Наследница Гонт-Певерелл

Не знаю, что выбрала бы я сама, но Меропа потянулась к волшебной палочке. До сих пор считалось, что у неё практически нет магических сил. Поэтому и свою палочку ей не покупали. Приходилось пользоваться одной из принадлежавших когда-то предкам. Та работала очень тяжело. Иногда даже ранила руку отдачей. Поэтому Меропа привыкла больше полагаться на руки, убираясь в доме или работая в небольшом огородике. Поэтому ещё и не думала, что можно как-то улучшить свой внешний вид магией. А уж отец и братец не собирались тратить свою магию на сквиба. Так что Меропа просто мечтала о своей – только СВОЕЙ! - волшебной палочке. Прикоснулась к этой с тайной надеждой, что её признают Хозяйкой. Осторожно прикоснулась, боялась всё же, что может и ударить. Мало ли чья это палочка была. Нет, вроде никак не отреагировала на чужую руку. Прикоснулась уже смелее, ласково провела указательным пальцем по гладкой поверхности. Ой, не гладкой! Загнала занозу в палец, капелька крови упала на палочку. Что ж - этого следовало ожидать. На Магии Крови многое завязано, почему бы и палочку не привязывать кровью? И нет – это не заноза была. Всю палочку оплетает искусно вырезанная веточка, вот об один из листиков Меропа и зацепилась пальцем. Да, а тут ещё и в рукоятку какой-то прозрачный камешек вставлен. И для полной картины на самом кончике серебряный наконечник прикреплён. Очень интересная палочка! А камешек-то уже не прозрачный – алым огоньком загорается. Сейчас рванёт? Меропа даже в испуге присела, закрывая голову руками. Но при этом палочку бросить не удалось. Так и взмахнула рукой вместе с палочкой. Удивительно – такой поток силы! Ей никогда раньше не приходилось так хорошо почувствовать Магию. Нет, она не стала сразу могучей волшебницей – ведь надо ещё и заклинания знать, а обучать её никто раньше и не старался. Но вот прежние бытовые Чары стали гораздо продуктивнее. Взмахнула палочкой в привычном жесте – сразу котёл заблестел. Как будто только что сделан! И пыль сразу улетучилась, и весь мусор. И огонь в очаге вспыхнул. Неяркий. Как раз такой, какой нужен для готовки пищи. Уже обнадёживает. А заклинания – что ж, она и их выучит. Были бы книги. Книги! А тут как раз лежит одна. Та самая из сна. Робко прикоснулась Меропа к переплёту книги. Не рукой, памятуя о случае с палочкой. Прикоснулась именно этой палочкой. Ничего не произошло. Подманила к себе книгу с помощью Акцио. Не вышло. Как лежала, так и лежит. Пришлось опять ручками брать. Да, опять на корешке книги – веточка с листочками. Опять палец поцарапала, опять кровь капнула на обложку – уже и смирилась с этим. Раз это было нужно предкам, она постарается оправдать их доверие. Провела рукой по обложке. Да, в Книге тоже чувствуется сильная магия. Открыла её, с трепетом надеясь узнать что-то нужное. А там… Книга раскрылась точно на две странички – левую и правую. И больше ничего. Совсем! На левой стороне – рецепт приворотного зелья. Меропа в ужасе поднесла руку к губам. Именно это зелье она и варила для Томаса в том страшном сне. Нет! Никогда! Взглянула на другую страницу. А там – тоже рецепт приворотного зелья. Но уже другой. Более сложный по составу. И не только рецепт, а описание странного ритуала Замены. Вчиталась. Задумалась. Применив это зелье, Меропа привязывала к себе любимого на всю жизнь, да только не свою – ей пришлось бы уйти в момент рождения сына, но призванная в Ритуале душа – осталась бы в её теле и заменила бы ребёнку мать, а Томасу – жену. И тогда все те ужасы, что ей приснились, просто не произойдут. И её сына не будет ждать участь очередного Тёмного Лорда. Вопрос – какое зелье выбрать? – тут же был решён в пользу более сложного. И Ритуала. Да, Меропа сознательно согласилась уйти из жизни. Но перед этим устроить жизнь своих близких. Повезло, что было начало месяца – до полнолуния двадцать восьмого апреля, когда необходимо было применить зелье и начать Ритуал, оставалось ещё немного времени. Она успевала всё выучить и подготовиться. И сделать так, как надо. Почти все приворотные зелья составляются на растущей Луне. Для изготовления одних снадобий необходим всего один день. Для полной выдержки других не хватает и десятилетия. Окончательным временем зарядки и передачи нужных влияний этому волшебному средству должны были стать ночи «светлой Луны». В понедельник двадцать шестого апреля Меропа призвала на помощь все свои умения и силы, сварила требуемое зелье, добавив свою кровь на последнем этапе. Аккуратно разлила всё в двенадцать флаконов – зелье надо было принимать целый год раз в месяц – тогда его действие окончательно закреплялось и становилось необратимым. Среда двадцать восьмого апреля выдалась достаточно жаркой, поэтому девушке удалось привлечь внимание Томаса, когда тот проезжал мимо в одиночестве. Она просто вышла на дорогу с ведром воды и предложила красивому всаднику напоить его коня. А там и сам молодой человек не отказался немного освежиться. Меропа не таила никаких надежд по поводу своей внешности, поэтому её лицо скрывала тень от широкополой шляпы. Но платье на ней было чистое и новое, обувь – добротная, руки – выглядели достаточно красивыми и ухоженными – не зря же она сама себе готовила кремы и натирала руки почти две недели. Томас не знал в лицо юную соседку, потому и не подозревал ничего, когда брал у неё из рук стакан свежей холодной воды. Результат проявился сразу. Стоило Томасу Риддлу выпить эту воду с добавленным зельем, как он буквально рухнул к ногам девушки. В глубоком обмороке. Та в испуге, что что-то пошло не так, отлевитировала его в свой домик – тем более, что её стараниями туда уже не было стыдно приглашать гостей. Коня тоже удалось спрятать в кустах, чтобы никто раньше времени не поднял паники. Очнувшись, Томас припал к рукам девушки, покрывал их жаркими поцелуями, твердил о своей страстной любви, заговорил о свадьбе. Меропа хорошо понимала, что это результат зелья. Но ей всё равно было приятно видеть этого красивого молодого человека у своих ног. Вот только брак нужно было заключить как можно скорее – тридцатого апреля. И осуществить его не где-нибудь, а в определённом месте, да ещё в славную ночь. Томас закивал и пообещал всё устроить. Снял с руки семейный перстень, поклялся быть верным только Меропе Гонт и надел его на палец девушке, порываясь снова зацеловать ей руки. Меропа ласково отодвинула юношу и попросила поторопиться со сборами в дорогу. Томас вскочил на коня и отправился в поместье своих родителей. А у Меропы всё уже было давно собрано. Она взяла свой мешок, куда были уложены книга и шкатулка – палочку она и так всё время держала при себе. Поправила на шее медальон Салазара Слизерина – на ту же цепочку она повесила и Родовое кольцо. Отец передал его ей на хранение после суда, не захотел брать его в Азкабан. Вышла из хижины, где прожила все свои восемнадцать лет, наложила на дверь Чары охраны. Теперь только кровный родственник мог войти сюда без урона для жизни. Отец должен был вернуться уже через пять месяцев. А девушка не хотела рисковать, оставляя хижину на произвол судьбы. Дойдя до дороги, что проходила мимо их участка на Литтл-Хэнглтон, увидела вдалеке клубы пыли. Это возвращался Томас. В экипаже с кучером – он собирался отправить его обратно, как только они доберутся до железной дороги. Кроме шляпы теперь лицо Меропы скрывал и густой шарф, прикреплённый так, чтобы полностью спрятать девушку. Так что кучер мог только гадать, с кем это решил уехать молодой хозяин. К тому же Меропе удалось ему немного спутать мысли, отвести глаза. Так что он не смог бы описать девушку, с которой уехал сын местного сквайра, тем более провести параллель с Меропой, дочерью нищего бродяги Гонта. И – всё завертелось, закружилось! Ночевали Томас и Меропа в Лондоне, в доме, принадлежавшем семье Риддл. Под строгим присмотром домоправительницы спальни были в разных концах дома. С утра Томас привёл Меропу к семейному нотариусу, где отписал мисс Меропе Майе Гонт домик и прилагающуюся к нему ренту. Этот домик и рента достался ему от умершей года три назад тётушки. Сам он ни разу не был в том месте, с тётушкой иногда встречался в Лондоне, куда она часто приезжала, предпочитая жизнь в большом городе жизни где-то в сельской местности. Но теперь Меропа уже не выступала в роли охотницы за состоянием Риддлов. У неё был свой, пусть и небольшой капитал, полученный до вступления в брак. И брачный договор закреплял за Меропой этот домик на случай развода или смерти мужа, если она состоится до рождения ребёнка. Поскольку Томасу уже исполнилось двадцать пять лет, а Меропе было только восемнадцать, венчать их без разрешения родителей или опекунов девушки не стали бы. Нужно было бы ждать разрешения. Но на это нужно было время. А его как раз и не было. Оставалось всего два дня. Хмурый семейный поверенный Риддлов всё же посоветовал отправиться в пресловутую деревню Гретна-Грин, что расположена в устье реки Эск. Поскольку она была первым населённым пунктом по ту сторону границы на дороге из Лондона в Шотландию, то на целых два столетия Гретна-Грин стала популярным местом, где несовершеннолетние влюблённые могли заключать брак в обход английского закона. Церемонию обычно проводил глава общины - кузнец, чья кузница стояла в центре деревни, на пересечении пяти старых дорог. Кузнецов Гретна-Грин называли «священниками наковальни» - подобно тому, как мастер соединял раскалённые металлы на наковальне, он «ковал» и союз влюблённых, убежавших в Шотландию, чтобы пожениться, - а сама наковальня стала символом заключаемых там браков. Тысячи пар женились также на постоялых дворах и в гостиницах деревни. Да, в 1856 году был принят новый закон, согласно которому браки в Гретна-Грин могли заключаться лишь в том случае, если один из пары провёл в Шотландии 3 недели до церемонии. Однако это не остановило поток желающих пожениться, а лишь сократило их количество. Тот же поверенный намекнул, что есть смысл просить помощи у хозяина постоялого двора или гостиницы, заплатив ему за предыдущие три недели проживания. Не такая уж большая сумма, когда торопишься. Поэтому в этот же день выехали в Гретна-Грин, где и остановились в лучшей гостинице в трёх минутах ходьбы от железнодорожного вокзала и в пяти минутах ходьбы от знаменитой площади на пересечении пяти старинных дорог. Владелец гостиницы мистер Александр Гест любезно принял плату за три недели проживания в гостинице и согласился выступить свидетелем на брачной церемонии завтра. Комната была одна, но с двумя кроватями, ибо Меропа решительно стремилась завершить брак только в процессе Ритуала. Ах да, чуть не забыла. Перед поездкой в Шотландию посетили несколько портных, полностью обновив гардероб Меропы, так что в поездке красавца Томаса сопровождала уже элегантно одетая девушка, ничуть не напоминавшая прежнюю оборванку из Литтл-Хэнглтона. Но лицо она постоянно скрывала от окружающих. Была сочинена (с помощью поверенного) душещипательная история о ревнивой сопернице, которая повредила лицо более удачливой претендентке. Потому и приходится торопиться со свадьбой, чтобы оставить ту, другую, с носом. И вот с утра тридцатого апреля деревенским кузнецом в присутствии двух уважаемых жителей деревни – хозяин гостиницы и его супруга приняли участие в судьбе юной пары - был заключён официальный брак между Томасом Риддлом, эсквайром, и Меропой Майей Гонт, девицей. Кузнец сковал и два браслета, которые были торжественно запаяны на левых руках молодожёнов. На руки же были надеты и золотые обручальные кольца – всё чин по чину. Были подписаны и официальные бумаги. И молодожёны поспешили выехать из Гретна-Грин дальше. Вглубь Шотландии. Меропу вело вперёд необъяснимое чувство. К обеду они достигли живописной деревушки Ласс, что расположилась на западном берегу самого крупного в Шотландии озера Лох Ломонд. Сняли лучший номер в местном трактире, предъявив документы о заключённом браке, поужинали, отведав «клути дамплинг» (cloutie dumpling — пудинг с сушёными фруктами и специями) и отправились в свой номер, наказав не беспокоить. Их проводили понимающими взглядами. Но молодые люди в номере долго не задержались. Пока было светло, надо было добраться до нужного места. Меропа вытащила из общего багажа свой мешок, подхватила под руку Томаса, который и не думал сопротивляться, и отправилась в лес. Наступала Вальпургиева ночь. Вальпургиева ночь представляет собой то же самое, что и Бельтейн, или Майский Канун, и отмечается ночью 30 апреля в ознаменование расцветающей весны. Название Вальпургиевой ночи связано с именем Святой Вальпурги/Вальбурги, Уимбурнской монахини (Англия), приехавшей в Германию в 748 году с целью основания монастыря. Она умерла 25 февраля 777 года в Хайденхайме. Эта самая монахиня пользовалась чрезвычайной популярностью, и ее очень скоро начали почитать как святую. В римском списке святых ее день - 1 мая. В средние века существовало поверье, что Вальпургиева ночь является ночью пиршества ведьм во всей Германии и Скандинавии. Обычно святую изображали в короне (знак высокого происхождения), на фоне священных для кельтов и германцев лип и гор - форпостов подземного мира. Рядом с ней рисовали собаку - традиционного проводника за грань бытия (речь идет о виндхаунде - «ветряном псе»). В руках Вальпургии - треугольное зеркало, способное показывать будущее. Посох - знак того, что Вальбурга была основательницей монастыря. Но есть и другие символы. Вальбурга нарисована на фоне старых лип и холмов. Липы - священные деревья языческой богини плодородия Фригги, горы, особенно одинокие, - обиталища Хольды, а также форпосты мира мертвых. Общаться с душами усопших и заглядывать на годы вперед христианская святая могла именно в ночь на 1 мая. Вскоре этот день стал официальным днем ее поминовения.