Gem session

1. Они лежат под звездами, почти соприкасаясь головами. Волосы Роуз рассыпаны по потрепанному пледу, по мокрой траве, - мягкие, словно сахарная вата. Удивительно, но даже так - в помятом платье, открывающем колени, с растрепанными кудрями, - в ней ничуть не прибавляется человечности. Звездный свет и далекие городские огни омывают ее кожу, покрывают ее космической пылью и всполохами сверхновых. "Моя девушка - инопланетянка", давно продуманная и затертая мысль не перестает крутиться в голове Грега, пусть он уже давно должен был привыкнуть к факту. "Она древнее всего, что мне знакомо. Возможно, даже этой планеты" - в ночном воздухе уже нет удушливого жара, от покрытой росой травы пробирают мурашки. Роуз научила его именам созвездий - как Грег понял, не тем, по которым их называли в ее мире - она не любит говорить о своем доме, а он и не настаивает; но тем, что она придумала сама, за тысячелетия собирая новую небесную карту, сочиняя собственную мифологию. "Меня не станет, но над ней будут все те же звезды". Это хорошая строчка, быть может, он использует ее в новой песне. Да, скорее всего. Все новые песни - о Роуз. Будь Грег Юниверс отмечен как-то в музыкальной истории - помимо пары упоминаний в рукописных подпольных фанзинах и пары самоизданных записей - его будущие биографы обязательно бы отметили этот факт. Из песен про Роуз можно было бы создать не один альбом, но их смысл не в этом. Песни для Роуз пишутся в такие предрассветные часы, чтобы быть сыгранными один - максимум пару раз, - и благополучно забытыми с приходом дня. Все, что он когда либо сочинил, лишено необходимого совершенства. Следующие строчки приходят почти автоматически. Грег перебирает струны, нащупывая в темноте подходящие аккорды. Роуз мягко улыбается - то ли звездам, то ли звукам, то ли собственным мыслям. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Да и как - мысли, желания, поступки Роуз для него загадка. - Мы могли бы встречаться вот так, - слова звучат неестественно, словно они прерывают неизвестный ритуал, виснут в воздухе, - вне Храма, я имею в виду. Она смотрит прямо на него, наверное, впервые за последние несколько часов. - Что-то не так? - порой ему кажется, что его поступки - такая же загадка для нее. - Мне просто кажется, что твои.. подруги не слишком хотели бы меня так часто видеть, - они оба знают это. Прямых объявлений неприязни, естественно, не происходило - пока что. Но Грег прекрасно чувствует, что ни один из самоцветов - кроме Роуз, конечно же, - не воспринимает его присутствие в Храме - а заодно и на прилегающем пляже, негласно объявленном "свободной от людей территорией", как нечто естественное. Пусть Аметист традиционно полна энтузиазма - не столько его визитам, сколько человеческой еде, что он обычно приносит с собой; пусть Гранат никогда не забывает поприветствовать его - хотя бы кивком, и никогда со времен их первой встречи не пыталась перекинуть Грега обратно за ограду; пусть Жемчуг.. что ж, поведение Жемчуг он может списать на простейший расизм - скорее всего она не слишком любит людей как вид. Несмотря на то, что - он уверен, - каждая из самоцветов старается ради Роуз быть с ним приветливей, снисходительней к его смертной наивности, - им не комфортно быть рядом с человеком. Роуз мягка, но может быть непреклонной. - Если кто-то из них проявлял к тебе враждебность, только скажи.. - ее рука накрывает его на струнах гитары. - Да не в этом дело. Я.. я же лишний. Не место мне среди вас, вот и все. Твои подруги это чувствуют. - Для меня ты никогда не был лишним, - улыбается она. - А что до моих самоцветов.. Они просто не привыкли. Подожди чуть-чуть. 2. - Ого, пицца! И Грег! - лохматая голова выныривает из дверей Храма. - Что нового на большой земле? Миниатюрный самоцвет выхватывает еще теплую коробку из рук Грега, усаживается на песке. Аметист, конечно же, сама давно в курсе всех городских новостей. Грег закрывает автомойку на закате, оставляя темное время суток для музыки и общения с Роуз. Которой сегодня почему-то нигде не видно. - А ребята на задании, - радостно сообщает Аметист. - В портал пролез здоровуууущий монстр. С кучей щупалец. Определенно, таких огромных мы давно не видели, - она отправляет в рот кусок пиццы. - Ему хана. - А у нас туристический сезон начался, - говорит он, садясь рядом. - У меня сегодня через мойку, наверное, машин сорок проехало. Миссис Дьюи сказала, что все коттеджи заняты. Аметист увлеченно жует пиццу. - Мм, точно. Я видела парочку новеньких. Эти люди, как я посмотрю, не любят опоссумов. Особенно опоссумов необычного фиолетового цвета, роющихся в их вещах - остается не озвученным. - Ну, раз Роуз нет, я наверное пойду, - фиолетовый самоцвет удивленно поворачивается в его сторону. - Да ладно, сиди. Можешь порепетировать - ты же говорил, у нас акустика лучше, чем в трейлере. Пусть играть в Храме до сих пор кажется ему немного невежливым по отношению к его обитателям, с этим Грег спорить не может. Акустика тут действительно отличная. Он вытаскивает из машины усилители, подключает аппаратуру - Аметист, не переставая жевать, следит за его действиями, усаживается на подключенный к аккумулятору машины усилитель, вертит в руках провода. Человеческая техника для нее удивительна - своей, скорее всего, примитивностью. Ее раса давно перешагнула через громоздкие, энергоемкие приспособления - должно быть, самоцвет чувствует себя как в палеонтологическом музее. Среди реликтов далекого прошлого. Грег настраивает гитару, наигрывает пару аккордов из Deep Purple для разогрева. Фиолетовый самоцвет, удобно устроившись на усилителе, внимательно слушает. Для бессмертного инопланетного существа она слишком похожа на пятилетнего ребенка - громко смеется, говорит не думая, никого и ничего не стесняется; моменты гиперактивности у нее порой чередуются со странным сосредоточенным вниманием. Аметист - вся через край, все наружу. Как только Грег начинает играть "Комету", она подкручивает звук на усилителе. - Давай громче! Еще громче! Он начинает соло. Усилитель уже на пределе, но Аметист не унимается: - Слушай, надо еще громче! Погоди, - она срывается с места, копна белесых волос волочится за ней, словно настоящий хвост кометы, - погоди, у меня есть техника, сейчас все будет! Как выясняется, среди залежей мусора в ее комнате можно найти все, что угодно. Даже динамики, явно украденные с военной авиабазы. Когда Грег играет, его, наверное, слышно в самом Эмпайр Сити. 3. - Well, I stand up next to a mountain And I chop it down with the edge of my hand Well, I pick up all the pieces - ..and make an island, - завершает строчку голос за его спиной. Грег чуть не роняет гитару. - Я знаю эту песню. За три года, что они знакомы, Грег и Гранат обменялись, наверное, сотней слов, не больше. Самоцвет была традиционно немногословной, это правда, да и в ее присутствии мужчина немного терялся. Гранат много молчала, прятала глаза за огромными темными очками, ломала бетонные блоки одним грациозным движением и вообще производила немного устрашающий эффект. С остальными самоцветами она общалась редкими фразами и едва заметными жестами. Пару раз он даже видел краем глаза, как Гранат улыбалась, и один - как она, в приступе воинственной ярости, говорила на пару децибел громче обычного - но кроме этого эмоциональных проявлений у нее было не больше, чем у глыбы обычного камня. Казалось, наедине со своими мыслями самоцвету было гораздо интереснее, чем с окружающим миром. - Это Джими Хендрикс, - мужчина отходит от первоначального шока и продолжает играть - теперь на пару тонов тише. - Тебе нравится такая музыка? Гранат пожимает плечами. Достаточно многословный жест. - Она неплохая. Я слышала эту песню однажды. Наверное, это был какой-то концерт. Большое количество человеческой молодежи топталось в грязи и подпевало. - А что ты там делала? - Один из порталов был неподалеку. Я гналась за монстром-оборотнем. Он пытался скрыться в толпе. Высокая инопланетная воительница, пробивающая свой путь через толпу обкуренных хиппи под рифы Хендрикса - Грег не отказался бы от билета на такое шоу. - Слушай, а это случайно не на Вудстоке было? - она пожимает плечами еще раз. Неудивительно - вряд ли название ей говорило о чем-то. Вряд ли она даже знала год - у самоцветов не было нужды приспосабливаться под человеческое летоисчисление. - Шел дождь и было очень грязно. Какой-то человек в разноцветной одежде пытался продать мне бумагу. Некоторые положительно комментировали форму моих волос. Многие занимались интимной активностью прямо на земле, чем мешали передвижению. Это определенно звучало как Вудсток. - А тебе.. не было одиноко? - слова срываются с его языка прежде, чем он успевает подумать. Или определиться, к какому аспекту одиночества этот вопрос относился: к тому, что на том празднике свободной любви Гранат была без пары, или же к тому, что она одна выполняла - наверняка опасную - миссию в одиночку, или же к общему ощущению одиночества и некой затерянности существа из иного мира на чужой планете. К тому же, такие вопросы в принципе были верхом бестактности. Грег мысленно ударил себя по лбу - теперь-то самоцвет с ним точно больше не заговорит! Но Гранат не выглядит оскорбленной. Наоборот, она улыбается - тихой улыбкой, словно хранит какой-то секрет - Мне никогда не бывает одиноко, Грег. 4. - Это звучит довольно примитивно, - Жемчуг хмурится, скрещивает руки на груди. Грег уже привык к тому, что ее реакция на его пребывание поблизости - сведенные брови и презрительно сморщенный нос. Но комментариев по поводу его музыки она еще не делала. - Я работаю над упрощением музыкальной части, - самоцвет закатывает глаза, своим видом говоря, что, мол, куда уж проще. Но музыка в последнее время меняется - на смену долгим соло и эпическим рифам приходят быстрые, резкие мелодии в три аккорда, циклично повторяющиеся фоном яростного вокала. Приехавшие на весенние каникулы подростки жгут костры и танцуют на пляже под монотонное "i miss you - i'm not gonna crack, i love you - i'm not gonna crack". Не то, чтобы у Грега были какие-то поводы писать мрачные современные тексты - он доволен своей жизнью, можно сказать, счастлив - счастлив, что встретил Роуз, что она (действительно! правда!) его любит, что может играть на своей гитаре в свободное от работы время. Поводов для грусти нет - но простое и внятное звучание гранджа ему нравится. - Хотя чему я удивляюсь, - Жемчуг говорит сама с собой. - Вся человеческая музыка примитивна. Существа вроде вас неспособны на создание чего-то стоящего. Его отец любил джаз - и примерно так же отзывался о роке. Его дед, наверняка, слушал классику и неодобрительно смотрел на новые течения в музыке. Жемчуг - словно воплощение всего родительского недовольства. - Ну, у вас в космосе, наверное, музыка поинтереснее, - бросает он, не отвлекаясь от игры. - Это уж точно, - фыркает Жемчуг. - Сыграешь? Самоцвет теряет дар речи на пару секунд, часто-часто моргает. - С какой стати я должна.. Это не.. - Грег спрашивает себя, не нарушил ли он этим предложением какое-то негласное инопланетное табу. - Здесь нет подходящих инструментов, - наконец отвечает она. - А у меня нет настроения вспоминать мелодии Дома, хотя, уверяю тебя, даже простейший рабочий хорал в разы превосходит любую созданную вашими композиторами мелодию, что уж говорить о полифонических гимнах. Жемчуг замолкает, ее скрещенные руки обхватывают тело плотнее - ясно, что мысли о Доме, о прошлом, - приносят ей мало радости. - Возможно, мы просто не успеваем, - вполголоса говорит мужчина. - Ну, создать что-то стоящее. Люди ведь не так долго живут. Жемчуг поднимает на него глаза. У нее странное выражение лица - словно сказанное заставляет ее думать о чем-то совсем далеком от музыки. - Возможно, - наконец говорит она, чуть улыбаясь. Тонкая, невесомая, словно лунный луч, Жемчуг похожа на фею из сказок, что Грег читал в детстве. Все что он помнит из этих сказок - то, что феи порой бывают очень опасны. Жемчуг - этакая фея Динь-Динь, и, судя по всему, ее радует мысль о его смертности. Некоторое время они сидят в молчании - Грег подбирает аккорды на отключенной гитаре, Жемчуг воздерживается от каких-либо замечаний. С пляжа ветер доносит запах дыма, бензина и соли. - Но знаешь, что я думаю? - прерывает паузу Грег. - Из вас четверых получилась бы отменная группа, не хуже Runaways, это точно. Ты могла бы быть фронтменом - ты же умеешь петь, так? - Конечно, умею, - вздергивает острый нос Жемчуг. - Откуда ты об этом знаешь? - Роуз сказала. - Охх.. Правда? Грег смеется, а Жемчуг заливается до самых глаз голубоватым румянцем.