А где-то космос считает звезды...

Мы слишком люди. Мы слишком любим, Hе видя света других планет.

Знаете, о чем думает человек, когда его сбивает фура на ночной дороге? Нет? Вот и я нет. Потому что единственное, что я помню, это внезапная потеря чувства пространства и времени. Я ехал, нет, гнал по полотну с завидной скоростью. Я был расстроен, меня обидели друзья, хотя такое уже случалось, в этот раз почему-то было больнее, возможно, потому что я уже реально полноправно считал этих людей своими друзьями. Ветер бил в лицо, а мне все представлялись картинки сегодняшнего вечера, меня топили непонимание, обида, досада, раздражение... И в этот момент, вынырнув из своих мыслей, я увидел свет фар, а дальше... Дальше мироощущение обрывается. В местной газете вышла небольшая статейка о ночном ДТП. В ней говорилось, что мотоциклисту подфартило – отделался сотрясением мозга да ушибами. Даже без переломов обошелся. Мол, дуракам везет. Какое-то время я провел в больнице. Не сказать, что это было очень уж осознанное пребывание. Мой организм был напичкан обезболивающими и снотворным; сознание плавало где-то на поверхности, лишь изредка выхватывая из реальности события. Вроде бы ко мне пару раз заходил старший брат – я слышал и буквально кожей чувствовал его суровость и это: «Да, нервно-возбудимый. Снотворное? Хорошо. Ему нужно больше сна, чтобы восстановиться». Но вот настал тот день долгожданной свободы! Это ощущение явилось солнечным светом, залившим палату! Однако внизу моего байка не обнаружилось, скорее всего, его забрал мой брат. Не сильно огорчившись, я побежал на остановку. Тут всего ничего до нашей с Габеном квартиры. Ммм... Собственная жилплощадь всегда радует. Звонок. Прислушиваюсь к мелодии, зазвучавшей в квартире. Где-то в глубине ей «тик-таком» отозвались часы. Никого. Вздыхаю, градус счастья заметно снизился, но было наивно ожидать, что мой мастер окажется дома посреди рабочей недели. Открываю дверь и захожу на свою территорию. Да. Тут все так и осталось недоделанным. Ремонт мы еще не успели закончить: вместо обоев – листы газет да бумаги формата А4 на стенах; диван, покрытый пленкой; куча каких-то бордюров, сваленных в углу... Газовая плита так и стояла не подключенной, счетчик продолжал валяться в углу. Конечно! Кто, если не я, должен вызывать газовиков? И на кухне даже не нашлось ничего съедобного! Но поход в магазин я пока отложу, есть вроде не очень хочется, а вот почистить шерстку – весьма. Слава богу, что с водопроводом у нас все «ok»! Как же все-таки жалко, что я здесь один... Мне бы хотелось... «Рисовать твои руки, читать твои мысли, не думать о звуках, не помнить о числах», - выплюнуло проводное радио, которое порой меня пугало. Работало оно с перебоями, иногда замолкая и внезапно начиная вещание. Зачем нам этот старый агрегат под названием «громкоговоритель сувенирный Самара-Куйбышев» я вообще не понимал – есть же нормальное радио? Но Габ беспокоился о безопасности на случай ЧС. Ну да бог с ним. Здесь тоже порой песни крутят, а не только рекламу лекарств. А это уже хорошо! Лежа в ванне, я рассеянно смотрел на поверхность воды – световые блики завораживали меня. Мысли разбредались по всей вселенной: «Вот эти блики похожи на свет огней. А звезды ночью – огонечки неба. А луна – самый большой фонарь. Почему северное сияние только на полюсе? Я вроде бы читал что-то про это, мол, это связано с полярной ночью, но все же удивительно же! Такое чудо... Как когда-то я Габену говорил, что луна – единственное естественное связующее между людьми на дальних расстояниях. Вроде ты смотришь в одном городе, а я – в другом. Но это одна и та же луна! А значит, в один момент мы смотрим на один предмет, то есть мы ближе. Но почему у комет есть хвост, а у луны – нет?» В какой-то момент у меня мелькнула бредовая идея, но она была загнана на задворки сознания, владелец которого вознамерился отправиться спать. Ради этого пришлось освободить четвероного друга от пленки, но ничего плохого от этого не должно произойти. Утро началось с того, что мой желудок требовательно оповестил меня о своем существовании. Мне ничего не оставалось делать, как идти в универмаг неподалеку. Учитывая, что с готовкой дела обстояли сложно, я взял кило томатов и парочку огурцов. Знаете, я не особый их фанат, чего не сказать о другой половине выбора. Путь к кассе пролегал через отдел канцтоваров и школьных принадлежностей. Казалось, что мне ничего здесь не нужно, однако я затормозил возле красок и после некоторых раздумий взял внушительную коробку с гуашью. Идея вернулась внезапно и быстро захватила меня, поэтому, вернувшись домой, я наскоро сотворил себе салат и отправился в комнату. Среда обитания без Габа казалась еще более унылой. Я подошел к стене и провел рукой по бумажной поверхности. В голове всплыл веселенький мотив: «Кто сказал, что бесполезно биться головой об стену? Хлоп - на лоб глаза полезли, лоб становится примерный». - Интересно, Габ будет сильно ворчать, если я все-таки сделаю это? – и решительным движением Гексли открыл коробку с гуашью. Весь день я трудился, не покладая рук. Я рисовал звездное небо, вселенную! Хотя художник из меня никакой, я старался. Старался изобразить свое небо, поэтому в изрисованных "обоях" можно было не искать правдоподобности. Я рисовал в одной куче и планеты, и кометы, и какие-то вспышки. На мой взгляд, желтые звезды – правильные звезды, а остальными цветами вернее рисовать что-то другое. Вскоре звездное небо перестало быть только на стене, но и постучалось в окно. Настал весьма тоскливый вечер. Моего мастера все также не было, скорее всего, где-то «шабашит», руки-то у него золотые. А за квартиру еще не все выплаты сделаны. И телефон отключен... Ну и правильно, нечего отвлекаться... Будь то сон или работа... Но мне-то скучно! Я тоскую. Я мог бы пойти к кому-нибудь, но сознательно этого избегал. В глубине сидела обида на друзей. Я слонялся по квартире, в перерывах мыслей замечая в какой именно части дома нахожусь. Очередной обзор местности подсказал, что это – кухня. Вяло доев остатки обеденного салата, я отправился на боковую. Утро началось в обед. Есть не хотелось. Хотелось раствориться в застывшем настоящем. Пришло мечтание на тему одеяла – лучшей защиты от всего. Мол, спрятался под одеяло и все! Никакая печаль, никакая тоска, да даже никакой ядерный взрыв не проникнут к тебе! Но, увы... Пришлось вставать, мысленными пинками гнать себя в душ, чтобы почувствовать себя человеком. Там-то меня и настигла очередная идея! Ведь можно напроситься в гости к любимому брату! Я даже улыбнулся своей коварной мысли, что тогда и готовить не нужно будет. Однако слегка искаженный помехами голос сообщил мне, что он, дескать, занят, в отличие от некоторых обалдуев работает, правда сегодня на собрании какого-то благотворительного фонда. Так вот моя надежда порушилась. Оставалось вернуться к краскам. Я пытался изобразить какую-то туманность, когда звонок в дверь застал меня врасплох. Надежда подняла во мне голову, и я радостно устремился к двери. Но за ней не оказалось Габена, как и моего сурового братца Драйзера. На пороге стоял паренек из службы доставки. Он поведал мне, что этот рамен оплачен, да, и тот человек попросил на словах передать, что «зная твои привычки, я догадываюсь, что сготовить что-нибудь более-менее нормальное ты не в состоянии, поэтому лопай что дают, не то приду, и будет хуже». Я поблагодарил юношу и заторможено вернулся в квартиру. Рамен увенчал одинокий кухонный стол, я же в задумчивости разглядывал гуманитарную помощь. Впрочем, мысли мои были не о еде, я подумал, что за сегодняшний день я дважды словил крах надежды. Вкусная лапша немного подняла настроение и побудила отправить брату мысленное «спасибо!». И снова я вернулся к своему микрокосмосу. В этот вечер я рисовал луну. Рисовал тщательно. Отходил. Любовался. Вглядывался, будто на нее сейчас смотрел и Габ. Удовлетворенный результатом я отправился спать. Утро оказалось пронизанным глухой тоской по любимому человеку. Я не хотел ни есть, ни умываться... На автопилоте я отправился к своим звездам. Открытием стало то, что желтые краски почти кончились, равно как и оранжевые. Еще оставались черные и некоторое количество красного. Будто заведенный я часами мазал газеты и листы каких-то распечаток черным. Ничто. Пусть здесь останется ничто. В голове стали крутиться строчки из на днях услышанной песни. Может через пару тысяч лет... Ты увидишь свет моих комет... Главное, что я еще чую... – я залез пальцем в баночку с красной гуашью. Главное, что я еще помню... – мазок по закрашенному пространству. Жаль, что я совсем не рисую. Мне бы хотелось... – творю беспорядочные штрихи по этому мрачному пространству. – Рисовать твои руки! Читать твои мысли! Не помнить о звуках... – всхлип. – Не помнить о числах... – Как же я устал... Ноги перестали меня держать, и я стек по стеночке вниз. Габен пришел, когда уже стемнело. Горящий свет в окне он увидел еще на подходе к дому и улыбнулся. Дверь он открыл своим ключом, дом встретил второго хозяина напряженной тишиной, изредка нарушаемой приглушенными всхлипами. Мастер застал своего советника сидящим на полу. Стена была измалевана бог весть какими узорами, да и сам Гексли бормотал какую-то песню и был похож на душевнобольного. - Рассказать тебе сотни (всхлип) смешных и не очень (всхлип) слишком долго Сегодня... - Завтра будет короче, - закончил строку Габен и погладил по волосам любимое существо. – Прости, я долго отсутствовал – дела не отпускали, но теперь я рядом. Все хорошо. Гексли перестал всхлипывать, реагируя на знакомый голос. Не верилось в счастье - слишком уж долго тянулись эти дни в одиночестве, но тепло родных рук уже ощущалось кожей, и оно было воистину волшебным. - Хорошо... – эхом откликнулся затворник и уткнулся в плечо Габену. И он аккуратно обнял Гека, помышляя о том, как же с этой тушкой счастья поудобнее перебраться на диван с целью дальнейшей его оккупации.