Bright Eyes – No One Would Riot For Less
Он умел просыпаться достаточно рано, чтобы ещё застать то желанное время, когда рассвет крепко спал под ночным узорчатым покрывалом и не показывал миру даже алые пряди прямых, бесконечно–длинных волос. Он умел уходить бесшумно, так, чтобы единственный обитатель его скромного жилища лишь изнеженно мурлыкал и переворачивался с одного бока на другой, перекатываясь на нагретое хозяином место. Надевая искрящийся амулет уже по дороге, спеша и путаясь ногами в шелковистой шерстке сумерек он убирал с лица белёсые пряди, что норовили упасть на глаза. Резкий взмах головой и те удлиняющейся гривой опускались на длинную изящную шею, что перетекала в изысканные линии спины, за которой крылья, впитывая частички запечатанной в артефакте магии, уже наполнялись достаточной силой, чтобы первым своим широким взмахом развеять половину черничного легкого островка. Когти смело пронзали воздушную мягкость, которой лапы касались всё реже, почти не нуждаясь в длительном разбеге перед прыжком. И сердце внутри будто бы крошилось от невозможности полного вздоха, жалось испуганно к рёбрам и просилось на волю, будто бы вне встревоженного быстрым бегом тела ему было бы лучше. И когда лёгкие невыносимо сильно ломило от боли, он делал всего один прыжок в сторону, и все четыре лапы вместо обрывистого берега утёса встречали пустоту. А потом обязательно наступала она – свобода, полная и пьянящая до первого взмаха крыл, возвращающего в волю воздушного потока, а значит и в волю небес, которые, не хотели так просто отпускать его дальше, чем требовалось. А внизу море из сотен тысяч далёких звёзд плескалось затягивающим омутом вечного танца, вечной жизни и смерти сплетённых так близко, что и различить их уже было невозможно. Позволяя себе последний круг над видимой, не скрытой тучами, частью этого бесконечного колодца, он всё же приземлился обратно на тонкую кромку берега. Амулет упал рядом. Тонкая нить цепочки со звоном опала на тяжесть чуть угасшего камня и Руи с осторожностью поднял его, чуть сжимая в ладони. Улыбаясь ещё не покинувшему вещицу теплу, он прижал его к груди и позволил себе пропустить один удар сердца, прежде чем убрать камень в кармашек. Тихий лязг повторился вновь, прошуршав последним своим хвостом о лёгкую ткань одеяния, больше цепочка не издала ни звука. И, казалось, именно она была тем единственным шумом, что нарушал тишину густой точно мёд ночи, но на самом деле это было не так. Руи знал это, а потому, стараясь даже дышать бесшумно, присел у самого края, всё ещё глядя вниз. Бесчисленные множества светлячков притягивали к себе его взгляд. Яркие или же едва заметные, горячие и алые или же светящиеся холодом самого крепкого льда там, вдалеке, они всё равно были едины в своём желании петь – дарить свою едва уловимую балладу даже тогда, когда дарить её, казалось, было некому. Руи вслушивался в эти мотивы, слишком близкие, чтобы удержать учащённо бьющееся сердце в спокойствии. Покачивался в такт слышимой мелодии и невольно приоткрывал рот, пропевая те строчки, что засели в душу так глубоко, будто бы были вырезаны на ней лезвиями из лунного серебра, прописаны древними рунами и скреплены самыми сильными чарами – силами коварной памяти, что была непобедима, когда ненужно. – Ты снова здесь… – Как и ты, – невозмутимо отметил Руи, даже не оглядываясь на шум чужой цепочки. Ему не нужно было видеть, чтобы знать, что пришедшим окажется именно Ю. – Я разбудил тебя, собираясь? – Скорее, я просто почувствовал, что тебя рядом нет, – смущённо заметил пришедший шепотом, подсаживаясь рядом. В этой манере говорить были свои несомненные плюсы – можно было скрыть всю полноту эмоций, в которых ещё было слишком много непонятного даже для себя. А ещё, говоря тихо, можно было продолжать слушать Песнь – Ю тоже слышал её и присаживаясь рядом прикрывал глаза, то ли от её убаюкивающих сил, то ли от возможности прислониться головой к плечу родного существа и ощутить его тепло, столь родное, что по телу пробегали приятные мурашки. – Так красиво, – выдохнул Руи с каплей томящей грудь тоски, но не было в его словах и доли страха или неловкости за столь романтичное и чрезмерно открытое восприятие обычного явления. Он знал, что Ю, как никто другой понимает его. И в подтверждение этих мыслей Ю кивнул. – Мы ведь могли бы тоже быть там… внизу. – Зачем? – слишком быстрым и громким получился вопрос, Руи даже на мгновение испугался, что колодец захлопнется, но его обитатели продолжали свой танец не сбиваясь с известного только им одним ритма. – Затем, что тебе хочется этого иначе… иначе ты бы не был здесь столь частым гостем, Руи, – имя с губ – свежим облаком, лунной пылью призрачного сияния. Он вдыхал в свои слова слишком много правды, чтобы остаться не услышанным. Ю прослеживал за взглядом Руи, а тот, вопреки собственному упрямству поднимал взгляд вверх, туда где силуэты дремлющих городов обнимали леса и поляны, а реки, вперемешку с паутиной дорог, пронзали мир замысловатым рисунком – сетью не спящих вен, наделяющих живое и равнодушное к своему небу полотно иной жизнью. Слишком другой, чтобы быть понятой здесь, где до настоящей небесной выси, равно как и до пропасти, был один шаг. – Наверное, ты всё–таки прав. Есть в этом что–то… – слова потерялись, им на замену пришла растерянная, немного грустная улыбка. – Притягательное? – ловя настрой, как ловят первые капли дождя, Ю становился чуть ближе к тому, за кем готов был сделать любой из шагов, куда бы тот в итоге не приводил. – Именно, – лёгкий кивок и Руи совсем по–детски поболтал свешенными с обрыва ногами, босых ступней коснулась прохлада встревоженной темноты, заставляя вздрогнуть и поёжиться. – Холодновато для купания… – Разве? – провоцирующий вопрос и, ловя озорной взгляд в ответ, Ю уже знал, что выберет его спутник, а значит, знал, что выберет он сам. И до того как рассвет коснулся горизонта, в черничной глубине небесного океана промелькнули две искры, одна за другой, будто золотые рыбки, они падали вверх. Но понятия верха и низа никогда не были чем–то устойчивым – только не здесь. И вряд ли кто–то успел заметить мимолётные разрезающие небо вспышки, шрамы за которыми затянулись в темнеющей глади почти сразу. Разве что страдавший в ту ночь бессонницей астроном со славой сошедшего с ума одиночки увидел в этом дурное знамение. Но это уже была совершенно другая история.Знамение
2 мая 2015 г. в 05:45