***
Это был жаркий летний вечер. Тогда мне меньше всего хотелось куда-то выбираться, и моё раздражение можно было оправдать томной скукой, а вовсе не жарой. В последнее время я частенько подвергалась хандре, хотела только читать да попивать лимонад в своей комнате, например. К новости о том, что один из боевых товарищей мужа приглашает нас на ужин, я отнеслась скептически. Однако представив, в кого я стала медленно превращаться — маленькую зазнавшуюся ханжу — согласилась пойти. Хоть и с огромной неохотой, но я стала собираться. Анаис помогла мне с корсетом платья, и, пока она закручивала мои локоны в высокую причёску, я смотрела в зеркало, думая о предстоящем вечере и о том, как буду вести себя с людьми, которых совсем не знаю. Всё же мысль, что я не останусь там одна, успокаивала, в крайнем случае я просто спрячусь за спиной мужа. Как и я, выглядел он достаточно представительно и стильно, чтобы дать понять другим о своём хорошем вкусе, но и скромно, чтобы, не дай-то Бог, заставить кого-то из тех гостей думать, будто они хуже одеты. Встречая меня у главного входа, Готье не сказал ни слова, лишь ненадолго задержал взгляд на моём наряде. Супруг подал мне руку, повёл к автомобилю, и, должна сказать, весь остаток вечера держался так же вежливо отстранённо, хотя был галантен и учтив. Тот дом находился по правую сторону главной улицы, отгороженный высоким забором. Через толстые чёрные прутья пробивался наружу вьюнок, такой густой и пышный, мне показалось, что я никогда прежде не видела такого растения. Нас встретили хозяева: прелестная пожилая пара, и по короткому общению с ними я поняла, что они прекрасно относились к моему мужу. Позже, когда прибыли остальные гости, включая того самого Анри со стройки, я постепенно осознала своё полное поражение и беспомощность. Я переоценила свои возможности, весь вечер была похожа на несчастную загнанную в угол мышку. Только этой мышке приходилось общаться с многочисленными гостями, имён которых она не запомнила, а разговоры с ними казались ей ужасно скучными. Мне не стоило ожидать чего-то иного и делать вид, будто я могу влиться в их общество. Супруг редко улыбался, ни на секунду не сутулясь, в его руке всегда был бокал с шампанским или немного бренди, но я так и не заметила, чтобы он хоть чуть-чуть опьянел. Время от времени я оказывалась втянута в очередной разговор о политике или географии, но вскоре попросту отворачивалась и уходила. Однако стоило отдать Джейсону должное: он не заставлял меня развлекать кого-либо из его приятелей. Хотя я бы скорее назвала их просто знакомыми. Он выглядел бы не менее потерянным среди них, чем я, но у него было одно мощное оружие — мгновенные интеллектуальные идеи. Несколько раз за вечер я замечала, что он наблюдал за мною; я уже не смущалась повязки и могла смотреть прямо ему в лицо. Невольно я всё же отметила тогда, как ему шёл костюм; особенно белая рубашка под чёрным жилетом, ведь он уже не был совершенно бледен. Пропадая днями на стройке, он заметно загорел. Он почти всё время находился поблизости, и всё же я чувствовала себя одинокой. Красивые пары танцевали менуэт, пока я топталась на краю небольшого зала и смотрела на них. Богатые и жизнелюбивые, я не была похожа на этих людей. После одиннадцати вечера я отыскала мужа в карточном зале, где он вёл горячую беседу с каким-то седым сэром. Они сидели друг напротив друга за столом, вместе с мсье Анри и ещё тремя джентльменами. — Да, вы заметно изменились, Готье, — вальяжно говорил седой мужчина. — Раньше вы охотнее развлекали нас рассказами о Индии и Африке. Или как тогда… Мы прибыли в Лондон, вошли в дом и, выстроив всех слуг в шеренгу, заставили их петь «У Мэри был барашек»! — Не стану отрицать, выпивка пагубно влияла на молодой мозг, — отвечал супруг спокойно. — Но она не помешала вам продолжить стройку, а заодно и развестись с хорошенькой жёнушкой. — Мои здания для меня всегда были ценнее выпивки, — подойдя ближе, я заметила, как его кулаки крепко сжались ненадолго. — А что же касается развода… Тут я никогда не пожалею. Джентльмен улыбнулся и, покачав головой, сделал глоток бренди. — Видел я, что вы там понастроили, друзья мои, — он махнул рукой в сторону Анри. — Черти! Да, вы были чертовски заняты! — Занятно, как порой трагедия освобождает воображение. Или мне стоило запереться дома, выть от горя и медленно раскисать? Нет уж! Тогда почему бы сразу не приставить к виску револьвер? — Тут ты прав! Помереть от пули — большого ума не требуется. Но я слышал, вас здорово потрепала администрация. — Ха! Чёртовы дегенераты! — рявкнул Готье и со злости швырнул карту на стол. — Для них всё одно! Внутри и снаружи переплетаются и сходятся. Нельзя так относиться к лику собственного города. В конце концов, никто, кроме меня, за ту церковь не платит. — Но вы не разорвёте кольцо, приятель! Есть правительство, есть люди, что стоят выше вас. Коли сказано — не строить так, то… — Мне не интересно их мнение, — отрезал Джейсон. — Я слушал простых жителей, слушал и услышал, чего они хотели. Я даю им это. — Ах, ну не стройте из себя Спасителя! Супруг горько рассмеялся, а я снова сделала шаг вперёд из тени комнаты. — Я бы не был так категоричен! Я — всего лишь связующая нить между кретинами с властью из администрации и простым народом, которому, как скоту, без власти над собою — никуда! И я бы не только исправлял архитектуру здесь, в этом городе, я бы иссушил то проклятие, что над ним нависло, паром от своих машин. — И что же за проклятие, позвольте спросить? Подумав несколько секунд, затем, прищёлкнув пальцами, он воодушевлённо ответил: — Невежество. Я мысленно аплодировала ему, наблюдая, как у всех джентльменов, даже у мсье Анри, покраснели лица. А мой муж, как ни в чём не бывало, разложил свои карты, и, судя по довольной улыбке, выигрыш того вечера достался ему. — А вы, милая прелестница, уже побывали на стройке? Я вздрогнула, услышав, что обратились ко мне. Этот Анри — костлявый и бледный, но очень добродушный молодой человек — широко улыбался, разглядывая меня. Тогда я заметила, что они все обратили на меня внимание, и с неловкой застенчивостью промямлила: — Нет, мсье… ведь меня туда никто не приглашал. — Какая досада! Джейсон, тебе обязательно стоит показать ей, как проходит стройка завода… Вот уж чего я никак не ожидала, что муж вскочет, будто подстреленный, и грубо прикрикнет на своего управляющего: — Нет! Ты забыл, что случилось в прошлый раз? Или ты спятил?! Как это ни странно, но Анри тут же закивал, словно пустой болванчик, и низко опустил голову, чтобы не смотреть на него; муж же, злой, как чёрт, недовольно взглянул на меня и поспешил покинуть карточный зал.***
Готье словно вовсе исчез, и я не видела его добрых полчаса; хотя Анри уверял меня, что он злился исключительно на него, я чувствовала, что эта внезапная вспышка ярости коснулась и меня. — Вы так не волнуйтесь, — говорил он мне чуть позже. — Он остынет, понимаете? Просто было как-то раз на стройке… В общем, один неприятный инцидент. Не было похоже, чтобы он хотел продолжить свою мысль, а меня уже съедало любопытство. И что-то подсказывало мне, что мужа об этом спрашивать не стоит. Поэтому я стала как можно мягче выпытывать у нового знакомого правду. Через несколько минут он сдался и с явным замешательством рассказал: — Правда, если мастер узнает, что я вам это поведал, он меня прихлопнет, как муху! — предупредил Анри, и тогда я отвела его на балкон, где мы остались наедине. — Это случилось вскоре после того, как мастер женился на Мэгги Уолш. Он привёл её на стройку однажды утром, и с того дня началось… Часто её стали видеть там, порой даже без мужа. А она беспощадно флиртовала! Просто беспощадно! И неважно, кто это был, рабочий или начальник, она купалась во всеобщем внимании. Он вдруг что-то горячо произнёс на французском языке, и я поняла лишь, что это были ругательства. — Она делала это долго, и не только на стройке, понимаете? Какие бы гости ни приезжали к ним домой, будь то даже женатый мужчина, она играла в свою неприятную игру, кокетничала и иногда даже унижала мастера. Хотя достаточно было одного её поведения на публике. В Лондоне у неё много друзей, так что там все закрывали на это глаза. — А что же мистер Готье? — спросила я. Анри неопределённо пожал плечами и ответил: — Он терпел так долго, как только мог. Говорят, он её любил. Кто-то из слуг позвал его, и он, извинившись и попросив меня молчать при муже о том, что я узнала, удалился. Несколько минут я обдумывала его слова; я прекрасно помнила, как отзывалась об этой Мэгги миссис Пиншем, так что удивлена не была. С другой стороны, мне стало ясно, отчего супруг был так раздражён. Возможно, он опасался новых унижений, или что я стану флиртовать с каждым работягой на его драгоценной стройке. Я представила ущерб, который Уолш нанесла Джейсону своим вызывающим поведением, и поёжилась. Мерзкая мысль, ничего не скажешь. Я больше не обижалась на Готье. — Никогда мне не нравился этот выскочка Анри! Похож на ужа, неприятный тип. А вы, если не ошибаюсь, Кейтлин Брам, ангелочек? Это было оригинальное приветствие, грубоватое, но занятное. Я обернулась на незнакомый мне голос и увидела высокого мужчину, впрочем, сначала я увидела только пуговицы на кремовой жилетке, а потом, подняв глаза, загорелое мужественное лицо, даже весьма красивое. Фигура у него была крепкая, мускулистая. — Я ещё не успела его узнать, чтобы согласиться с вами или возразить, — честно призналась я. — Простите, но я не знаю вашего имени. — Ох уж эти формальности! — он тихо засмеялся и подпёр плечом колонну, возле которой я стояла. — Как много навязывает нам общество. — Боюсь, что я вас не совсем понимаю. — Это мне в вас и нравится! Нет, не удивляйтесь, поверьте мне, провинциалку среди местной интеллигенции видно сразу. Вот и я вас заметил пару часов назад, но никак не мог подойти ближе. Вокруг вас всё время крутился этот Готье! Скажите, ангелочек, чего он от вас хотел? Я пропустила мимо ушей его замечание насчёт провинциалки, хотя обиду затаила. Меня это очень задело, однако я вдруг ощутила, что этот мужчина, выглядевший чуть младше моего мужа, питал к нему не самые положительные чувства. Это заинтересовало меня и насторожило. К тому же этот уверенный в себе сэр был просто пропитан откровенностью, я видела её в его взгляде, и от этого взгляда хотелось бежать подальше. — Что ж, мистеру Готье самое место возле меня, — сдержанно произнесла я, глядя ему в глаза, — потому что он мой муж. Я живу с ним в Лейстон-Холл. — Ах, вот оно что! Мне жаль вас, ангелочек! Предположу, что многое тут решили деньги и его настойчивость, не так ли? Только не обижайтесь, но вряд ли иначе какая-либо дамочка захотела его в мужья. — Мне кажется, это вас совершенно не касается, — ответила я резковато, ибо не была похожа на «какую-либо дамочку». Его откровенность меня насторожила. — Вы всё-таки обижены! Мне очень жаль, простите. Но один из гостей указал мне на вас, он когда-то тоже жил в Глиннете. Он сказал, что вы — смышлёная и оригинальная маленькая леди. И что у вас ангельский голос! Что ж, в последнем я успел убедиться и безмерно этому рад. Вы не споёте нам сегодня? Мне захотелось убежать и спрятаться, потому что он уже разглядывал меня слишком пристально и встал непозволительно близко. — Боюсь, что сегодня я не в голосе, — сказала я, смутившись. — Очень жаль, — протянул он лениво. — Но больше всего я жалею о том, что вы мне сказали. Жена Готье! Это почти разбило мне сердце. Как только представится такая возможность, советую вам бежать от него подальше, ангелочек. А я буду готов вас встретить. Он улыбнулся совершенно бесхитростно, однако я прекрасно поняла его намёк. Видимо, другие леди, которых он завлекал подобными речами, охотно ему отвечали. Возможно, даже не жалели о последствиях, но чутьё подсказывало мне быть осторожной. — Чем же вам так не угодил мой муж? — поинтересовалась я. — Мы с ним давние неприятели, и неприязнь эта вполне взаимна. Думаю, вы сама скоро всё узнаете от него. Да, и к тому же, он совершенно не умеет обращаться с женщинами. Все знают, что он никудышный любовник и ухажёр… Возмутительно! Я поразилась его словам, и была настолько оскорблена, словно он облил словесной грязью меня, а не Джейсона. Не контролируя себя, я вдруг ударила его, наградив довольно слабой пощёчиной. Смело глядя ему в лицо, я ждала хоть какой-то реакции, но он просто улыбнулся, не менее откровенно, чем раньше, и томно произнёс: — Как защищаете его… Хотя вы скорее всего приняли это на свой счёт. А зря, вы ведь не виноваты, — он вдруг наклонился к моему пылающему от стыда лицу. — Как только вы убежите от него, клянусь, что поймаю вас, ангелочек, и научу такому, о чём вы до сих пор не знаете… Мгновение спустя Готье налетел на него, будто чёрная тень, оттолкнул от меня собеседника и встал между нами. Я не видела лица мужа, но была уверена, что оно исказилось от злости, потому что даже его красивый голос звучал теперь неописуемо грозно: — Как ты смеешь говорить о таком с моей женой?! — Давно не виделись, Готье, — сказал тот спокойно и поправил ворот и рукав своей рубашки. — Много времени прошло. Да, я имел честь познакомиться с твоей маленькой женой. Поздравляю тебя, она очаровательна. Но это всё равно ничего не изменит. — Наши недомолвки никого, кроме нас, не касаются. Особенно её. И если я ещё хоть раз увижу, как ты пытаешься навредить ей, клянусь, что вырву твоё сердце!.. — А ты осмелел! Только зря ты думаешь, будто моя семья всё так быстро забыла. Тебе ведь тоже не скоро удастся забыть, а? — он жестом указал на лицо мужа, и я поняла, что он намекал на шрам. — Что же касается твоей жены… то мы просто мило беседовали. Она мне безумно понравилась. Я схватила Джейсона за руку и ощутила, как напряглись под одеждой его мышцы. Испугавшись, что он может затеять драку прямо там, я потянула его к себе и заставила взглянуть на меня. — Я умоляю вас, пожалуйста, уйдём отсюда! Просто уйдём. Он же вас провоцирует! — О, да! Послушай свою маленькую жену, Джейсон! Мы посмотрели в сторону арки, и тогда я увидела возле портьеры молодую женщину, безумно красивую блондинку в чёрном узком платье и шляпке с сетчатой вуалью. Мне даже не стоило спрашивать о том, кем она была. Я догадалась при первом же взгляде. Мэгги Уолш. Она действительно была красивой женщиной с тонкими чертами лица, маленькими чёрными глазами и губами настолько красными, будто прокушенными до крови. Она медленно подошла к мужчине, который так откровенно разговаривал со мной и угрожал моему мужу, взяла его под руку и надменно сказала: — К чему выносить этот сор на всеобщее обозрение и портить такую замечательную ночь? Пойдём в зал, дорогой, там остался мой бокал с шампанским. И ещё я хочу доиграть партию в пикет! И бросив в мою сторону презрительный взгляд, она ушла, уведя с собой и того громилу-грубияна. Выдохнув, наконец, спокойно, я посмотрела вверх, в неестественно побледневшее лицо мужа, и отпустила его руку. Какое-то время он просто смотрел вперёд пустым взглядом, и мне казалось, что он дрожит. Выглядел он весьма нездорово. Мною овладело странное чувство: захотелось поскорее увести его отсюда домой и успокоить. — Как вы себя чувствуете? — осторожно спросила я, касаясь рукава его пиджака. — И кто был этот мужчина? — Мой бывший шурин. — Готье утёр лоб платком из кармашка жилетки и строго посмотрел на меня. — Я не хочу, чтобы ты подпускала его к себе так близко, это ясно? — Да, сэр. Но я и не собиралась. Пожалуйста, поверьте мне. Он кивнул, затем сообщил, что мы сейчас же отправляемся домой. И чуть позже, проходя через зал с гостями, он нервничал, высматривая кого-то. Он крепко сжимал мою руку, пока мы не добрались до автомобиля. Настроение моё было совершенно испорчено, и я чувствовала себя грязной, стоило мне вспомнить того человека и его непристойное предложение. И его сестра… она производила неприятное впечатление. Почему её брат так откровенно разговаривал со мной? Было ли это совпадением? Но самое главное: почему моего мужа так ненавидела семья Уолш?