Конец фильма

      - Тань, что там?- Марина смотрела так, что уйти от ответа на этот простенький вопрос у Танечки не получилось бы, даже если бы она очень захотела.       - Не знаю Марин, но там МЧС, оцепили все, - начала Танечка.       Дослушивать дальше Марина не стала, накинула пальто, выбежала из ресторана и села за руль. Остатков самообладания хватило только на то, чтобы окончательно не вжать в пол педаль газа, и удержать машину в пределах разрешенной скорости, хорошо, что Садовое было пустым.       Выражение ее лица было таким, что мчсники, стоявшие в оцеплении даже не попытались ее остановить. Вбежала в приемное, бело-красные ленточки и гробовая тишина, в которой тяжело отстукивали чьи-то шаги. Тишина навалилась сразу и оглушила. Страх дикий и животный, смешанный с отчаянием поднялся и застрял где-то на уровне горла. Сердце остановилось и сжалось болезненно в ожидании чего-то непоправимого. Олег появился из-за поворота к операционной, что-то заставило его остановиться и посмотреть в сторону приемного, туда, откуда ему навстречу бежала Марина, его Марина.       Олег остановился. Сейчас он подойдет к ней обнимет, успокоит, скажет, что все обошлось, что он всего на полчасика еще заглянет в операционную и потом они поедут, отметят большой и шумной компанией то, к чему они так долго шли. Шли через обиды и непонимание, через ссоры и примирения, и теперь можно пройти дальше только вдвоем и только рядом, а еще, наконец, скажет, что очень любит и...       Олег только успел улыбнуться своим мыслям. Грохот взрыва спрессовал и расколол время, рассыпал его на мрачные осколки зловещей тишины, нарушаемой только шуршанием вездесущего огня.       Олега взрывной волной откинуло к стене, он больно ударился головой, сверху от разбившейся перегородки посыпались дождем мелкие осколки стекла.       Марину оглушило на несколько секунд, и как в замедленном кино она смотрела туда, где сползал по стене Олег. Их разделяло всего несколько метров, она бежала, но ей казалось, что ноги совсем не слушаются, и она стоит на месте.       За свою практику она не раз видела изуродованные и покалеченные тела, давно привыкла к виду крови, но, наверное, не просто так существует закон, запрещающий оперировать родных и близких. Олег, ее Олег, бронежилет поверх хирургической пижамы, поцарапанное осколками лицо, ей казалось, что она видит ужасный сон, и проснуться никак не получается. Она плакала по детски, навзрыд, шок никак не отпускал, и только слова Олега медленно вытаскивали Марину из этого кошмарного сна.       - Не плачь, не плачь, пожалуйста, - шептал Олег, - я же так тебя люблю, и все будет хорошо, ну не плачь.       Подбежал Куликов.       - Брагин, блин, - Сергей с трудом сдерживался, чтобы не начать материться, - ты как? Дай посмотрю.       Присел рядом с Олегом и начал осторожно ощупывать голову.       - Да, вроде не сильно тебя ударило. Встать то сможешь?       - Должен, - Брагин изобразил подобие улыбки, - а то у меня ж новая жизнь только начинается.       «Новая жизнь» стояла рядом и пыталась улыбнуться сквозь слезы, шок еще до конца не прошел, но то, что и на этот раз все обошлось, Марина уже поняла. Выглядела, правда его «новая жизнь» не ахти, белое пальто со следами крови и копоти, темные дорожки потекшей туши на щеках, волосы, так тщательно и заботливо уложенные Ниной днем, растрепались. Олег невольно усмехнулся. Марина улыбнулась в ответ. Глядя на них, начал посмеиваться и Куликов.       - Ну, вы, молодожены, и даете, блин, - проговорил он сквозь смех.       Олег осторожно поднялся. Голова слегка кружилась, ударился он довольно ощутимо, но сотрясения, похоже, не было.        - Ты ненормальный, Брагин, - сказал Куликов, - тебе как? Каталку или сам дойдешь? Я тебя хоть заклею что ли, а то смотришься как герой плохого американского боевика.       - Эх, а я так надеялся, что хорошего, - картинно обиделся Брагин.       - Видишь, как тебе не повезло? – Олег посмотрел на Марину, - и совсем я не Брюс Уиллис.       - Дурак ты, Брагин, - шепнула Марина, осторожно обнимая своего супер-героя, - ты лучше.