Тайны семьи Вэйн

Впечаталась-то в вагон крыса, а вот по стенке вагона сполз уже человек. Всё ещё оглушенный теми Ступефаями, которые послали добрые люди, чтобы «помочь» капризной девчонке. Сработала защита браслетов, тех, что означали помолвку. Дома мы несколько дней тренировались в мягкой комнате, выясняя условия, при которых срабатывает защита. Отец и братик спокойно могли потормошить и потискать меня, поцеловать. А вот уже дядя Роберт смог только целомудренно чмокнуть меня в лоб. Или щёчку. Его попытка приобнять меня по-родственному закончилась провалом. Его слегка приложило о стену. Больше он таких попыток не делал. Но вот что интересно – наша повторная репетиция номера с Гарри лишь частично удалась. Его не шваркнуло об стену во время репетиции, но ощутимо приложило, когда он по окончании – по просьбе предка, разумеется, - попытался поцеловать меня. Так что дальнейшие репетиции с поцелуями мне пришлось тренировать на мышах. Такие миленькие беленькие мышки… С ними хоть ничего не случалось. Даже Северус не мог позволить себе со мной какую-либо вольность. Опять же – только минимум дозволенного. По крайней мере – мы теперь знаем уровень этой дозволенности. И это тоже должно сработать на перроне. Толчок, которым от меня отнесло анимага, и меня заставил пошатнуться – такая сильная отдача. Но у меня за спиной вовремя оказался Наставник. Повернулся боком, принял меня на подставленную ногу, по которой я и стекла на землю, одновременно расправляя складки на платье, чтобы они красиво легли вокруг моих ног, а не стояли колом. Ремус тут же сделал шаг к вагону, доставая палочку и приговаривая: - Ну-ка, посмотрим, что это за крыса… С другой стороны к Питеру подходила Нимфадора Тонкс, демонстрируя всем окружающим свой значок курсанта школы Авроров. Хвост был в надёжных руках, но пока оставался неузнанным широкой публикой. Я видела, как за спиной дяди Роберта Рита Скитер ожесточённо терзала свой браслет с амулетами для срочной связи с редакцией, вызывая к себе колдографов и стажёров в помощь. При этом её Прыткопишущее перо аж скрипело и дымилось, выписывая строчки будущего сенсационного репортажа. А у ближайшего вагона склонился к колесу Персиваль Уизли. Его буквально выворачивало наизнанку. Какой умный мальчик! Сразу всё понял – кого он несколько лет возил с собой в Хогвартс в качестве питомца. Амелия Боунс пристально вглядывалась в анимага, но первым признала его не она. Из толпы людей, подтянувшихся к нам на шум скандала, раздался возглас: - Питер Петтигрю! Живой?!!! И толпа сразу загомонила, словно этот возглас снял пелену с её глаз. - Петтигрю… - Герой борьбы с Тёмным Лордом… - Герой, получивший орден Мерлина… - Посмертно… - Несчастная жертва пособника Того-Кого-Нельзя-Называть… - Тот, которого убил Сириус Блэк?!! И с нарастающим недоумением снова и снова: - Живой?... Живой…. Живой!!! - Тогда за что сидит в Азкабане Сириус Блэк? – дошло до кого-то. Наконец-то! Чуть не вскрикнула: - Браво! – Но сдержалась. Мне надо ещё одну сцену отыграть. Тем более, что меня заметил Лорд Малфой с супругой и стал перемещаться поближе. Теперь выход моего наречённого. Вот и он. Элегантный, стройный Наследник Принц привлёк внимание доброй половины женской составляющей толпы, окружающей нашу импровизированную сцену. Послышались томные вздохи, даже отвлеклись от происходящего у вагона. Непорядок. Будем исправлять. Северус с укоризной покачал головой. Его ослепительно чёрные волосы взметнулись вверх, но тут же опали на плечи, легли красивой волной. - Ни на минуту нельзя вас оставить, дорогая. - Он наклонился ко мне, протягивая правую руку, зацепился – абсолютно случайно - рукавом за пряжку на поясе. Правая рука обнажилась, открывая золотой браслет, плотно охватывающий всё предплечье. В толпе послышались недоумённые шепотки, потом разочарованный гул, когда я с радостью подала жениху свою правую руку, с которой тоже – совершенно непреднамеренно - сполз широкий рукав мантии. Так что все могли видеть точно такой же ажурный золотой браслет. И больше не питать никаких иллюзий по поводу свободы Наследника Принц. Поскольку вокруг было много старшекурсниц, на их лицах теперь явственно читалась досада и злоба, оттого, что они уже не смогут в Хогвартсе приворожить к себе будущего Лорда. Я хмыкнула про себя. Это они ещё не знают про условие Леди Магии. Резким рывком Северус поднял меня с земли. И я тут же уцепилась за его левую руку, буквально повисла на ней, стягивая и с неё рукав мантии. - Не может быть! – Полустон-полувсхлип со стороны Люциуса Малфоя. И он лихорадочно проверяет различными заклинаниями – нет ли иллюзии на ослепительно чистой коже моего наречённого. Ну и пусть проверяет. Никаких Меток с черепом и змеёй. Мне это далось нелегко - несколько часов жуткой слабости вчера вечером и весьма горьких снадобий, которыми меня поил лично мой жених. Но дело того стоило. И всё же я могла убедиться в пользе летних занятий. Они сильно укрепили моё тельце десятилетней девочки. Даже всего два месяца. О, разумеется, я не забывала принимать там зелья, которые заботливо готовил для меня прапрапрадедушка. Но и природа, окружающая всех нас в Убежище, и занятия в театральном кружке, да и просто - общение с другими магами и Истинными. И с маглами - Обретёнными оборотнями. И ежедневные занятия бытовой магией. Всё это закалило в какой-то степени мой дух, придали мне силы для этого спектакля. И он ещё не закончился. Снова время моих реплик. Тут и Гарри вместе с Драко Малфоем выглянули из окна вагона. Вместе. Как раз над головой пришпиленного, как бабочка, Питера Питтегрю. Драко слегка придержал Гарри за плечи, не давая ему вывалиться из вагона. Толпа отшатнулась назад. Раздавалось восхищённое: - Мерлин милостивый, - Это… - Неужели это… - Благослови мою душу, это - Гарри Поттер! А Гарри тряхнул головой, волосы приоткрыли его лоб. Никакого шрама не было видно. Сразу после бала у Малфоев над ним поработали в подземельях Гринготтса, извлекая из шрама тот фрагмент души Тёмного Лорда, который в своё время прицепился к мальчику. В самом процессе я не участвовала – копила силы для снятия Метки у Северуса. Но Гарри провожала до самого алтаря. Там уже были разложены все предметы, из которых когда-то Тёмный Лорд сделал хокруксы, каждый раз разрывая свою душу. Мне порадовал душу серовато-бледный призрак – тот, что удалось извлечь из профессора Квиррелла, когда этот несчастный пришёл в банк, пытаясь совершить невозможное – ограбить Гриннготтс, стены которого представляют собой артефакт невиданной мощи ещё и оттого, что все гоблины, умирая, непременно отдавали часть своей души для укрепления защиты здания. Ведь глубоко в подземельях они скрывали своё главное сокровище – своих женщин и детей. И за них готовы были умирать снова и снова. За их будущее. Так вот, когда этот дух понял, что сейф с Философским камнем пуст, а его вот-вот затянет ловушка, он покинул тело несчастного преподавателя и попытался скрыться. Улететь прочь. Стены не выпустили его. А потом на него буквально устроили охоту такие же призраки, как и он сам. Вот только это были призраки гоблинов – древних мастеров-каменотёсов с их привычными инструментами в руках. Да и гоблинов-воинов, когда-то павших в боях за то, чтобы их нация выжила. Они вдоволь погоняли сопротивляющийся призрак по подземным коридорам банка. Медленно, но верно подталкивали его в нужном направлении. Пока окончательно дезориентированный дух не влетел в пустой зал. Посередине которого стояло красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной роскошным резным орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Да, то самое зеркало Еиналеж. Точнее – его оригинал, который когда-то был изготовлен гоблинами для лечения некоторых душевных болезней. А вот копию его они передали в дар Основателям – в замке ведь тоже иногда бывали больные дети. Именно к этому зеркалу и подогнали духи гоблинов дух Томаса Марволо Риддла. Последний фрагмент его бедной истерзанной души. Он тоже не устоял перед искушением заглянуть в это Зеркало. Стоял, смотрел… И плакал. Что уж он там увидел – неизвестно. Но, в конце концов, удалось отвлечь его от зеркала и привлечь к переговорам. Он согласился на проведении обряда Восстановления Души. И нет, пока не было проведено полного объединения – только извлечение осколка из шрама Гарри и заключение его в небольшой клинок работы прославленного мастера-гоблина. Того же, который в своё время создал и меч Годрика Гриффиндора. Совместными усилиями гоблинов и изысканиями в старинных библиотеках удалось установить, что возможно провести и Ритуал, обратный тому, который использовал юный Риддл, создавая свои хоркруксы. При этом надо идти от хоркрукса, сделанного последним, к первому. Поэтому пока там не было дневника Тома Риддла. Думаю, что после сегодняшнего спектакля Северус сможет получить и его. А действие разворачивалось роскошное – Гарри переспросил тихим, но твёрдым и звучным голосом. - Это Питер? Друг моего отца? Он жив? А где тогда Сириус, мой крёстный? Тишина стояла просто оглушительная. Несколько мгновений. Потом вперёд к Питеру пробралась Амелия Боунс. Посмотрела на его левое предплечье, на котором чернела знаменитая Метка. Огляделась по сторонам. Наткнулась взглядом на статную фигуру зельевара, полюбовалась на его чистую руку, пробежала глазами дальше, снова вернулась к нему. Резко выбросила вперёд руку. - Веритасерум мне! – И в ответ на лёгкое недоумение, появившееся на его лице, добавила. – Никогда не поверю, что его у тебя нет с собой! Северус пожал плечами и снял с пояса флакон со свежим зельем. Тут же трансфигурировал стакан из щепочки, налил туда воды с помощью Агуаменти, добавил три капли зелья. Передал зелье Ремусу. Тот влил состав в глотку Петтигрю. Блиц-допрос был тщательным образом зафиксирован Прыткопишущим пером мисс Скитер. И Ежедневный Пророк в этот день добился максимума продаж за счёт номеров со специальным репортажем с места событий. Поезд всё же ушёл в школу по расписанию. А мы поспешили в Хогсмид. Сегодня после обеда там должно было состояться первое публичное выступление театра Школы Запретного Леса.