Я не любил его?

      Легкий весенний ветерок влетает в окно и наполняет комнату ароматом сирени, растущей возле старого дома. В комнате тихо, только тикают часы, и слышно, как молоденькая девушка с рыжими волосами, завязанными в хвост, выкладывает вещи на старый поцарапанный стол. На этом столе стоит ваза с той самой сиренью. Нежные лепестки немного осыпались и лежат на белой скатерти, на ней можно заметить пожелтевшие пятна от пролитого чая или же крепкого кофе, который очень любил хозяин дома. Позади девушки стоит старый, но на удивление ухоженный сервант с аккуратно расставленными стопками, бокалами, стаканами, вазами и прочей декоративной всячины из хрусталя, фарфора или стекла. В принципе, в серванте нет ничего интересного и примечательного, но взгляд невольно зацепляет небольшая фигурка птицы. Что это за птица, понять сложно, но её вид тут совершенно не важен, важна сама утонченность этой пернатой, которая величественно раскинула крылья, и кажется, что она вот-вот взлетит. Также заметно, что её что-то удерживает, не даёт взлететь. Её голова слегка повернута, вся поза указывает на внутреннею борьбу, страдания, птица не может улететь, но и не может остаться. Никто, совершенно никто не может понять её. Понять, что с ней, что она чувствует.       - Ну что же, приступим? - спросила девушка сидящего в большом мягком кресле напротив пожилого мужчину и щелкнула ручкой, приготавливаясь записывать что-то крайне важное и любопытное.       Мужчина казалось не слышал вопроса, его глаза были далекими, как и его мысли. Он был не здесь и не сейчас. В прошлом, там, далеко, куда уже невозможно вернутся и нельзя ничего изменить, как бы ты этого не желал, сколько бы ты не молился и не просил Господа вернуть время назад. Бога нет, и былое вернуть невозможно. Девушка уже собиралась задать вопрос повторно, но мужчина как будто очнулся, вернулся с грузом минувших дней. Теперь он в этой комнате, в этом времени и, кажется, готов поведать ей свою историю.       Я люблю мужчин, люблю их запах, тело, движения. Мне нравится любить мужчин. Когда я был юн, жизнь кипела во мне, а иногда просто закипала и вырывалась густой жгучей лавой. У меня был парень, мне тогда было двадцать пять, а ему шестнадцать. Он был сиротой, его воспитывала бабушка. Он был наивен и любил меня. Любил той самой святой, нежной любовью, за которую боролись боги, велись войны и умирали люди. Он не был красавцем, у него не было длинных красивых ног, шелковистых волос и округлой задницы, но он был так чист, был тем, кого могли использовать. И я использовал его, но он верил в любовь и в мир во всем мире. Я был его первым мужчиной, он был очарователен, слегка скромен и в меру молчалив. Когда он переехал ко мне, я чувствовал ответственность за него, хотел оберегать его от всего этого грязного мира, защищать, но ему этого не говорил, а если и говорил, он всегда обижался, надувал губки и не разговаривал со мной, а потом сам же бегал и извинялся. Я не любил его и никогда не воспринимал его чувства всерьёз, он был мальчишкой для меня, но при этом секс с ним я любил во всех позах.       Мальчик мне казался таким молодым и непорочным, что я боялся целовать его, дотрагиваться до его молочной кожи с россыпью веснушек на плечах. Он был хорош... Всегда хорош. Но я никогда не давал себе слово быть однолюбом, я спал со многими парнями и мужчинами, даже когда он ждал меня дома. Он знал, знал обо всем, но всегда молчал и не подавал вида, ведь у него была самая чистая любовь, а я использовал его как тело, которое всегда меня примет. Даже когда ему самому было плохо, когда он болел или же сильно уставал, он готов был отдаться мне полостью, подчиниться мне. Я сам не понимаю, почему любил его плечи, мы иногда гуляли по аллеям, а я обнимал его за плечи с россыпью веснушек, которые завораживали меня. Я готов был отдать самое дорогое, что у меня было, лишь бы прикасаться губами к этим плечам. Он часто просил меня смотреть ему в глаза, просил не лгать, просил любить его, а я лишь обнимал его, тогда по его щекам текли слезы, а я начинал ненавидеть себя, считал себя жалким и никчемным, отвратительным человеком.       Так прошёл год, он жил со мной, а я жил с ним, он любил меня, а я никогда не говорил ему этого и любил лишь его тело. Я никогда не говорил ему о чувствах, потому что их просто не было. Я спал с разными мужчинами: молодыми, старыми, бедными, богатыми, умными и глупыми; а он верил мне. После этого долгого времени я привык к нему, крепко привязался, он чувствовал это всем телом и душой, каждой клеточкой, понимал это. Я нашёл его в ванной в луже крови, лежащим на кафеле, рука его была порезана, а рядом лежала моя бритва. Тогда я упал на колени и прижал его к груди. Я никогда не плакал, но тогда… Тогда я ревел навзрыд, из меня выходила вся дурь и все дерьмо, накопившееся и переполнившее меня. Когда его увозила скорая, я бился головой об стену, кусал руки и рвал на себе волосы. Он выжил. Когда я пришёл к нему в больницу, он спал, весь бледный, исхудавший. Его зеленые глаза были плотно закрыты, коротенькие, но густые ресницы чуть подрагивали. Он едва ощутимо дышал, левое запястье было перебинтовано, а от локтя тянулась система капельницы.       Я осознал, что натворил. Уничтожил человека своими руками, я убил единственное существо, которое любило меня, и тогда я поклялся, что больше никогда не причиню ему боль, никогда не появлюсь в его жизни. Пришёл домой и закурил, с дымом, выходящим из моих лёгких, я отпускал его, отпускал его любовь, отпускал его нежность... Я не любил его, но если я его не любил, то почему ни один парень не мог заменить мне этих зелёных глаз, курносого носа и этой милой чуть кривоватой улыбки? Почему я до сих пор храню его зубную щетку и тапочки, почему? Прошёл тогда уже месяц, а я до сих пор по утрам ждал запах горячего кофе, ждал его тихого пения, когда он готовит, ждал его редкого, но чудесного смеха. Я всё ждал...       - И что же случилось дальше? - спросила журналистка, еле сдерживая слезы.       - Он не смог жить без меня, - вдруг сказал другой мужчина, вошедший в комнату.       Он был младше собеседника девушки, его движения были мягкими, осторожными и тихими, как у кошки. Он осторожно и плавно сел на колени к собеседнику, и тот посмотрел на него с такой нежностью, что у девушки перехватило дыхание. Такого взгляда, сочетавшего в себе муки и любовь, страдания и нежность, заботу и покорность, она не видела никогда и даже представить себе такого не могла.       - Он приехал ко мне через месяц после моей выписки из больницы. Стоял на коленях, целовал мои руки и плакал так горько. Говорил, что любит меня, что никогда не бросит. Что он понял, потеряв самое дорогое, что у него есть, он умолял меня вернутся, - продолжил вошедший, - и я вернулся.       Пара нежно соприкоснулись губами, и в этом мимолетном поцелуе было столько ярких чувств, столько невысказанных слов, столько веры в будущее и настоящее.