Вовочка

Одуванчики желтели, соседская машина и солнце — тоже. Последнее вдобавок нещадно шпарило, трудолюбиво прогревая воздух, землю и Вовочку, что без особого энтузиазма приумножал количество желтого цвета в мирном сельском пейзаже. Нет, чувак не сиял, аки светофор. Не хамелеон все-таки. Вовочка уныло возюкал туда-сюда кисточкой по бабкиному забору, который, похоже, не хотел менять имидж, ибо злобно скрипел и шатался. Кисточка линяла, оставляя на досках волосья. Краска — и та отличалась зловредностью. Ручейками текла вниз (благо, не вверх; хоть гравитация работала), образовывала роскошные разводы… И воняла. Едкий химический запашец ватой стоял в вовочкином носу, горечью оседал в горле и отпугивал всякую летающую нечисть типа мух и пчел. Непутевый маляр, страдальчески скривившись, подхватил ведерко и перешел правее, к неиспо… необработанному участку забора. Вовочка обмакнул кисточку и –шлеп-шлеп — смачно шмякнул краски на… чью-то рожу. Несимпатичную. Клыкасто-зубастую, с носом картошкой и маленькими злобными глазками. Кои тут же увеличились (удивись — измени внешность!). Вовочка машинально взмахнул кистью. К желтым кляксам на щеках прибавилась жизнерадостно яркая полоса на шлеме, защищающем низкий лоб неизвестного «красавца». «Все, нанюхался я», — обреченно подумал Вовочка. И уставился на рожу и прилагающегося к ней уродца, ожидая, когда тот обратно в забор превратится. А «дивное видение» исчезать не торопилось. Оно хлопало глазами и ошарашено терло ладонями щеки, еще сильнее развозюкивая краску. Чудище, отойдя от шока, начало потихоньку, что называется, закипать. Только вместо милого бульканья, характерного для чайников и котелков, оно издавало хриплый переливчатый рык. «Цвет не понравился», — решил мальчик. Обладатель рожи подтвердил его догадку, потянувшись к висящему на поясе… мечу. Длинному. На вид — не пластмассовому. И не надувному. А вполне себе металлическому – вон, как зазвенел, рубанув вместо шустрого, аки таракан, Вовочки по каменной стене. А искры какие полетели! Закачаешься! Но мальчик не впечатлился. Он невежливо плеснул в рожу красочкой. Рык превратился в бульк. Потом — в кашель и серию плевков. На черных плитах расцвели позитивные желтые кляксочки-звездочки. Наплевать на Вовочку монстр не успел: пацаненок шмыгнул за дверь. Задвинув засов и хозяйственно закупорив ведерочко, он побежал вперед, к родному дачному участку. Однако вместо бабушкиного домика там оказалась мрачная такая комната, вместо чахлых яблонь — высокие стрельчатые окна, а вместо кочанов капусты — два старика. Один белый, другой серый, два плохих дедуси. Почему плохих? Они ведь сломали гравитацию! По крайней мере, тот, который серый, точно сломал: он висел метрах в трех над полом, не имея ни пропеллера на спине, ни веревки на шее или еще где. А второй дед указывал на парящего старца посохом, не то уличая в преступлении, не то помогая законы физики нарушать. Мальчик, засмотревшись на летучего деда, врезался в белого старикана. Тот стал чуть желтее: ведерко от удара приоткрылось и обиженно выплюнуло волну краски и облако едкой вони, радостно захватившее всю комнату. Серый шлепнулся на пол. Устыдился. А может, гравитация одолела его. Какая разница? Бум-бум-бум! Вовочка, вновь закупоривший ведерочко, вздрогнул. Монстр очухался настолько, что начал ломиться в дверь! Причем явно не для выражения горячей признательности и не за табличкой «Окрашено». Скорее всего, он жаждал восстановления справедливости, а именно — нанесения на вовочкин фэйс боевого раскраса из дивных фиолетовых синяков. Мальчишку такая перспектива не вдохновляла, посему он рванул к другой двери, расположенной в противоположном конце комнаты. Ну, попытался это сделать…