Fuck me like you hate me

If you want me meet me, At electric chapel... ©

      — Джокер отправился в часовню, она — прямо за той дверью, — сказал Гордон, указав взглядом на нужную Бэтмену дверь, одновременно пытаясь привести в чувство начальника тюрьмы.       Бэтмен, быстро преодолев расстояние до тюремной часовни, около настежь раскрытых дверей увидел труп одного из сотрудников, которого, по всей видимости, убил Джокер. Терпение Брюса и без того было на исходе, и он только сильнее рассердился, когда увидел это. Стараясь сдерживать ярость, Брюс вошел в помещение, где в противоположной стороне, у подножья небольшой лестницы, у алтаря, сидел Джокер. Тот, задыхаясь, хохотал над чем-то.       — О, Бэтс, — сказал он, оглянувшись, когда услышал позади себя тяжелые шаги. — Это... это просто...       Он попытался встать, но — не в состоянии отойти от накатившей волны смеха — сгибался пополам, хватаясь за живот. Бэтмен приближался к Джокеру, всем видом демонстрируя, что его дальнейшие действия будут малоприятными. Усмирив свой неизвестно чем вызванный смех, безумец развел руками, приветствуя подошедшего врага:       — Ох, какая ночь!       Бэтмен схватил его за грудки и поднял высоко над собой. Взгляд Брюса был преисполнен ненависти, но Джокера это никаким образом не волновало — он глумливо усмехался и хищно оскалился.       — Только закончил убивать, — сказал он, взмахнув руками, изображая когти какого-то зверя, — но решил продолжить развлечение?       — Бэйн еще жив, — спокойно произнес Брюс.       Мгновенно довольная ухмылка Джокера сменилась удивлением. Не в силах поверить на слово Бэтмену, он достал из внутреннего кармана плаща кардиометр и увидел подтверждение сказанному. На маленьком экране двигалась зигзагом зеленая линия, сообщающая всем, кто на нее смотрит, как и с каким ритмом бьется сердце человека, а в данном случае она говорила, что Бэйн действительно жив.       — О... это не смешно, — зло произнес Джокер и бросил на пол небольшое устройство, которое с тихим звоном отлетело в сторону. Джокер резким движением вытащил пистолет и приставил его к виску Бэтмена. Тот молниеносно отреагировал и оттолкнул руку, одновременно отпуская Джокера. Последний нанес врагу несильный удар для того, чтобы успеть отойти на достаточное расстояние, удерживая Бэтмена на прицеле. Он мог в любой момент выстрелить, но пока не собирался этого делать, намереваясь растянуть приятный момент торжества. Брюс оскалился и с ненавистью во взгляде следил за Джокером, не решаясь что-либо предпринять: он не знал, успеет ли обезоружить преступника прежде, чем тот выстрелит.       — Сколько злости, сколько пара — все ради меня, и каков итог? — с издевкой произнес Джокер. — Знаешь, если ты позволишь мне договорить, то ты кое-что поймешь. Поймешь, что мы на самом деле похожи. Поймешь что-то новое о себе.       — А ты поймешь, что пора уже заткнуться! — грубо прервал его речь Бэтмен.       Джокер помолчал пару секунд, безумно ухмыляясь, все еще удерживая врага на мушке пистолета. Его рука не дрожала. Брюс понимал, что тот несомненно выстрелит, ему необходимо было немедленно что-то предпринять.       — Это так печально, — с фальшивой грустью в голосе сказал Джокер. — Я боюсь, что ты не хочешь увидеть скрытое во мне добро. Впрочем, ты не умеешь понимать, мышиные ты мозги.       Послышался опасный звук взведенного оружия, и Брюс не потерял ни одной дорогой секунды, выбив из руки Джокера пистолет и нанеся ему мощный удар ногой в область живота, что заставило того отлететь в противоположный угол помещения. Он разнес одну из скамеек и проехал по полу на спине, чуть не свернув себе шею. Бэтмена в данный момент не волновало, насколько сильно он мог поранить этого невменяемого человека: ярость, обуявшая его сознание, лишила чувств сожаления и самоконтроля.       — Это все для меня — или для тебя? — сказал Джокер, игнорируя острую боль во всем теле, поднимаясь на дрожащие ноги. — Ты должен знать, что я-то — конченый тип. Но для тебя еще есть надежда. Ха-ха, да. Я возлагаю на тебя огромные надежды. Так что, давай. Продолжай. Не останавливайся! Чего ты ждешь?!       Джокер играючи подпрыгивал, шутливо сжимал кулаки, дразнил Бэтмена, подзывая его к себе. Тот бросился на него и нанес несколько сокрушительных ударов, от которых Джокер чуть не упал. Потом Брюс, схватив безумца за плащ, бросил его со всей силы в сторону. Смех Джокера превратился в сдавленное шипение, когда он разбил окно и рухнул на землю. Осколки красного стекла рассыпались по полу, громко и жалобно звеня. Без того поврежденная спина Джокера еще сильнее загудела, призывая его лечь обратно и не вставать, но он не желал обращать на боль внимание:       — До тебя так и не доходит, — рыча, произнес он, поднимая куски стекла, внешне напоминающие ножи, — слишком толстый череп!       — Сдавайся. Все кончено, — потребовал Бэтмен, приближаясь к Джокеру.       Тот пропустил приказ мимо ушей и первым ринулся в атаку, но он оказался недостаточно быстрым, чтобы соперничать в скорости с Бэтменом, особенно после побоев. Брюс выбил из рук Джокера оба куска стекла, что того очень повеселило. Тут же последовало с десяток сильнейших ударов, Бэтмен не сдерживал рвущиеся на свободу ярость и гнев. Он не сомневался, что сила подействует на Джокера и тот поймет, что проиграл. Но это было не так: клоун не старался сопротивляться или защищаться — он просто терпел. Лицо Джокера исказилось гримасой боли, но в тоже время Брюс видел, что это никак не влияет на него — не пугает и не злит.       Избиение завершилось красивым апперкотом, после которого Джокер с грохотом упал прямо на алтарь. Было видно, что ему больно, что он повержен и теряет силы, но его смех, олицетворяющий безразличие ко всему происходящему, только сильнее раздражал. Он лишь смеялся над Бэтменом и над его попытками запугать и унизить себя. Брюс притянул к себе Джокера за ворот рубашки и сдавил ему горло, из-за чего тот захрипел. Бэтмен занес руку для очередного удара — но остановился.       — Вот почему ты поступаешь так, верно? — сказал Джокер так, будто видел все потаенные желания врага. — Тебе это нравится. Тебе необходимо это чувство...       Продолжать что-либо говорить Брюс не позволил — мощный удар в челюсть заставил Джокера выплюнуть последнее слово и весело рассмеяться. А после того, как Бэтмен поднял его над полом, у него успела мелькнуть мысль, что приземление будет более, чем просто болезненным. Бэтмен бросил Джокера со всей оставшейся силы на землю. Тот, вероятно, мог получить сотрясение мозга от такого падения, но это позже будут выяснять медики. Джокер оставался в сознании и вовсе не собирался сдаваться или просить остановиться. У него не осталось сил, чтобы встать на ноги, и он, приподнявшись на локтях, поманил к себе Бэтмена:       — Давай же, детка! Избивай меня, пока кулаки не устанут! — призывал он, усмехаясь, а Бэтмен смог только раздраженно выдохнуть в ответ. — Зачем медлить? Ты же знаешь, есть только один способ меня остановить.       Брюс действительно знал, о чем говорит Джокер, и, схватив его за шею, сдавил со всей силы гортань, по-настоящему собираясь задушить. Тот начал задыхаться, захрипел, пытался освободиться. На его лице только на одно мгновение появился испуг — а потом выражение лица сменилось какой-то радостью. Джокер смеялся, пытаясь сбросить руки Бэтмена, в этот момент он видел перед собой не человека в костюме летучей мыши, а жуткое чудовище. Страшное, пепельно-черное с огромными крыльями, оно продолжало душить его, угрожающе шипело, вызывая тем самым дрожь во всем теле и взволнованный смех.       Бэтмен нанес последний завершающий удар, который подействовал нужным образом и наконец заставил безумца отключиться.       Брюс тяжело дышал, он очень устал за последние сутки. Напряжение стало его надоедливым другом с недавнего времени. Он посмотрел на Джокера и почувствовал, как с каждой секундой все сильнее ненавидит его. И эта ненависть была во много раз сильнее, чем ко всем остальным преступникам Готэма, которые встречались ему раньше. Но слепая ярость никак не помогла Брюсу. С ней он не смог одержать победу над этим подонком, устроившим разруху в городе и бунт в тюрьме. Но убить Джокера Бэтмен не то чтобы не мог — он не хотел этого, хоть и приблизился к смертоубийству, пока избивал преступника.       Кулаки далеко не самое подходящее оружие для победы над Джокером, Бэтмену необходимо воспользоваться чем-то посерьезнее. Смерть — это не единственное верное решение. Она, конечно, остановит Джокера, в этом нет никаких сомнений, но сделать это у Брюса не получится, как бы он себя не заставлял. Однако существует еще одна вещь, способная сдерживать Джокера, — могущественный, неконтролируемый, животный страх.       Страшная мысль посетила разум Брюса, он вдруг понял, как может испугать Джокера, унизить его и подчинить себе. Идея сама по себе казалось абсурдной, но что-то похожее на алчность и похоть все же мелькнуло в голове. Вероятно, безумие так же заразно, как и чума.       Брюс до последнего не верил, что всерьез собирается это сделать, до тех пор, пока не вспомнил всю мерзость, что успел сотворить Джокер, — и его снова окатило волной ярости. В памяти всплывали моменты последних встреч: оглушающие взрывы, уничтоженные десятки невинных жизней — все на совести безумца; необоснованная жестокость; звонкий, режущий слух смех; бешенство во взгляде; огромная улыбка; губы, натянутые до предела; ярко-красная помада.       «Тебе это нравится», — прозвучал голос Джокера в голове.       «Да. Черт тебя возьми!» — подумал в ответ Брюс.       Послав к дьяволу всякую осторожность и стараясь как можно меньше задумываться над тем, что он делает, Бэтмен принялся реализовывать возникшую в подсознании безумную идею. Он, схватив Джокера за плечо, резким движением перевернул его на спину и опустил взгляд на его пах, прикрытый тканью брюк. Внутри грудной клетки что-то зашевелилось. Брюс почувствовал, как неистово колотится его сердце и кровь стучит в висках. Он, стараясь сосредоточиться, начал расстегивать ремень и пару пуговиц на штанах Джокера. У него не хватало терпения — и он почти отрывал их. Бэтмен предполагал, что его враг пробудет в бессознательном состоянии достаточное количество времени и придет в себя не раньше, чем он окажется внутри него.       Но, к сожалению, судьба распорядилась иначе.       С трудом раскрыв глаза, Джокер посмотрел на чудовище, которое теперь приобрело вид обычного человека, не обращающего на него никакого внимания, продолжающего свои манипуляции.       Бэтмен уже избавился от всех пуговиц, испортил ремень и сейчас пытался стянуть штаны. На это Джокер отреагировал шипением, его голос осип — но фраза все равно прозвучала довольно грубо:       — Убери от меня руки! — сказал он и, оттолкнув Бэтмена от себя, попытался встать.       Брюс помешал ему это сделать и заставил лечь обратно. Джокер же злобно фыркнул в ответ. Он еще плохо понимал, что с ним происходит: голова жутко болела, темнело в глазах, к тому же со всем этим пришла еще и усталость, а бороться с ней было также трудно, как и с Бэтменом. Тот не позволял ему встать, прижимал к полу и старался стянуть мешавшие ему брюки.       — Отвали от меня, извращенец! — прорычал Джокер, продолжая бороться. Он мог в любой момент снова отключиться, но, догадываясь, что именно задумал Бэтмен, он злился — и это заставляло его оставаться в сознании.       Хоть Джокер и ослаб после побоев, в упорстве он не потерял нисколько — он отбивался как мог, прилагая к этому все оставшиеся силы. А Брюс спустя какое-то время потерял последнее терпение и нанес ему мощный удар в висок — голова Джокера дернулась назад, а потом и сам он рухнул на пол.       Перед глазами поплыли красные круги, боль пронизывала все тело, перехватывая дыхание. Возможно, Джокер потерял сознание, потому что все, что происходило потом, до помутневшего рассудка доходило обрывками.       Пришел он в себя только тогда, когда почувствовал, как его перевернули на живот и что-то коснулось обнаженных ляжек. Джокер недовольно замычал и попытался встать — но вновь Бэтмен не дал ему подняться. Сильные руки прижали его к полу, а мощные ноги раздвинули бедра. Бэтмен сдавил Джокеру грудную клетку, лишая возможности дышать. Тот сокрушенно ахнул, продолжал выкручиваться из крепкой хватки врага, сопровождая весь процесс бесконечным потоком матерных слов. Он перебирал все возможные извращенные места, куда можно было послать Бэтмена.       Джокер впал в бешенство и отчаянье, извивался в оковах собственной безнадежности и не знал, как выбраться, — и тогда, не найдя лучшего выхода, чем разговор, он хрипло прорычал:       — Ну, давай, давай, сделай это! Я уже вижу, как готэмский герой теряет все свое благородство... Если об этом узнают, ты низко падешь в глазах жалких людишек и весь этот городишко тебя возненавидит... И ты — тоже.       — Я пал не так низко, как сейчас падешь ты! — грубо отозвался Брюс.       Джокер истерично захохотал в ответ, пытаясь спастись от очередного безумия. По его коже прошла крупная дрожь, он ловил ртом воздух, пытаясь успокоиться и бороться дальше, что сейчас казалось нереальным. Бэтмен с легкостью сдерживал извивающегося под собой мужчину, оставляя все попытки сопротивления тщетными. Ему хотелось лишь одного: унизить своего врага, растоптать и использовать, как какую-то вещь.       Джокер сменил смех на рычание, срывался иногда на скулеж, теряя даже желание не отступать. Силы неумолимо покидали его, дыхание перехватили ужас и гнев. Перед глазами воцарялась тьма, а веки тяжелели. Дернувшись еще раз, Джокер обмяк, пытаясь перевести дух и сохранить остатки гордости. Он находился в полусознательном состоянии и сильно ослаб — но продолжал сопротивляться боли во всем теле и стрессу. Сквозь окутанный мраком рассудок пришло осознание того, что Бэтмен приподнял его бедра и раздвинул ягодицы. Джокер и звука не издал в ответ на эти действия — было слышно только его хрипящее дыхание.       Бэтмен, проведя средним пальцем по анусу, почувствовал, что тот достаточно расслаблен, — он смог спокойно ввести внутрь палец. Но сфинктер вдруг резко сократился, отказываясь впускать его, — это действовало на нервы должным образом: и раздражало и возбуждало — но Брюс терпеливо — насколько это было возможно — продолжал растягивать мышцы.       С каждой секундой напряжению становилось все сложнее сопротивляться и отдалять соитие. Вскоре Джокер почувствовал, как что-то влажное и горячее потерлось об его анус. Он, стиснув зубы и сжав кулаки, иногда отпуская короткие проклятья в адрес Бэтмена, приготовился к вторжению. Брюс покончил с прелюдиями — и минутная подготовка сменилась активными действиями.       Без каких-либо предварительных ласк он стал надавливать на дырочку, постепенно входить внутрь. Это было нелегкой задачей. Потраченного времени оказалось недостаточно, чтобы облегчить проникновение, — и ему оставалось воспользоваться только грубой силой. Бэтмен раздраженно зарычал и, крепко удерживая Джокера одной рукой за бедра, а второй вдавливая в пол, в два рывка вошел в него. Тот не выдержал, взвыл в голос, подавшись вперед, и попытался слезть с члена, но Бэтмен придавил его всем весом к полу и не отпускал.       Когда Брюс наконец оказался внутри, то он на мгновения замер, потому что мышцы Джокера до того сильно сжались вокруг него, что в глазах будто молния вспыхнула. Он зажмурился, стиснул зубы и сдавленно рычал, со временем привыкая к раскаленной тесноте. Спустя минуту или, быть может, чуть меньше Брюс двинулся несколько раз, растягивая сопротивляющиеся мышцы, и почти мгновенно ощутил, как они поддаются. Он вышел до конца, а потом резко вернулся обратно, вырывая тем самым из груди Джокера рваный выдох. Брюс ускорялся, двигался все резче, врываясь в мягкую горячую глубину, из-за чего ему приходилось сдерживать стоны страсти. Наслаждение вскипятило кровь в венах — он физически чувствовал, как разбушевавшийся огонь желания опаляет его изнутри. Брюс давно потерял самообладание и сейчас особенно не хотел возвращать к этому.       Когда Бэтмен вошел, Джокер сиюминутно ощутил режущую боль внутри, она выбила искры из его глаз, жалобный крик и последующий горький смех. Сомневаться не приходилось, что жалкий Бэтмен его порвал. Джокер пытался сдерживать рвущийся из горла скулеж. Он всхлипнул от боли и быстро задышал, можно было видеть, как дергается его кадык и дрожит челюсть.       В это мгновение силы безвозвратно покинули его. Единственное, что заставляло Джокера оставаться в сознании, — это чувство собственного достоинства. Но вместе с тем он вдруг ощутил жар, растекающийся в теле огненной магмой. Каждый толчок Бэтмена заставлял его рвано дышать и содрогаться от постепенно усиливающегося удовольствия. Он впился в руку зубами, стараясь перебить жутко приятную смесь боли и похоти. Джокер решил, что если Бэтмен так сильно хочет вести себя сейчас, как ублюдок, то так тому и быть, но сам он не хотел превращаться в шлюху, не желал получать удовольствие и тем более не собирался доставлять его Бэтмену.       Но он не сделал ничего, чтобы продемонстрировать это.       Боль, пронизывающую все его существо вначале, вытесняло наслаждение, что совсем ему не было нужно. С этого момента Джокер вновь принялся извиваться всем телом, пытаясь безуспешно вернуть боль для того, чтобы у него осталась хотя бы одна причина возненавидеть все это. Но получалось ровно наоборот. Бэтмен слышал не только болезненные стоны. Старания безумца давали более чем противоположный эффект.       Брюс думал, будто его враг сдался, смирился со своей участью, что ему этот процесс даже начал нравиться... И теперь он неумело подмахивает. И он усмехнулся, когда подумал, что подобный опыт Джокеру, вероятно, может пригодиться, когда Блэкгейд вернется к установленному порядку. Брюс, прислушиваясь к сладким, одновременно наполненным горечью стонам Джокера, старался грубее трахать его, мысленно повторяя одно и то же слово: «Ненавижу».       Но он и подумать не мог, что все происходящее настолько сильно заденет его. Брюс ощущал не только безмерную ярость, но и что-то другое. Он чувствовал, что не просто победил врага, а что владеет им. Уязвимость и беззащитность Джокера так тронули его, что заставляли немного ослабить напор и замедлиться. Брюс не рассчитывал получить хоть какую-то благодарность за это, но собственные принципы говорили ему, что так будет правильнее.       Полностью обессилив, Джокер прекратил сопротивляться и сдерживаться. Он хрипло постанывал и часто дышал, иногда тихо посмеивался, когда находил что-то забавное в этой ситуации. Безумец уже успел искусать обе руки, но вскоре, потеряв в этом всякую необходимость, перестал сопротивляться эмоциям, доставляемым Бэтменом.       Джокер отпустил себя и просто прислушивался к своим ощущениям. Ранее стекающие по щекам слезы высохли, а боль ушла окончательно — и её место заняло наслаждение. Джокер все сильнее впадал в состояние забвения и все меньше понимал, что вокруг него происходит, кто он есть на самом деле и что с ним сейчас делают. Но при этом он хорошо помнил, кто находится рядом с ним и кто все это начал.       Джокер чувствовал Бэтмена внутри себя, ощущал его страсть и силу и неосознанно шел навстречу. Он приподнял бедра — на коже уже появились большие темно-фиолетовые пятна — и прогнул спину. Так было удобнее им обоим, к тому же член Джокера перестал тереться об пол, что ранее доставляло больше боли, чем удовольствия. Он потянулся к нему и принялся водить рукой по всей длине. До ушей Брюса донесся полный блаженства стон, он ощутил, как Джокер дрогнул всем телом и с силой сжал его член. Это был еще не оргазм — но безумец находился на грани и от любого толчка мог кончить.       После очередной глубокой фрикции Джокер опустошенно выдохнул, приподнялся на руках и несильно ударился спиной о грудь нависшего над ним Бэтмена. Он стал выгибаться, будто ластился к нему, шел навстречу толчкам, а Брюс, прижавшись к Джокеру, продолжал с бешеной скоростью двигаться в нем. У обоих не осталось ни одной мысли — все внимание и чувства были направлены на долгожданную разрядку.       Брюс тяжело пыхтел, ему было чудовищно душно в броне, можно было заметить крупные капли пота, стекающие из-под маски. Джокер все еще опирался руками, дрожа всем телом, предвкушая приближающийся оргазм. Он повернул голову в сторону Бэтмена, не глядя на него, нашел его губы и поцеловал. Брюс, не потратив и доли секунды на обдумывание, сразу ответил, впившись в рот врага агрессивным поцелуем. С силой прикусывая губы Джокера, Брюс чувствовал вкус крови, с удовольствием слизывал её — и снова кусал, а тот отвечал тем же, ничем не уступая в жестокости.       Джокер протяжно застонал, прокусив губу Бэтмена, когда его накрыл оргазм, а следом за ним излился и сам Брюс.       — Бэтс... — усмехнувшись, произнес Джокер. Дальше он ничего не смог сказать, начатое предложение завершилось у него в голове. И с мыслью: «Было весело» — он опустился на пол и потерял сознание.       Брюс ослаб после пережитых эмоций, пытался восстановить дыхание и прийти в себя. Он смотрел на униженного и совращенного им же врага и не верил в то, что он только что сделал. Брюс и подумать не мог, что ему может понравиться нечто подобное. Он должен был разозлиться на себя за то, что потерял контроль, — но чувство самоудовлетворения заставляло его забыть об этом. На лице проскользнула улыбка: он сделал то, что задумал, и у него это с успехом получилось. Брюс почувствовал усталость, его начало клонить в сон, но, встряхнувшись и отгоняя ненужную слабость, он лениво начал подниматься.       И вдруг в коридоре послышались чьи-то спешные шаги...