Dazzle me

Щелчок. Несколько тихих секунд и на белой ткани, висящей на стене, появился черно-белый фильм. - Ну, давай же, сюда! Что ты стоишь как идиот? - кадр сменяется следующим кадром, а кинолента накручивается, чтобы закончиться снова и показать все свои внутренности. Старый подвал с небольшим окном в чайной пропах сигаретным дымом и воспоминаниями о прошлом. Исину от отца достался старый проектор, который долго валялся в пыли где-то в квартире. Сегодня ночью он решил пересмотреть старые кадры, доставая тяжелую железную конструкцию из-под старых коробок на чердаке небольшого дома, который и настоящим домом ему никогда не был, но это неважно. - Смотри, это же сакура! Смотри! - на экране раздается заливистый смех, а черные глаза-щелки смотрят с радостью и ты-идиот-может-веселиться-начнешь-глупенький. Все это, конечно, напоминает двадцатые годы прошлого столетия, когда пафосные джентльмены смотрели немое кино и наигранно смеялись, выкуривая очередную сигару. Но сейчас Чжан, обхватывая аккуратными губами очередной фильтр, больше похож на детектива из фильмов семидесятых, который не спит ночами, рассматривая одну и ту же запись. Но Исин тут впервые, а вместо профессии детектива у него медицинское образование. И обычно такие детективы пересматривают эти записи, чтобы заметить что-нибудь уставшими глазами. А Исин - чтобы забыть и заново вспомнить те моменты, которые были. Они были и потерялись. Потеряли вкус, как жвачка. Поэтому надо постараться, чтобы вспомнить. На белой ткани Исин падает на мягкий песок возле волн моря, потому что валит его Бекхен. Запись заканчивается. Исин приподнимается, собирает пленку и ставит ее на повтор. Парень разминает шею, падает на темный деревянный стул и затягивается новой сигаретой, хотя и предыдущую еще не докурил, но та уже лежит в пепельнице. Блеклое кино на простыни начинается снова. Каждый раз Исин ставит кино заново. Вскоре он засыпает, утыкаясь носом в изгиб локтя, потому что не спать так долго он уже отвык, ведь не студент уже, а профессор. Просыпается он только с первыми лучами солнца, которые ласково гладят его светлую кожу лица, освещая красивые черты и заставляя черные волосы переливаться синими океанами. За несколько часов сна затекли мышцы спины. Сигаретный дым уже осел пеплом как на деревянном полу, так и в легких. Глаза жгло после плохого сна, но времени больше не было, работа есть работа и ему надо учить глупых студентов, хотя раньше сам был таким же. Он выключает старый проектор, вздыхает и тихо, не спеша закрывает за собой дверь на ключ. Исин поднимается по старым ступенькам, которые ведут наверх, в саму чайную, где стоят темные столы, как тот старый стул, на котором он просидел всю ночь. Мужчина, который заведует этой чайной, с доброй улыбкой смотрит на него, как бы говоря “доброе утро, как спалось?”. А Исину вообще не спалось, у него голова болит, а в горле ужасно сухо, но он не рассказывает об этом, лишь дает несколько купюр, говоря, что завтра этот подвал понадобится ему так же, как и сегодня. Мужчина лишь утвердительно кивает и желает хорошего дня. Через несколько секунд Исин, становясь на педали велосипеда, видит в весенней луже расплывчатое отражение своего идеального лица, после чего вздыхает и двигается дальше. Видеть ему этого не хочется. *** Причина в лесу. Он помнит, как отправился ночью на прогулку. Взбунтовался внутри против родителей, когда они ругали его за очередную оценку, которая была не лучшей, даже если и почти, приговаривая, что их сын - бездарь и позорит семью. Все смешалось в голове, и кровь стучала по вискам, тихо шепча: “Покажи им самое худшее, чтобы они смотрели на это, как на награду”. Так что обычный мальчишка с высшим баллом решил для этого использовать лес и тот самый велосипед, который на тот момент был совершенно новым. Прогуливаясь в лесу, он чувствовал, как его самообладание и сила воли начали медленно стихать, ведь кругом нет фонарей, звезд или светильников. После дождя его велосипед утопал в лесной жиже, которая пачкала подошву его новых кед. С деревьев капал прошедший дождь и попадал ему на волосы, от чего те намокли и стали волнистыми. Белая футболка была в грязных полосках, и к ней прилипло несколько листьев. Он сначала думал, что мама убьет его за это, но подобная мысль выветрилась. Хоть не из-за “но она не сделает это, потому что”, но из-за “ну, вообще-то, я в лесу и мне стоит подумать об ужасах”. Правда, такие мысли не прельщают мальчишеский дух и смелость, потому что чем глубже, тем темнее. Неожиданно он видит рядом с собой вспышку, которая на несколько секунд слепит его. Исин в замешательстве, потому что этого огня не должно быть рядом, это ведь лес. Но все же он был, заставляя мальчишку смотреть широко раскрытыми глазами на него. Он делает попытку прикоснуться к огню, пытаясь понять, что это вообще, ведь этот свет появился из неоткуда, совсем. В одну секунду. Но когда его палец касается яркого свечения, он исчезает, и юноша снова остается во тьме. Проходит несколько долгих и мучительных секунд, за которые он успевает подумать, что это все уловка, и, возможно, ему надо поспать и это чистые подростковые переживания, от которых появляются галлюцинации. Но вокруг него меньше, чем за секунду появляются световые пластины, которые парят в воздухе, освещая все вокруг собой. Юноша еле удерживается на велосипеде, потому что вздрагивает, то ли от восторга, то ли от неожиданности. На радужке глаза отражаются огни, которые выжигают сетчатку, оставаясь надолго в памяти. Сгустки света медленно перемещаются в пространстве, проникая между деревьев лучами. Это все завораживает, словно вокруг него устроили тихий праздник. Он осторожно тянется к одной из пластин и, задевая, заставляет их всех пропасть, словно они сделаны из песка, осыпаться на землю и исчезнуть. Исин снова не понимает, что вообще происходит и почему эти огни то появляются, то вновь пропадают в темноте. Как будто его разыгрывают, и эта мысль неприятно разливается дрожью по телу, потому что юноша начинает злиться. Он добр ко всем и ко всему, но это его изрядно бесит, поэтому, когда он видит щелчок вспышки вдалеке, немедленно едет за ней, как будто они соревнуются. Свет через несколько секунд пропадает, потому что Исин становится близок к нему, и появляется вдалеке, на таком же расстоянии, что и в прошлый раз. Чжан закусывает нижнюю губу и крутит педали еще сильнее, пытаясь догнать этот свет, но как только он приближается к нему, тот пропадает и появляется еще дальше. Все это и есть игра, где он - жертва, потому что свет ломает свою траекторию и появляется в стороне, заставляя Исина поехать сквозь деревья там, где слишком темно. Он смеется над ним и появляется снова, вдалеке. Исин неожиданно выезжает на каменную дорогу, которая ведет прямо к такой же каменной лестнице. Юноша гонит со всей скорости и не успевает затормозить, когда свет, за которым он гнался, не исчезает, вселяя в юношу страх. Сгусток наоборот стал еще ярче, ослепляя сетчатку глаз, заставляя Исина широко раскрыть глаза перед тем, как пройти сквозь его грудную клетку. Чжан на секунду потерял легкие, а в ушах не было ни единого звука, как будто он в вакууме. Свет проходит через его спину, молниеносным выстрелом пропадая в темноте ночи. Велосипед откатывается в сторону и падает, когда, как в замедленном действии, юноша падает на гравированную лестницу лицом вниз. Раздается глухой звук ломающихся костей, и на сером асфальте виднеются кровавые разводы. Наступает тишина. В воздухе лишь стрекотание кузнечиков и ничего больше. Солнце встает из-за горизонта, освещая своими теплыми лучами каменную лестницу и худое окровавленное тело. *** Исин помнит этот момент, как будто он был только вчера. Мужчина водит мелом по доске, записывая новые обозначения, пока ученики в его аудитории шелестят бумажками и стучат ручками, перелистывая страницы в учебниках. Спустя некоторое время профессор Чжан откладывает мел в сторону, отряхивая руки от белой пыли, которая неприятно стягивала кожу. У него слипаются глаза после сегодняшней ночи, во время которой почти все время он провел за пересмотром старых видеозаписей, которые в начале студенчества он перевел в киноленты, потратив на это много денег, хотя и сам не понимал, зачем ему это нужно. Мужчина садится за стол, открывая папку, в которой лежит очередной конспект, что нужно проверить к завтрашнему дню. Юноша трет переносицу, открывая первую страницу и видя глупые грамматические ошибки очередного глупого сынишки бизнесмена. От мысли, что этот бред ему придется читать примерно пол часа, он проводит аккуратными пальцами по скуле несколько раз. Но чувствуя, какая она гладкая и идеальная, Исин также вспоминает, почему этот момент не просто запомнился, а стал самым важным моментом в жизни. *** Он стал его личным кошмаром номер один, без какой-либо возможности избавиться от этого. Пришел он домой только под утро, не в состоянии даже открыть входную дверь, ведь боялся, что его родители будут ругаться на него, потому что он убежал из дома и, кажется, сломал велосипед. Но когда его рука все-таки смогла нажать на звонок, его мать, открывающая дверь под свое собственное “кого там принесло” застыла в ужасе, потому что перед ней стоял сын с забрызганным кровью лицом, по которому проходили кровавые полосы со лба и носа, в пропитанной кровью футболке вместе с руками в ссадинах и порезах, перемешанных с лесной грязью и мусором. Исин был неузнаваем, но все те же черные добрые глаза смотрели со страхом и просьбой о помиловании вместе со слезами. Он помнит, как резко включается свет, его мать зовет отца, а сама берет его за руку и чуть ли не плачет так же, как всхлипывает Исин, ведь, как обычно, любая мать переживает за сына. Но вместо того, чтобы помогать Исину, она садится внизу, на потрепанный диван и смахивает слезы противно выбеленным платочком, выплакивая его отцу все “трудности” их жизни, потому что их сын негодяй и хулиган, хотя, наверное, знает число Пи наизусть и математику в институтах. Но ведь кто же знал, что родная мать так все сурово воспримет. Он сидит перед ней с окровавленным лицом и мнет футболку, потому что не может уйти, как бы ему ни хотелось. Через несколько секунд, отправляя свою жену в спальню, отец сам начинает отчитывать Чжана, а потом хлопает его по спине для того, чтобы тот пошел в ванную. Стоя перед зеркалом, он начинает захлебываться слезами, потому что в грудной клетке снова все жжет, словно этот сгусток энергии вновь прошелся через него ударом молнии, заставляя задыхаться. Юноша судорожно дергает плечами и открывает кран с водой. Он начинает умываться, от чего вода, накопленная за пол минуты, уже окрашивается в красный, оставляя на белой раковине соответствующие разводы. На губах чувствуется металлический привкус, который так знаком всем. Но, закрывая кран и поднимая голову, с его губ срывается немой крик. Потому что на него смотрит все тот же Исин. Без ран, крови и сломанной переносицы. На его коже нет ни единой помарки. На него смотрел Чжан, которым он был несколько часов назад. Испуганный, но совершенно целый. *** Он стал живым призраком. Все стало резко налаживаться. И его внешность начала привлекать других. Он не мог понять, с чего вдруг это, но, когда он на следующий день сел за самый дальний столик в углу, где обычно в очередной раз ел, его окружили девушки из класса постарше, начиная спрашивать, как у него дела. Смущение переросло в страх, но постепенно он привык. Ему казалось, что друзья и вправду появились. Его позвали играть в футбол, как он всегда мечтал об этом. Но, проводя с ними время, он ни разу не услышал, чтобы его ответом на вопросы “как дела?” кто-нибудь заинтересовался. Ничего не было. Он на самом деле стал белым призраком. Тусуясь с группкой популярных учеников, он совершенно не представлял, что делает в их кругах. Но ему нельзя было от этого избавиться, потому что его находили везде, где бы он ни находился. Его проклятием стало то, что Исин не мог избавиться от этого. От того, что его любят. *** В один дождливый мартовский день, когда в небе был туман, а по улицам разгуливал ветер, в их класс открылась дверь. Все замерли, когда из проема показались лакированная обувь, длинные ноги, а после, двое юношей, которые улыбались уголками губ, осматривая весь класс. Начали шептаться, а после, когда все угомонились, в класс зашел старый учитель математики, который представил их всем как О Сехуна и Бен Бекхена. Исин помнит, что не обратил на них свое внимание, потому что смотрел в окно. Все было прекрасно, все было спокойно. Он ушел в свои мысли, не замечая, как юноша пониже остановил свой взгляд на нем. Из транса он вышел только когда его толкнули рукой, от чего он упал назад на стуле, но вовремя схватился за парту, оборачиваясь. Сзади никого не было, от чего он сначала нахмурился, а после, когда снова оглядел класс, не увидев все того же взгляда, потому что его обладатель скрылся за толпой школьниц, вздохнул и открыл тетрадь, мило улыбаясь на попытки учителя снова спросить домашнее задание. Он ведь сделал его, как всегда. Но позже он смог познакомиться с ними на большой перемене, когда ел в столовой вместе с популярной группой школы, имен участников которой он даже не запомнил, потому что особого желания не имелось. Он понимал, что дружат они с ним только из-за того, что случилось. Улыбаясь на их глупые шутки, когда это надо было делать, ведь кто-нибудь толкал его локтем для того, чтобы Исин согласился с ним, он пытался отделиться от них, рассматривая деревья. Ковыряясь в своем рисе с говядиной, он не сразу заметил, как к ним подсели два новичка, один из которых сразу влез в разговор. Оторвавшись от бесполезного занятия, он увидел, как второй ставит перед ним поднос, но, как только видит лицо Исина, расширяет глаза и морщится, утыкаясь взглядом холодных темных глаз вниз. - Ну, эм, привет, наверное, - Исин сжал вилку и посмотрел на светлую макушку новичка, который поднял взгляд и огрызнулся словами: - Отвали, урод. - Эм, хорошо, - Исин попытался влезть в разговор его друзей, но те слушали болтовню о том, что они переехали из Сеула, а также являются братьями. Юноша продолжил есть, но, увидев коньячные глаза, остановился. Жжение в грудной клетке усилилось, от чего тому пришлось сделать глубокий вздох, чтобы получить немного воздуха. Воспоминания взлетели черными бабочками в голове, заставляя глаза широко раскрыться, а потом самого Исина встать с места и унестись из этой столовой, ничего не объясняя. Было слишком страшно. *** Чжан помнит, что совершенно не мог понять произошедшего. Но при каждом взгляде на черные волосы жжение в клетке усиливалось в разы и ему казалось, что его кости сломаются. В кончиках пальцев снова начинало болеть, а колени начинали дрожать, потому что внутри все сносилось цунами из чувств, мыслей и эмоций. Прячась в библиотеке между деревянными полками и кипой бумаг, он листал страницы книги про мифы, но никак не мог найти что-то связанное со светом, хотя казалось, что из этого состоит вся мифология. Но ничего, что связано с загадочными огнями, не находилось. Кто-то оттянул у него учебник, за которым он пытался спрятаться, вместе с той самой книгой, кидая их на другой стол. Перед ним была ухмылка тонких аккуратных губ и фарфоровые пальцы, которые поднимались по его плечам и дальше, к аккуратным скулам и глазам, заставляя посмотреть на себя. Перед ним были те самые черные глаза и тот самый их обладатель. В груди сразу начало жечь, словно в его горло бросили целый костер зажженных спичек, которые застревали там и сжигали все внутри, как будто его кровь - чертов бензин. - Так это ты тот самый Исин, - ухмылка стала шире, перерастая в холодный оскал, наблюдая за глазами, которые пытались найти спасение. - Не беспокойся, я сейчас уйду, просто послушай меня, умник. Исин сжал подлокотники стула, втягивая голову в плечи, чтобы казаться меньше и исчезнуть отсюда. Стройные пальцы прошлись по его волосам, запутывая их и одновременно портя прическу. Он взял его за воротник рубашки и приблизил к себе, чтобы его можно было расслышать. - Я знаю, что ты следишь за мной, мелкая тварь. Поэтому у меня есть сделка для тебя, - он достал из заднего кармана карточку с написанным черной гелиевой ручкой номером и положил в карман пиджака Чжана, - ты должен будешь позвонить завтра вечером в 16:37 по этому номеру. Сбросишь трубку, когда тебе ответят, а за это я подарю тебе поцелуй, идет? - говорил он уже в пухлые губы, тихо хихикая от чужой встревоженности. - Я... эм... - внутри спички как будто въелись в мясо, не давая ему сказать и слова. - Я приму это как “да”. Ну что же, я буду ждать, - он подмигнул ему, убирая свои руки от лица и запуская их в карманы. Дверь закрылась, а у него в кармане лежала карточка с неизвестным номером и вопрос “А что будет, если он не сделает этого?” *** Все студенты начали сдавать готовые работы, ибо пара заканчивалась через пять минут, так что время подходило к концу. Профессор Чжан складывал их в одну стопку, чтобы положить в портфель и проверить все это дома. Голова болела из-за плохого сна, а огромного рвения к проверке работ он не испытывал. Прозвенел звонок, и все студенты собрали свои сумки, начали выходить из класса. Через несколько минут аудитория опустела, оставив за собой лишь призрак шума и теплоты, которые уходили вместе с весенним ветром через открытое окно. Он мог бы пойти на обед, но вместо этого сидит за столом и потирает виски, чтобы устранить боль в голове хоть на несколько секунд. Мужчина достает плоский кошелек, разворачивая его и доставая оттуда бумажку. На ней аккуратным почерком написаны девять цифр черной гелиевой ручкой. Крепкая бумага уже измялась, а уголки визитки пожелтели. Сколько прошло, десять лет? Одиннадцать? Он уже и не помнит, совсем. *** Но он помнит, как дрожащими руками держал эту визитку, когда шел домой. До назначенного времени оставалось меньше двадцати четырех часов, так как был уже вечер. Исин не мог решить, ему лишь хотелось уйти подальше от всех этих бедствий, чтобы его не трогали, чтобы его не называли “тварью” и не давали в руки сомнительные карточки и указания к ним. Поправляя портфель, он теребил лямку рюкзака, пока обдумывал свои дальнейшие действия. Почему этот юноша вообще подошел к нему, почему думает, что поцелуем чего-то добьется? Почему эти глаза так знакомы ему, что заставляют взрываться вены в грудной клетке? Ему не хотелось знать ни эти вопросы, ни ответов на них. Потому что ответы были намного хуже, чем вопросы, как он предполагал. Хотя, так оно и было, просто тогда он еще не догадывался. Проходя мимо старых бедных домов, которые потрескались временем, он наблюдал за мимо проходящими матерями, которые ругали своих детей за нелепые промахи, пусть они даже промахами не были. Юноша останавливается, смотря, как переливается на свету крона деревьев под мартовским солнцем. Сильнее закутываясь в шарф, он гладит края карточки, на которой отражаются солнечные лучи заката. Он слышит внезапное лошадиное фырканье, оборачивается и видит черные глаза, которые овеяны грустью. Лошадь стучит копытом по деревянной дверце стойла, а потом, когда дверь не открывается, она смотрит на ту самую карточку и отводит глаза в сторону, а после и вовсе скрывает морду за обшарпанной бетонной стеной. Внутри Исина просыпается чувство совести и угрызения, хоть он и без понятия, с чего вдруг. Юноша закусывает нижнюю губу, снова встречаясь взглядом с лошадью, и уходит, уткнувшись в теплый шарф. На следующий день он делает звонок в 16:37. *** Также на следующий день узнается, что один из группы знаменитостей, по имени Ким Чунмен, умирает. Исин узнает эту новость, когда идет на урок физкультуры. Заходя в раздевалку, он видит небольшой столик перед дверьми, на котором стоит фотография мило улыбающегося Кима в темной рамке, освещенная свечами, а вокруг лежат ленты и цветы. Это пробирает его до мозга костей, заставляя остановиться и пялиться на рамку, где глаза, как ему показалось, блеснули гневом и отчаянием, а потом вновь стали добрыми и стеклянными. Они были не живыми, он был не живым. Чунмен был мертвым. Заходя в раздевалку, он видит, что все шкафчики упали на пол, как будто их снесло ветром. Исин не может сдвинуться с места, пока кто-то не толкает его в спину, чтобы пройти и без какого-либо удивления поднять их, ставя на место. Проходя в самый дальний угол, он открывает дверцу и снимает свою белую рубашку, чтобы одеть спортивную форму, как слышит тихий всхлип. Исин оборачивается и видит светлую макушку и худые плечи, которые резко поднимаются и опускаются. В воздухе пахнет холодом и грустью, а по щекам Сехуна катятся слезы, которые капают на фотографию Чунмена. Чжан сглатывает вязкую слюну и отворачивается, складывая рубашку, чтобы убрать ее в шкафчик, как слышит тихий всхлип вперемешку с каким-то бормотанием. - Они... они ведь даже не волнуются. Они никогда не видели того, что видел я, - юноша мнет фотографию, от чего на его тонких руках белеют костяшки пальцев. Исин пытается как-то смягчить обстановку, говоря тихое “Оу”, на что его сразу же прижимают к холодной металлической дверце, смотря в глаза с презрением и гневом. - Они никогда не поймут того, что почувствовал я. Какому-то придурку просто не надо было звонить, и Сухо был бы сейчас жив, - Сехун бьет кулаком рядом с лицом Исина и дышит глубоко, а в глазах лишь холодная тьма. Но эта злость не направлена как на убийцу, она направлена как одного из них, тех, которые не понимают. Неожиданно Сехун утыкается ему в шею, а потом успокаивается, пачкая слезами голое плечо Исина. Чжан удивлен и не может ничего сказать, поэтому просто обнимает его за шею и начинает гладить по голове. - А знаешь, когда он умер? В 16:37. Они даже этого не знают, все вы просто глупо сожалеете, вам дела до этого нет никакого, - от слов Сехуна по рукам и спине бегут мурашки, потому что он понимает, что тот самый идиот, которому не надо было звонить. Исин теряет часть себя и совершено не понимает, почему. *** Вся весна проходит за тем, что Бекхен начинает подпитывать Исина, все время находясь с ним. Он дарит ему поцелуй, как награду, а потом дарит камеру, которая вовсе не нужна ему. Дарит даже больше, чем обещал. Внутри грудной клетки все так же жгут бензин при виде коньячных глаз, которые усмехаются, снова и снова проходясь взглядом по его лицу и телу, заглядывая в самую душу, от чего ему становится плохо. После того случая в раздевалке Сехун отстранился от него и избегал все время, отмалчиваясь, когда Чжан пытался заговорить с ним. Бекхен же, наоборот, после того случая начинает проводить с ним еще больше времени, никогда не оставляя наедине с самим собой. Исин не возражает этому, он не возражает ничему. Внутри чувство совести и страха, что если об этом узнают, то посадят в тюрьму. Хотя, с чего бы вдруг? Ведь он лишь набрал номер, а на том конце ответили. Но убивая себя изнутри все больше и сильнее, он пытался спрятаться за книгами, все время читая про мифы и легенды. Но он не находит ничего такого, что нужно ему. Лишь продолжает листать страницы, проводит в библиотеке сумасшедшее количество времени и чувствует на себе прожигающий взгляд библиотекарши, потому что никто из учеников их школы никогда не хотел так усердно учиться и заниматься математикой. Спустя какое-то время он начинает замечать на себе взгляд не только пожилой дамы, но и тех самых коньячных глаз. Чжан пытается спрятаться под учебником и книжными полками, но Бекхен не собирается покидать его. Наоборот, тот лишь все больше и больше загоняет его в угол. В один день Чжан сбегает от своих одноклассников, которые вновь хотят с ним мило побеседовать о глупостях подростковой жизни. Но как только ему приходится снова бежать от взгляда, тот не выдерживает и вскакивает, захлопывая книгу и вздыхая. - Что тебе нужно? Я сделал все, что нужно, зачем ты следишь за мной? - у него срывается голос, от чего прибегает библиотекарша. Бекхен крутит в своих руках ту самую камеру, которая лежала в портфеле Исина и улыбается, когда пожилая старушка дергает Исина к выходу из библиотеки. - Ну, так как у тебя выбора нет, мы идем снимать природу, - Бекхен вылетает с ним из класса, а потом тянет за рукав к выходу из школы. Чжан не сопротивляется. Вообще. Тогда они сняли единственное видео вместе. Когда он приходит домой, то узнает, что Чонин, ученик их школы, футболист и сорвиголова, умер, а его тело нашли в школьном дворе. Исину становится плохо, ему кажется, что внутри все сгорает в пустоте. Еще через несколько дней узнается, что умер Минсок, один из этой группы, Тао - еще один футболист, Чондэ - тот самый тренер Сухо и еще четыре человека: ЛуХань, Ву Ифань, До Кенсу и Пак Чанель. Все они были разных рангов, но все обнаружились недалеко или же во дворе их школы. Ему становится страшно. *** Наступает выпускной. Его класс решил сделать его особенным, поэтому Исин сидел на холодном песке, когда все его одноклассники жарили маршмэллоу на деревянных ветках, когда начало заходить солнце. Они решили поставить в честь своих погибших друзей фонари, поэтому на небольшом холме стояли девять фонарей, где между четвертым и пятым было железное ведро с полевыми цветами. Чжан восхитился этой идее, но потом, когда те же самые одноклассники залили ведро с цветами пивом, он передумал. То, что находилось вокруг него - было до боли в горле отвратным зрелищем. Когда небо стемнело, все начали есть и заливаться алкоголем, включая попсовые песни и танцуя под них. Девушки были в коротких юбках, а парни смеялись и уходили вместе с ними в машины. Исин решил уйти подальше и смотреть на синюю гладь воды, в которой ничего, собственно, не отражалось. Откидывая пустую банку он услышал, как кто-то приземлился на песок рядом с ним. Повернувшись, он снова увидел точеный профиль и аккуратные брови, между которыми пролегла морщинка. Сехун молчал, а Исин и не собирался начинать разговор. Он просто смотрел, потому что хотелось делать это. - Знаешь… - Знаю, наверное. - Знаешь… мне кажется, что он зовет меня. Каждая капля воды с неба и из крана говорит его голосом. Исин дергается и сжимает руки, начиная гипнотизировать одну точку на песке. Молчание затягивается надолго. Исин начинает стучать ногой по песку. - Знаешь, я не понимаю, почему с тобой разговаривают, - Хун делает еще один глоток из пластмассового стаканчика, - ну правда. Я не хочу тебя обидеть, но ты даже не сел с ними около костра и сторонишься их, а они все равно считают тебя другом. Притом же у тебя все лицо разодрано и нос сломан, а из ран всегда кровь идет. Исин смотрит на него раскрытыми глазами и замирает. - Ты… видишь это? - его слова разрезают тишину и шум морских волн. Вдруг его хватают за руку и проливают на плечо несколько капель алкоголя, а потом черные глаза смешливо смотрят на него, а на лице теплая и глупая улыбка. - Син-син, пойдем со мной, - эти слова кажутся на первый взгляд добрыми, но потом, если прислушаться, в них можно услышать приказ. Чжан не успевает ничего сделать, как его поднимают и ведут к костру. Тем вечером в море тонет Сехун. *** Исин долго думал об этом. Он не знает, видел ли это кто-нибудь еще, но Сехун точно видел. Видел его настоящего. Видел со всеми шрамами и царапинами, со всей той кровью, которые исчезли за несколько минут той ночью. Он собирает все бумаги, которые были разбросаны по его столу и кладет их в портфель, чтобы завтра отдать студентам их работы. Выключая свет, он закрывает дверь на ключ и отдает его охраннику, который смотрит очередное кино вместо того, чтобы заниматься своей работой. Хотя, Исин согласен. Тут нечем заниматься, вообще. Мужчина отцепляет свой велосипед от забора и, садясь на него, начинает медленно крутить педали, уезжая от главного корпуса института. Он садится на поезд, который набит народом, и, когда доезжает до нужной станции, сходит с него, продолжая свой путь на велосипеде. Юноша заходит в свой небольшой двухэтажный дом, залитый солнцем, и сразу поднимается наверх, чтобы принять душ и переодеться в повседневную одежду. После этого он спускается вниз, начиная готовить быстрый ужин в виде рамена, и пока вода в кастрюле закипает он идет к входной двери, чтобы проверить почту. Он открывает дверь и видит: на полу стоит посылка от незнакомца, на которой не написан даже адрес. А когда он входил в дом, коробки даже и не было. Он затаскивает ее домой, оценивая вес и понимает, что в картонной коробке лежит что-то не совсем легкое, но и не тяжелое, как метал. Мужчина закидывает в кипящую воду лапшу и специи, выкидывает упаковку из-под еды быстрого приготовления и заваривает чай к тому времени, пока рамен не будет готов. Исин садится в гостиной, которую отделяют от остальной части помещения три стеллажа со старинной литературой. Чжан зажигает камин и открывает ящик, где лежит старая пленка со времен школьной жизни. Он хорошо помнит ее, потому что после Бекхена он начал часто снимать природу и простую жизнь, когда после выпускного из первого класса старшей школы переехал в провинцию, где нашел новую школу и нескольких друзей. Мужчина разворачивает пленку и рассматривает киноленты, где по кадрам расписано каждое действие. Он забывает про готовую лапшу и чай, когда вновь вспоминает о посылке. Чжан раскрывает посылку одними руками, сдирая противный скотч с картона, и вытаскивает пыльную книгу в светло-коричневой обложке с золотыми буквами. Поверх нее лежит записка с аккуратным почерком. Читая ее, Исин вздрагивает, а глаза широко раскрываются. Он рвет ее на куски и проходится по обложке книги. В этот момент огонь в камине слишком сильно вспыхивает, а потом гаснет. И через несколько секунд вспыхивает снова. Чжан слышит еле различимый мужской шепот, который повторяет одно и тоже. Вода в чае начинает бурлить, как будто началось землетрясение. В воздухе становится холодно, а от оконных рам на стекле появляются ледяные узоры. Полки сзади начинают ломаться, а книги вылетать из полок, что пугает Исина до смерти. Все вокруг начинает вести себя так, как не должно быть. Время на часах останавливается на десяти и больше не идет, а вещи начинают подниматься ввысь и пропадать, оказываясь на других местах. Исин кидает пленку в огонь, а потом, хватая велосипед и книги, выскакивает наружу. Снаружи весь дом цел, но внутри все разгромлено. Чжан крутит велосипед как можно быстрее, чтобы добраться до той самой злосчастной чайной, в которой он провел всю ночь. Чжан подъезжает к ней только через полчаса, пробираясь сюда по узким улочкам, где было темно и мало народу, которые, тем не менее, мешали ему ехать. Он останавливается возле стены, что окрашивается в зеленый под светом лампы, и, убедившись, что он не упадет, резко раскрывает бамбуковые двери, за которыми сидит расстроенный хозяин чайной. Исин аккуратно гладит его по плечу и просит одолжить ему ключ от того самого подвала. Мужчина встает и начинает искать этот ключ, через несколько минут отдавая ему в руки. *** Исин заходит в комнату и закрывает ее на ключ. Он аккуратно опускается на деревянный стул и вздыхает. У него в руках лежит книга с красивой надписью overdose золотыми буквами. Он откладывает ее на стол и медленно вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться. В грудной клетке бешено бьется сердце, потому что он пытался успеть. Он пытался успеть убежать. Мужчина достает из кармана джинсов пачку сигарет и достает одну из них, обхватывая аккуратными губами фильтр. Это помогает ему успокоиться со времен школьных дней, когда, перейдя в другую школу, его все также преследовали страхи. Он несколько секунд сидит с сигаретой во рту, а потом зажигает ее, выдыхая едкий дым в воздух. Тут никого нет, поэтому он никого не убьет этим. Рука тянется к видеоаппаратуре, и, перематывая пленку, ставит видеозапись сначала. Щелчок. Фильм начался. На экране снова он, который держит камеру, а перед ним обладатель темных глаз, который смеется и заставляет его снимать против его воли, как бы ему не хотелось спрятаться в библиотеке. - Ну, давай же, сюда! Что ты стоишь, как идиот? - кадр сменяется следующим кадром, а кинолента накручивается, чтобы закончиться снова и показать все свои внутренности как и вчера. Экран слепит уставшие глаза в темноте. Исин никак не решается посмотреть в книгу, он не хочет ее открывать. Внутри возникает глупое и такое знакомое чувство страха. Мужчина выдыхает сигаретный дым и взъерошивает свои волосы, убирая одним движения назад, чтобы они снова рассыпались. Он тушит сигарету, как и вчера, недокуренную, но и ненужную. Исин долго задумывался над тем, почему Сехун видел его отвратный вид. Почему видел все эти шрамы, все то, что когда-то скрылось. И, похоже, у него наконец был ответ на этот вопрос, да и на все остальные тоже. Не знал, но чувствовал. Он открыл книгу, на первой странице которой серебряными буквами с золотой заглавной рассказывалась история. Не миф, а настоящая история, в которой говорилось о двенадцати. Руки задрожали, резко перелистывая страницы, пока Исин впитывал в себя всю получаемую информацию о них. В книге было сказано, что все двенадцать олицетворяли собой все двенадцать сил на Земле, но в мире были представлены в человеческом обличье. Но то, что удивило его больше всех - это фотография. Фотография того самого Сухо, который представлял собой элемент воды. Это был тот самый Ким Чунмен, рамку которого украшали цветы и свечи. Тот самый, который умер. Краска на его страницах была выцветшая, словно ее несколько часов держали под солнцем, а из золотого знака за его портретом как будто выцарапали все. Но больше всего, что пробирало его до мурашек - его глаза. Они были мертвыми, как будто в них не осталось воды, как будто они засохли. Листая страницы, которые освещались лишь светом кино на белом полотне, он увидел, что все страницы имели такой вид: потрепанные, бледные, лишившиеся красок и на некоторых страницах, к примеру Чанеля, обгоревшие. Все их глаза были мертвыми, а слова про них - холодными и железными. Все они умерли, в жизни и на страницах. В последний момент он чуть не выронил книгу. На левой стороне было изображено его лицо с аккуратными глазами и внешностью. Единственное, что его отличало от других - его глаза светились серебром, а знак единорога на заднем плане сиял золотом. Он был живым на страницах. Он был. Исин легко вздохнул, но потом страница перевернулась. На странице был Бекхен. Умерший Бекхен. Вместо белизны на его странице была лишь тьма, которая контрастировала с его светлым лицом и мертвым огнем в глазах. Тем самым, который пробил ему грудную клетку. Он откинул ее на стол, потому что все страхи только что снова всколыхнулись, как огонь, разлетаясь по венам и заставляя усерднее дышать, чтобы не упасть в обморок, ведь в глазах темнело. В потоке мыслей он уловил самую главную, зацепился за нее, как за спасательный круг: “А что, если Бекхен мертв? Тогда существовал он когда-нибудь?” Но эта мысль и погубила его. На экране показался холодный оскал и злой смех, а потом пленка начала сгорать, показывая ему Бекхена, который улыбался. Бекхена, который смотрел. Бекхена, который ослеплял. Он появился неожиданно, заставляя Исина вспомнить все моменты, вспомнить все прошлое. Перед глазами проносились моменты той весны, а в голове отдавался эхом стук сердца. Чжан не мог поверить своим глазам, он просто не хотел верить в это. Он не мог, но ему пришлось. В ушах звенел его холодный смех, ломая внутренности своим звуком, а руки начали дрожать. Бекхен молчал, лишь посмеиваясь и поправляя свой галстук, все время смотря на него. Исин встал со стула и, не разбирая дороги, попятился назад. Но сразу же уперся в деревянную стену, которая царапала ему спину через фиолетовый свитер. - Бекхен... - вырвалось у него, после чего экран погас. Но через секунду фонарики, которых даже не было видно в темноте, ослепляли ему лицо и падали своими лучами на пол. Исин замер. Темнота. Из которой появился Бекхен, как голограмма на свету, как дым от дешевых сигарет. Так, как будто его и не было вовсе. Так, как будто он являлся лишь светом, но не тьмой. Он приблизился к нему, и аккуратные тонкие пальцы обвили худую шею, перекрывая доступ к такому нужному кислороду. В этот момент он все понял: его невозможно было убить. Он был Лэем - исцелением. Он был бессмертным. Но его можно было убить только мертвому, потому что он вылечивал все живое. И тогда в лесу. - Это был я. Звонкий смех разносится по всей комнате и звенит в ушах. Перед глазами темно, в ушах вакуум. Свет гаснет. На наручных часах Исина застывает 22:12. Бекхен сжигает последнюю пленку. *** В книге, на лице Исина появляются все шрамы, все царапины, все порезы и сломанный нос. Исин окрашивается в темно-красный. Исин становится тем, кем должен был быть.