Нет ничего важнее

Когда одна из тонких паучьих лап проклятого чудовища насквозь протыкает грудь Андерса - насаживает, словно на громадную пику, распахнувшего глаза целителя, - Гаррет орет не своим голосом. Глаза мгновенно застилает пелена отчаяния и ужаса, и Защитник даже не сразу понимает, что его держат втроем Инквизитор, Бык и Страуд. Им еще сражаться, а живой Хоук пригодится, так-то. Цинично, да – но смысл в милосердии и сострадании сейчас? Они-то понимают – его смерть точно ничего не решит, а помочь Андерсу уже нельзя. Как бы ни было его жалко. Гаррет словно слышит все их мысли, хотя точно не обладает таким умением. Жалко… «Жалко»? ЖАЛКО?! Они не понимают, никто из них, что как только окончательно затихнет отброшенный на пыльные, залитые черной жижей камни, целитель – на которого паукообразный Кошмар почти вообще не обратил внимания, убил, и ладно – и Гаррет сам перестанет дышать. Не сможет. Не захочет. Хоук видит, даже отсюда, как распластанный на земле, залитый кровью возлюбленный тянет руку, и на пальцах его до сих пор пляшут синие огоньки живительной магии. Только вот, как и всегда было, направлены они не на него самого, а на других – на Гаррета с его распоротым плечом, на чертова Тревельяна, хромающего на обе ноги, на залитого кровью кунари. На кого угодно, только не на него самого. Целитель изначально, целитель до конца. Пожалуйста. Наверно, Справедливость сумел бы помочь. Хоть как-то. Хотя бы уйти от удара, от которого было не увернуться обычному человеку. Но Справедливости давно нет. Даже Возмездия нет. Внутри Андерса только его собственная, чистая, не запятнанная ничем – что бы кто ни говорил – душа. Уж Гаррету виднее. Пожалуйста. Ну кто-нибудь. Хоть кто-нибудь. Зачем ты пошел за мной, дурачок? Зачем пошел со мной? Я все отдам. У меня мало что есть, но забирайте. Душу, сердце, тело. Что хотите. Я буду рабом, наемником, пищей. Только прошу вас… Помогите. «Ты действительно готов отдать все?» Гаррет вскидывает голову и замирает. Его спутники удивленно смотрят на него – внезапно затихшего – а потом замирают сами. Замирает вообще все. Кошмар, Ужасный Паук, Тень. Гаррет оглядывается, не понимая, что происходит. А потом встречается с карими глазами, со все еще застывшей в них искрой жизни, пока замороженной неведомым, и обвисает, почти падает из чужих рук. Инквизитор и его компания так и остаются стоять аляповатыми статуями. Хоук поднимается, с трудом, и склоняет голову в знак согласия. Перед ним стоит женщина. На вид самая обычная. Светлые волосы, светлые глаза. Она не стара, и не молода – невозможно понять сейчас. Она улыбается сочувственно, но Гаррет не верит этой улыбке. Ничему нельзя верить в Тени. Тем более, неизвестно откуда взявшимся дамам в робе андрастианской церкви. Впрочем, это неважно от слова «совсем». Дохлая жрица, каким-то образом удержавшая здесь в себе частицу Света. Желание в ее обличье. Или сам Архидемон. И плевать, что никто из этих трех не дает объяснения странности происходящего. - Я готов отдать все, что имею сам. Ни одного из них это не должно касаться. «Пытаешься оградить даже их, не понявших тебя? Истинный Защитник. Мне как раз нужен такой». - Ты можешь вернуть мертвого? «Могу». - Верни. Пожалуйста. Верни мне его. И я весь твой. Но только я. Женщина улыбнулась, и Гаррет изумленно распахнул глаза. Улыбка была неземная – теплая и светлая, абсолютно точно не принадлежавшая Тени: «Я понимаю тебя, Гаррет Хоук. Нет в этом мире ничего важнее Любви. Я принимаю твое предложение». Дух? Но Духам обычно дела нет до смертных… И Дух столь сильный… Голубоватое сияние целительной магии – мощное, гораздо более мощное, чем у Андерса – охватило тело агонизирующего мага. И Гаррет, не мигая, смотрел, как затягивается ужасная рана. Как в поблекшие глаза снова возвращается свет. Хоук не выдержал, бросился вперед, прижимая к груди самое дорогое. И время пошло. Вокруг свалились в глубокий, словно энтропийный, сон все его спутники. Кошмар, отмеревший, ничего не понявший, моргнул всеми своими многочисленными глазами… и, вспучившись изнутри, лопнул, как гнойный пузырь. Просто разметался по пространству, будто и не существовал никогда, а был лишь чьим-то затянувшимся сном – тем, который прогоняет малейший луч заглянувшего в комнату солнечного света. Андерс в руках Хоука дышал. Жил. - Темнота повсюду, Защитник. Она живет вокруг и внутри. Забирается в малейшую щель. Гаррет вскинул голову. Женщина стояла рядом с ним, неуловимо грустным взглядом вперившись в затянутое серо-зелеными тучами небо. Он впервые слышал ее голос – приятный, певучий, человеческий голос – вживую. - Особенно больно становится, когда Тьма льется из глаз того, кого ты больше всех любишь. У меня вполне низменные желания, Гаррет Хоук. Я просто хочу выгнать скверну из своего дома. Но мне не справиться одной. Тот, кто готов защищать свою любовь непосильной, непомерной ценой, без оглядки – достоин, безусловно, но мне бы не подошел. А вот тот, кто, единожды преданный, все равно пытается защитить другого – как ты, или твой возлюбленный – как раз то, что нужно. Будь моя воля, я бы попросила твоего целителя. Но, думаю, его ты мне не отдашь. Правильно думаете, дамочка. - Обещаю, Защитник. После того, как ты поможешь мне, я отпущу тебя. К ним. К нему. Да, конечно, так я и поверил. Жрица взмахнула рукой и спокойно спавшие товарищи просто исчезли – провалились в появившуюся под ними и сияющую неоново-голубым трещину. Гаррет снова прижал к себе Андерса и нервно передернул плечами: он вовсе не собирался доверять этой… Этой. Но с другой стороны – она смогла то, чего точно не могли демоны. Демоны не умели оживлять. Так какой смысл ей обманывать его, и усылать невинных людей и его любимого куда-то в глубины Тени, в пасть Архидемону? Если бы она хотела их убить, то сделала бы это сразу. - Не волнуйся, Гаррет. Все они живы. И тот, ради кого ты отдал мне себя, тоже. - Позвольте… секунду, - Защитник молча уставился на женщину. Та едва заметно кивнула. Гаррет торопливо прижался губами сначала к щеке целителя, потом к его лбу. Целомудренный прощальный поцелуй. Только живи, мне больше ничего не надо. Хоук в последний раз сжал чужую ладонь – теплую ладонь. И его жизнь, его судьба, чью грудь вздымал самый важный дар - живительного дыхания – погрузился туда же, в голубую бездну. Защитник тряхнул головой и поднялся на ноги. Одним жестом женщина поманила его за собой. Они шли долго. Долго и молча. Жрица ничего не говорила, Гаррет не спрашивал. Их безмолвная процессия проходила мимо отвратительно-зеленых фонтанов, висящих в воздухе обломков скал, мимо безымянных призраков и алчущих демонов. Ни те, ни другие словно не видели их. Спустя бесконечно долгое время его спутница, наконец, нарушила молчание: - И у тебя нет вопросов, Гаррет Хоук? Вопросы? Зачем ему что-то знать? Пусть эта… это странное создание, не принадлежащее сей страшной, измененной Тени, пользуется им, как хочет. Свою награду он уже получил, а рабам, не имеющим права голоса, не нужны ответы. Впрочем, один вопрос он все же задаст – практического характера. - Как мне называть Вас, монна? Госпожа? Хозяйка? Женщина рассмеялась – хрустально и чисто, и, прищурившись на угрюмую рожу Хоука, улыбнулась: - Зачем такие крайности, я предпочитаю, чтобы меня называли по имени. Гаррет чуть нахмурился, но потом решил, что он сейчас не в той ситуации, чтобы в чем-то сомневаться: - И как Вас зовут? Женщина повернулась к нему и губы ее тронула все та же светлая, добрая улыбка. На миг Гаррету даже показалось, что громада Черного Города, вспарывающая небеса далеко за ее спиной, перестала давить так сильно и даже стала чуточку ближе. - Андрасте.