот момент, впервые за долгое время, действительно ошеломляющая картина внезапно прервала размеренный ход моей «шагающей» мысли. Мой, случайно скользнувший по безупречной зеркальной глади, взгляд, будто споткнувшись, остановился на необычной и тревожной детали. На внешней стороне одного из новейших и, безусловно, шикарных балконов, едва сохраняя равновесие и подозрительно понуро склонив голову, стоял молодой человек. Всё твердило лишь об одном: юноша совершенно точно намеревался стереть для себя ту самую грань, разделяющую материальное и нематериальное. Нечто смутное, подобно туману, легко обволакивало тревогу и мерзко нашептывало мне: « Иди прочь, опусти обеспокоенный взгляд! Всё, что сейчас происходит- не твоего ума дело…» И я не скрывая ужаснулась этому шепоту, ведь мысли совсем не случайно судорожно сжались в один единый комок. И всё происходящее, что не пригрезилось мне, как то иногда бывало, не безразлично! В следующее мгновение юноша уже решительно и легко занес над обрывом ногу, я же руку, что тут же изо всех сил ударилась о холодное стекло старого окна. Но, к моему сожалению, должного эффекта это не произвело. Как сильно от этого удара содрогнулось всё внутри меня, но как же так вышло, что этого не услышала ни одна живая душа вокруг?! Незнакомец, ничего не подозревая, продолжал обреченно смотреть вниз, словно пытаясь оценить собственные шансы на верную погибель. В тот час какое-то лёгкое безумие завладело всем моим телом, и я легко в мгновение ока очутилась на белом, давно уже когда-то крашеном подоконнике. Не теряя надежды, отыскать хоть какой-нибудь способ открыть окно, докричаться до бедолаги, не оставляя веры в свои и Высшие силы, и в силу совокупности самых разнообразных обстоятельств. Но ручек у старых окон не оказалось, и как на зло, давным-давно заклинило замки. Я частенько говорю: «Как бы часто и скоро к нам лицом не поворачивалась привередливая удача…», но по правде говоря, для тех, кто отнюдь не брезгует работать руками, удача - почти как двоюродная сестра. Разумеется, при условии, что руки растут из изначально задуманного места. И теми, онемевшими от испуга и несколько затянувшейся паники, руками я продолжала судорожно ощупывать оконную раму. Увы, совершенно честно будет заметить, что железное спокойствие безнадежно сонных студентов сия «картина маслом» возмутила ровно в той мере, как если бы каждый из них наблюдал подобное едва ли не каждый день. Вскоре мне всё же ужалось найти на ощупь ручку фрамуги. Казалось бы, один поворот не очень то и хитрого механизма и всё спасено! И это в самом деле, было бы превосходно, однако парень, по-видимому, не был намерен хоть на шаг отдалиться от устрашающей, но такой желанной цели, что в свою очередь означало, что медлить я не имею ни малейшего права! Это становилось похоже на некую жестокую игру. Один его шаг, служащий стимулом моей находчивости, следом молниеносная игра взглядов, чем-то подходящая на ожесточённый, но, тем не менее, молчаливый спор. Схема проста: удар- ответ. Но от всего этого, и осознания собственного бессилия становилось всё проще тронуться умом. -Нет! Пожалуйста, не нужно! Прекрати! Не смей! – только и успевала я хаотично выкрикивать в открытую фрамугу предательски - дрожащим голосом, и биться, будто сбитая с толку раненая птица. Парень на противоположном балконе в замешательстве ещё раз окинул меня взглядом. Однако, в эту минуту, какая-то ещё неведомая, но не невидимая сила, подобная той, что так ловко подкинула меня на подоконник, теперь же, заботливо обхватив меня за обе руки, опустила обратно наземь. Сознание, окутывало теплом безопасности и дружеской заботой, и оно абсолютно обескураженно застыло. Внезапное оцепенение оборвал знакомый, звонкий и резкий голос: -Матсуру Атта, - послышалось за спиной,- Скажи одноклассникам спасибо, за то, что опустили тебя с подоконника и будь так добра, потрудись объяснить своё неподобающее поведение!.. -А как же по-вашему «подобает»?..пройти мимо…пускай, только держись достойно…-отозвалась еле живо во мне утихомиренная мысль. И в самом деле, я упомянула полный бесконечно сонными студентами коридор.Но в отличие от первых, учителя сегодня были на всеобщее удивление бодры и бдительны. А тем временем балкон, на котором ранее стоял несчастный оказался совершенно пуст… *** -Скажи, ну неужели тогда ты совсем ничего не смогла бы сделать?- спрашивала, склонившись надо мною, довольно милая, добродушная, хоть и простоватая школьная медсестра, перебинтовывая мои разбитые ладони, и продолжила,- Ты ведь никого и никогда не сумеешь насильно заставить жить! При этих словах в больших и тёмных её глазах было столько той, такой редкой в наше время доброты…и этот назидательный тон в её голосе. Именно такими должны быть воспитатели в детском саду, было во всём этом что-то по-матерински добродетельное. -И дело с концом!- с особым энтузиазмом, дважды прихлопнув, сказала она, закончив колдовать над особо сложной «перевязкой», и оставалось не ясно, говорит ли она о судьбе печального незнакомца с балкона противоположного дома, то ли это было обо мне… - Только, что же нам теперь с тобой делать?- призадумавшись и подперев рукой голову, спросила медсестра, как ,бы невзначай мимолетно соприкоснувшись со мной взглядом. И уловив промелькнувшую искру надежды в моих глазах, она нехотя взяла какой-то первый попавшийся ей под руку листок Всего через минуту она отдала мне в руку записку, на которой каждая буква была аккуратно и старательно выведена, и очень недовольно, о чём свидетельствовало выражение её лица, отпустила меня, освободив от всех оставшихся в тот день уроков. *** Но несмотря на строжайшее указание немедленно отправляться прямиком домой, мыли подло сговорившись с ногами, и едва преодолев границу школьного порога, почувствовали себя совершенно свободно понесли меня под балкон того самого злосчастного дома напротив. «Куда? Зачем!? Наверняка, уже слишком поздно…» терзались мысли у меня в голове. Однако увиденное там шокировало меня во много раз больше, чем всё то, что я могла и, казалось бы, так боялась увидеть. На балконе и в самом деле, я не наблюдала ни души, как собственно, и во всем дворе. Такая не естественная мертвая тишина… помешать ей, казалось бы, боялись даже птицы. Однако в тоже мгновение наверху послышался едва слышный шорох. В окне на уровне седьмого этажа я увидела знакомый силуэт, который теперь, с ещё никуда не успевшим деться, недоумением обратил на меня свой взор. -Ты та самая мелкая?! - без малейшей интонации спросил низкий мужской голос. -Меня зовут Матсуру Атта! – громко возразили остатки гордости внутри меня. -Ну что ты там стала!? Зайди хоть на чашечку чая! Седьмой этаж, первая квартира слева…