Eclipse

Действие наркотика стало постепенно ослабевать, принося Чарльзу чувство дискомфорта. Мужчина точно знал, надо побыстрее принять чертово лекарство, иначе бы ноги вовсе могли отказать. Вот только удручал тот факт, что пред ним были все эти мутанты, – ему не нравились косые, осуждающие взгляды. Особенно взгляд Эрика, что с тревогой, несвойственным призрением на него поглядывал. Магнето его раздражал, особенно сейчас, в этот самый чертов момент, когда ему рывками, медленными и острыми точками становилось плохо. – Чарльз, – тихо обратился к нему Леншерр, – с тобой всё в порядке? – Да, – выдохнул он и поднялся с места, чтобы пойди вколоть свой наркотик. – Мне просто нужно принять лекарство. – Может не стоит? – схватив его за кисть, когда он проходил мимо него, проговорил тот. – Твои способности… – Стоит, – одернув руку, ответил мужчина и зашагал быстрее, не желая продолжать бессмысленный диалог. Ксавье, несмотря на какие-то жалкие извинения, всё еще злился. Он не мог сказать, что было большей для этого причиной – то, что увели Рейвен, или то, что его бросили, – но точно был уверен, что больше позволит помыкать собой. Мутант, тяжело дыша, зашел в кабинку, прислонился к холодному металлическому покрытию, которое Хэнк так и не покрасил в более спокойный темно-синий цвет, и прикрыл веки, казалось, отяжелевшие в несколько сотен раз. Мысли в его голове путались, становились более яркими, тревожными, странными, чужими. Он сделал несколько медленных входов и выдохов, как учил его МакКой, когда очередной препарат не выдерживал временной норматив или вовсе заканчивался, плавно открыл глаза и, сглотнув накопившеюся слюну, принялся искать всё необходимые инструменты и медикаменты. – Прошу, Чарльз, не делай это, – совершенно спокойно попросил Эрик и, сложив руки перед грудью в замок, прислонился к косяку двери, которую он так и не успел закрыть. – Нам могут понадобиться твои силы. – Не указывай, что мне делать, а что нет, – рыкнул он. – Перестань манипулировать мной. – Единственный манипулятор тут только ты, – указал тот на него. Ксавье скрипнул зубами, смотря на спокойное лицо мужчины – лицо того, кого он любил и ненавидел одновременно. Правда, в последнее время превалировала лишь абсолютная, чистая ненависть: он так хотел избить Леншерра – одного удара в Пентагоне ему не хватило; помучить, посылая в голову сцены жестоких увечий; причинить боль, оставляя собственнические метки, придавливая к любой поверхности, сжимая бедра, заставляя прогибаться, грубо оттрахать его; бросить его, напоследок целуя губы и оставляя после себя бездонную дыру в его душе. Яркие, насыщенные цветом образы затмили все его здравые мысли, а желание стало подавлять эго, вынуждая приступить к решительным действиям. Он, дьявольски ухмыляясь, резко схватил Леншерра за ворот, что ему даже показалось, что ткать под натиском треснула, притянул к себе, встречаясь с глазами полными непонимания, и припечатал мужчину лицом к стене, ногой пихнув дверь. Сейчас, будучи на грани саморазрушения, несмотря на присутствие в самолете еще двух мутантов, ему ничто не мешало совершить задуманное действо. – Уверен? – шепнул он, прижимаясь всем телом к спине мужчины, а руками, очерчивая стройную фигуру, скользя от талии к бедрам. Магнето дернулся. Он искренне не понимал, что случилось с Чарльзом, почему тот ни с того ни сего напал на него и применял подобного рода силу. Мутант же, отвлекая его от мыслей, оскалился, как самый настоящий царь зверей, явно замышляющий совершить над ним нечто противозаконное, сжимая еще сильнее его бедра и начиная медленно тереться пахом об его задницу, возбужденно дыша ему в затылок. – Какого хрена, Чарльз? – огрызнулся Леншерр, чувствуя подступающую эрекцию мутанта, и попытался отпихнуть его от себя. – Отпусти меня немедленно. Мужчина лишь издал смешок и, вновь придавив Эрика к стене, сильнее напирая, скользнул рукой к паху. Он, похотливо облизнувшись своим же собственным мыслям, растянул губы в дьявольской полуулыбке, расстегнул ремень чужих брюк и полез рукой в штаны бывшего друга, пальцами поглаживая паховые волоски. Он обхватил член и, в такт своему трению о задницу, двинул рукой. – Ты совсем рехнулся, Чарльз, – рыкнул Магнето, рефлекторно ударив Профессора локтем под дых. – Ты прав, – обидевшись, подставил он подножку Эрику и толкнул его так, что тот грохнулся на пол. – Я совсем слетел с катушек. Ксавье издал смешок, опустился над поднимающимся на четвереньки парнем и, пока тот не успел опомниться, стянул ремень с его брюк. Он с силой завел его руки за спину, лишая надежной опоры и вынуждая упасть лицом на пол, крепко связал и, обхватив пальцами шею, выгнул чуть назад. – А схожу я с ума только по тебе, Эрик, – начал он шептать. – Все эти годы, все эти гребанные месяцы без тебя, без твоих ласковых слов, без твоих нежных касаний вывели меня из себя. Заставили страдать от осознания того, что ты уже никогда не будешь рядом со мной. – Раз так, – процедил тот сквозь зубы, – почему ты не вызволил меня раньше? – Почему? – возмутился мужчина, стискивая сильнее ремень. – Потому что я, черт возьми, злился на тебя. Ты бросил меня. Ты уничтожил все, что было между нами. – Я предлагал тебя принять мою сторону, – глухо ответил Магнето, предпринимая попытки высвободиться без причинения вреда. – А что ты сделал? Ты отказался, потому что какие-то людишки оказались для тебя важнее, чем мы. Дороже, чем я. В груди Чарльза резко кольнуло – он вновь вспомнил тот прощальный момент на Кубе, – но злоба всё же была сильней. Эрик не имел право обвинять его – он же не мог поступить иначе, не мог пожертвовать жизнями сотни тысяч людей ради своего эгоизма. – Я хотел мира для всех. Для людей, для мутантов, – заявил он. – А ты хотел всё уничтожить. Ты хотел их всех убить. – Я делал это для нас, для мутантов, – пытаясь посмотреть на него, произнес Эрик. – Мира между людьми и мутантами нет, его никогда не будет. Логан тому живое подтверждение. Мужчина тяжело выдохнул, сжимая губы: палитра самых разных чувств начала овладевать им – злость от того, что старания ни к чему не приведут; печаль от того, что своими руками вырастил чудовище в лице Мистик; острая, пронизывающая его всего, боль от того, что тот был прав. А Леншерр, воспользовавшись смятением друга, издал глухой смешок, начал вертеть руками, ощущая весьма жесткое натирание, цыкнул – Ксавье, похоже, за все эти годы научился неплохо завязывать всякого рода узлы. – Ты думаешь, я не смогу выбраться? – несколько хищно оскалился Эрик, отрывая его от мыслей. – Я и не из таких передряг выходил. – Я знаю, – имея запасной план, усмехнулся Профессор и взял со стола для себя же приготовленный шприц с лекарством. – Но благодаря этому у тебя не будет шанса. – Даже не вздумай, Чарльз, – обозлено процедил тот. Профессор, ища выступающую вену на руке друга, дьявольски улыбнулся: так будет справедливо – он всего лишь уравняет между ними силы. Леншерр же напрягся, чувствуя, как тонкая острая игла начала протыкать кожу локтевого изгиба, – все-таки эта сволочь не шутила, намереваясь лишить его сил, – и, собирая оставшиеся силы для атаки, скрипнул зубами. Металлическая обшивка кабинки начала сгибаться, дверцы верхней полочки начали трещать, а столовые приборы, выскочив из ящика небольшой тумбочки, взметнули вверх, но, так и не достигнув конечной цели, звонко рассыпались по полу: вколотое лекарство подействовало, спасая обезумевшего мутанта от не именуемой гибели. – Ты чуть меня не убил, ублюдок, – схватив Эрика за волосы и размазав его лицо об пол, прорычал Чарльз. – А ты этим хотел меня спасти? – отхаркнув смешанную с кровью слюну, в полголоса ответил мужчина. – Оно не убивает, – положив шприц на столешницу, заявил мутант и на автомате успокаивающе погладил мутанта по взъерошенным волосам. – Оно лишь на время лишает способностей. – Для мутанта лишиться сил, – пытаясь увернуться от сомнительных ласк, проговорил тот, – значит, умереть. – В таком случае тебе уже не будет больно, – горестно процедил Ксавье и, схватив того вновь за волосы, оттянул голову назад, выставляя шею. – Ты не почувствуешь ничего, гребанный ты мерзавец. Черт возьми, как же я тебя ненавижу, как же… Вмиг в голове скользнуло противоречие. Мутанта словно переклинило, как какого-то совершенного робота, осознавшего, что есть милосердие к живому, – он не ненавидел мужчину, он любил его безумно, до дрожи, до полного беспросветного затмения. Он, ослабляя хватку, сглотнул, развернул бывшего друга лицом к себе и, не произнеся не звука, впился в его губы своими, прикрывая веки. Притягивая еще ближе, углубляя поцелуй, скользя внутрь языком, ощущая терпкий привкус железа, Чарльз растворился в своих собственных мысленных желаниях: он так давно хотел это сделать, так давно мечтал вновь его поцеловать, желал, чтобы тот навсегда остался лишь с ним. Он, боясь открыть глаза, нехотя отрываясь, опаляя дыхание, коснулся своим лбом лба Магнето: сейчас, сидя так, не произнося лишних слов, он был бы готов быть рядом с ним вечность. – Чарльз, – шепнул Эрик, и он разлепил веки. Глаза друга были затуманены, таили скорбь и отчаяние. – Чарльз, – промолвил тот вновь, пытаясь сфокусировать внимание, – ч-что ты со мной сделал? В груди Ксавье вновь остро кольнуло. На языке вертелось «я поцеловал тебя, тупой мудак», а руки чесались вновь пролить кровь несчастного пленника. Однако, осознав, что именно имел в виду мужчина, он расслабился, дьявольски оскалился, отпуская бренное тело на обшарпанный кое-где пол, и, коленом раздвинув ноги мужчины, устроился между ними. – Побочный эффект лекарства, – толкая, заставляя Эрика полностью лечь на спину, ухмыльнулся он и потянулся к ширинке брюк. – Тебе сейчас хорошо? – Не смей, – едва дыша, проговорил тот. – Прекрати, Чарльз. Профессор усмехнулся, расстегнул ремень и молнию и начал скользить руками, лаская теплую кожу от бедер до пресса мужчины: все мысли, терзавшие его до этого, сфокусировались на Эрике и жаждали одного – быстрее его трахнуть. – Ты спятил, Чарльз, – собрав силы, оскалился Магнето и рискнул пнуть его коленом в бок. – Развяжи меня немедленно. – Или что? – стукнув по коленной чашечке, оскалился Ксавье и, выпрямив ноги, наступил на них голенями. Он, злорадно усмехаясь, словно вовсе не ощутив пинок, с силой разорвал чужую рубашку, что несколько пуговиц отлетело в сторону, и начал скользить руками по телу, касаясь сосков, грудных мышц, кротко постукивая по кубикам пресса и выступающим ребрам. – Давай, покричи на весь самолет, что рехнувшийся телепат хочет оттрахать тебя. Магнето посмотрел на него с презрением, что злость внутри него стала еще больше возрастать. Он еще никогда не видел, чтобы тот на него так смотрел, подумать не мог, что в глубине души тот считал его какой-то мразью. – И ты тот, кто до сих пор считает меня чудовищем, – сухо процедил Эрик. – Не думал, что ты способен на такое. – Ты многое обо мне не знаешь, – скрипнув зубами, заявил Чарльз. – Знаешь, после того, что ты сделал, я изменился. – Я вижу, – с печалью в голосе, произнес мужчина. – Чарльз, мы ведь всегда можем начать всё сначала. Можем всё изменить. – Нет, – оборвал он. – Мы больше уже ничего не можем. Чарльз потянулся к деревянной ячейке стола и, открыв её, начал шарить, ища на ощупь какое-нибудь вязкое средство в качестве смазки, изредка поглядывая на Леншерра. Пусть он и намеревался выебать мутанта до потери сознания, особо калечить его ему не хотелось – мужчине и так от него хорошенько досталось. Найдя необходимое и оставив всё на столе, он отстегнул мелкие пуговицы на своей рубашке и, оставаясь в одной лишь футболке, стянул прилипающую от пота одежду. – Ты просто жалок, Чарльз, – отказываясь принимать жалкое ухаживание в виде стирания начинающих высыхать пятен крови в носогубной части лица, гневно процедил Магнето и приподнялся на локтях. – Неужели ты думаешь, что твой поступок хоть что-то докажет? – Ты слишком много болтаешь, Эрик, – повалив его вновь на пол, заявил он и стянул до щиколоток ненужный кусок джинсового тряпья вместе с трусами. – Я бы заткнул тебе рот, если бы не хотел услышать твои стоны. Мужчина похотливо облизнулся, беря в руки найденную небольшую бутылочку с эфирным маслом, скалясь, открутил зубами крышку, полил на пах Эрика и начал равномерно разглаживать душистую смесь по члену. Медленно растирая, смотря с дьявольской улыбкой на лицо Магнето, скорчившееся то ли от неприязни, то ли от тайного желания, отвел крайнюю плоть, погладил подушечкой большого пальца розовую головку, провел по стволу, очерчивая каждую венку члена, поднимавшегося из-за естественной реакции организма на старательные ласки, и скользнул к поджатой мошонке. – Что дальше, Чарльз? – скалясь, обратился к нему Леншерр. – Запрыгнешь на меня? Ты столь сильно отчаялся, истосковался по члену? – А кто сказал, что я буду наездником? – вскинул бровь Ксавье и, приподняв и устроив на плече ногу мутанта, скользнул чуть липкими от эфирного масла пальцами к анальному отверстию. Он ухмыльнулся, обводя сжатое колечко мышц. – Ты ведь здесь еще девственен. Или кто-то из военных успел отыметь тебя под дозой транквилизаторов? – Прекрати немедленно, – дернувшись, процедил тот и вновь пнул его коленом. – Развяжи меня, не вынуждай применять еще большую силу. – Ублюдок, – скрипнув от злости зубами, выдавил мужчина и врезал мутанту. – А я-то хотел по-хорошему. Ксавье, воспользовавшись рассеянным вниманием, перевернул Эрика на живот, поставил на колено-локтевую позу, широко разведя ноги, и, заставляя прогнуться в пояснице, выпячивая задницу, впечатал лицо о замалеванный не так давно кое-где кровью пол, скалясь и чуть скрипя от злости зубами. – Будь тише, мразь, – нагнувшись над Магнето, процедил он над ухом и, шлепнув по ягодице, скользнул пальцами к анусу. – Ты ведь не хочешь, чтобы парни увидели твое унизительное положение. Эрик протестующее рыкнул и дернулся плечом в попытке вырваться, но всё было безрезультатно – Ксавье не собирался уступать. Мужчина был слишком упрям, а сама ситуация уже давно накалилась до предела. – Ты больной, Чарльз, – зарычал мужчина. – Ты совсем слетел с катушек. – А кто всему виной, Эрик? – с усмешкой заявил он. – Это всё из-за тебя. Мутант, водя рукой по спине Леншерра, слегка царапнул упругую кожу, шлепнул второй рукой ягодице и, скользнув к дырочке, легонько обводя колечко мышц подушечками пальцев, начал проталкивать сразу два влажных от эфира пальца внутрь. – Я свихнулся из-за тебя, – ощущая мягкость стенок прохода, жар тела, заявил он, заглушая вскрик своим голосом. – Из-за тебя я стал таким ублюдком. – Не вини других в своем безумии, – процедил тот сквозь зубы, на мгновение казалось, прокусив губы до крови. – Ты сам сделал такой выбор. – Значит, я виноват в том, что такая тварь как ты подстрелила меня? – гневно заявил он и, растягивая мутанта, начал увеличивать силу и скорость толчков, срывая с уст вопли. – Я виноват в том, что погибли мутанты, много мутантов? Я виноват в том, что их всех призвали воевать? Я виноват в том, что на них ставили, может даже до сих пор ставят, гребанные эксперименты? – Хватит, Чарльз, – хватая воздух губами, полушепотом попросил мужчина. – Мне больно. С губ Леншерра сорвался сдавленный вскрик, и Ксавье, стянув свои брюки вместе с трусами до колен, уперся о его задницу вставшим членом. Он усмехнулся, легонько обвел проход истекающим естественной смазкой членом и, обильно смазав маслом, нагнулся вновь над мужчиной, чуть шипя заявляя: – Расслабься, Эрик. Ты ведь не хочешь, чтобы тебе было еще больней. – Иди к черту, Чарльз, – грубо процедил тот. – Я ненавижу тебя. Чарльз, не внемля, рыкнул и резким рывком вошел в Эрика во всю длину, срывая с губ приглушенный жалобный рык. Злость от слов, от всех поступков, невежественных никчемных проступков начала овладевать над Профессором с новой, еще большей силой, что теперь ему было уже плевать на то, что бывшему другу, что сейчас едва дышал, пытался безуспешно сопротивляться, бился в агонии под ним и стирал запястья до крови, что медленно струилась из рваных ран, будет невыносимо больно. Сдавливая поясницу, оставляя едва заметные синяки на коже, он безо всяких перерывов, должной паузы на привыкание начал двигаться в нем со всем своим садизмом и злостью, что накопилась в нем за прошедшие десять лет. – Чарльз, – глотая и без того сдавленные стоны, тихо прошептал Магнето, – пожалуйста, прекрати. Мне больно. Мне чертовски больно. Чарльз, прошу тебя. Тело Эрика начало крупно дрожать, покрываться мурашками, а сам мужчина под ним ослабевать, медленно терять силы. Ксавье отвлекся. Мужчину словно ошпарило кипятком, когда он заметил причину, – по внутренней стороне бедер Эрика стекала, размазываясь по коже, бордовая густая кровь, и, капая на пол, растиралась по поверхности растертыми, с заметными фиолетовыми пятнами голыми коленями. Он, сглатывая накопившуюся слюну, быстро вышел из мужчины и потянулся к израненным, кое-где порезанным кожаным ремнем запястьям друга. Он освободил руки, приподнял бренное слабое тело и прижал к себе, касаясь губами виска. – Прости меня, – не в силах сдержать слезы, что скатывались по щекам, неприятно щекоча кожу лица, тихо взмолился Чарльз, прижимая ослабленное тело к себе. – Прости меня, Эрик. Мужчина молчал, а тело его вовсе не двигалось, лишь замедленным, прерывистым дыханием, что неволило живот едва заметно подниматься при вздохе и опускаться при выдохе, показывая, что тот еще был жив. А Чарльз, захлебываясь слезами, понятия не имея, как поступить, как вымолить прощение, прижимал его сильнее к себе, прислушиваясь к слабому сердцебиению. Он точно знал, тот никогда его не сможет простить, никогда не сможет относиться к нему как раньше, никогда больше не взглянет на него с тем радушием, щемящей болью в груди из-за его ужасных поступков над самим собой, и будет прав – он чудовище, монстр, что хуже всех злодеев, с которыми они уже сражались, с которыми им еще предстоит сражаться в будущем. Ксавье, мучимый всевозможными ужасающими мыслями, прикрыл веки – будь проклята эта чертова Куба, что поставила точку их отношениям; шальная пуля, попавшая по воле судьбы в него; мерзавец Шоу, мучивший несчастного маленького Эрика несколько лет; тупые предрассудки и общество, что считало их уродцами не из мира сего; омерзительное будущее, что вновь столкнуло их лицом к лицу, что дало понять мучительной болью, что чувства еще тлели в глубине души, что они никуда не делись. В груди вновь кольнуло, стало трудно дышать – чужая боль, смешавшаяся с собственной, впилась в кожу, словно прозрачные осколки разбитого стекла, заключая его в тюрьму ничтожных, бренных проблем и лжи, звучащей из уст равнодушных людей. – Чарльз, – сквозь пелену, скрывающей сознание, донесся дрожащий голос Эрика, что легонько хлопал его по лицу, убирая свободной рукой из его разжатой ладони использованный пустой шприц. – Чарльз, очнись. Давай же. Профессор медленно, боязливо, разлепил веки и непонимающе уставился на мужчину, что стоял напротив него на коленях в целой одежде. Тот был чистым, без помарок и кровавых разводов на лице и, смотря на него с тревогой, развязывал резиновый жгут с предплечья, и он, сам от себя не ожидая, набросился на него со слезами на глазах, что потекли вновь от осознания, что совершенное насилие было лишь кошмаром затемненного желанием разума из-за побочного эффекта дрянного лекарства, и крепко обнял, шепча едва слышное «прости». – Всё хорошо, Чарльз, – отбросив в сторону жгут и сжав его в объятьях, тихо промолвил Леншерр и зарылся пальцами в отросшие растрепанные волосы, кротко целую над ухом. – Я здесь, я рядом. Всё хорошо. Всё вовсе не «хорошо» и не будет таким – они знали, – но если бы время можно было остановить, Ксавье, утыкаясь лицом в грудь друга, чувствуя терпкий аромат одеколона, смешанного с едва различимым запахом пота, ощущая нежные прикосновения, поглаживая и кроткие поцелуи, сменяемые обжигающим дыханием, хотел бы, что бы это было бы сейчас. Сейчас, когда его обнимал тот, кто являлся причиной его сумасшествия, когда его сердце, словно отлично настроенный музыкальный инструмент, вновь начинало биться созвучно Эриковому, когда его рассудок подобно яркому светилу над головой, стал вновь светлеть после полного затмения.