Берлин - Таллин

- Клемент, я приехал! - мой голос отразился эхом от стен полупустой квартиры. Входная дверь была предусмотрительно открыта, и я спокойно проник в холодное убежище моего капитана. Он не встал встретить меня у двери, да что там, он даже не оторвал взгляд от экрана, чтобы хотя бы мельком взглянуть на меня, когда я прошел в комнату. - Зачем ты так утруждаешь себя, едешь сюда из Берлина? - его голос уставший, охрипший от выкуренных сигарет. По его тону можно подумать, что он совершенно не рад моему приезду. Пялится красными глазами в монитор, рассматривая компендиум, который недавно купил. Будто это так важно сейчас. - Да ты же знаешь, мне не сложно, я уже повидался с семьей, могу пару дней погостить у тебя, - я открыл окно, его маленькая серая квартирка, в которой практически не было мебели, пропахла сигаретным дымом. Ну что за человек, как можно курить прямо в комнате? Это помещение было таким холодным и мрачным, что я, пробыв здесь всего пару минут, почувствовал глубокое одиночество. И как Клемент здесь не сошел с ума. Не сошел же? Я внимательно посмотрел на него. Ну, сказать о его вменяемости, когда он так выглядит, сложно. - Не стоило тебе приезжать, - он все также не смотрит на меня и говорит как-будто не мне, а куда-то в пустоту.       Устроившись на диване рядом с компьютерным столом, я внимательно рассматривал его. Выглядел он так, будто просидел за этим столом уже несколько дней: капилляры в глазах полопались, черные круги под глазами, волосы грязные, растрепанные. Точно не мылся неделю. Любимая толстовка сидит мешковато и неопрятно, и щеки впали, вроде как похудел. Неужели и не ел ничего толком? - Я просто не хотел оставлять тебя одного, - прошептал я. Он, наконец, отвел взгляд от проклятого экрана и посмотрел на меня. Казалось, что он хочет сказать какую-то глупость вроде того, что с ним все нормально, но он молчал и просто смотрел грустными щенячьими глазами.       Невыносимо видеть его таким. Таким разбитым, печальным, сгорбленным, словно он прожил слишком много лет. Этот человек всегда старается казаться равнодушным, сильным, непоколебимым, несломленным. Но сейчас у него не осталось сил что-то строить из себя. Вся его защитная броня трещит по швам, раскалывается, осыпается на пол, оголяя беззащитное тело. А я, я такой бесполезный. Не смог ничем помочь ему, не смог защитить самое дорогое, что у меня есть. Единственное, на что у меня хватило ума - это настойчиво отказаться от места капитана. Никогда не смог бы отнять у него корону. Никогда в жизни я не захотел бы увидеть его без нее. Он всегда останется капитаном. Моим капитаном.       Почему я так наивно полагал, что если так отчаянно любишь человека, то этой любви хватит, чтобы осчастливить его? Если ты чего-то так сильно хочешь, то обязательно получишь. Но сейчас я понимаю, как был глуп в своих суждениях. Сколько лет я уже люблю этого властного, вспыльчивого и грубого парня? Пять, шесть лет? Я уже не помню, сколько живу с мыслями и переживаниями о нем, застрявшими в сердце, словно заноза. - Куро, прости, что я такой. На самом деле я рад, что ты приехал, - он улыбнулся мне, пускай и вымученной улыбкой, но все же такой теплой и родной.       Полюби меня, хоть немножечко, хоть чуть-чуть полюби. Вечно эти мысли в моей голове, когда он смотрит на меня своим нежным взглядом. Наконец осознав, что неприлично долго пялюсь на него, я откинул голову назад, и принялся рассматривать незамысловатый рисунок из трещинок на потолке. - Курить будешь? - он зашуршал пленкой от новой пачки сигарет. Он и не собирается вставать со своего кресла, намереваясь курить прямо здесь. Ну уж нет, спать в пропахшем сигаретами доме я не собираюсь: - Вставай, пошли на балкон, лентяй.       Балкон его квартирки небольшой, но с широким подоконником возле двери, на который можно вскарабкаться и сидеть, глядя в окно, что я и сделал. Затягиваюсь тяжелым горьким дымом, пускай голову хоть немножко расслабит. Небо над Таллинном такое статичное, ярко-голубое с кучерявыми облаками, большими и неподвижными, зависшими над городом. Свежий, по-весеннему пахнущий воздух врывается через открытое окно. Он стоит рядом, изредка касаясь моей ноги рукой, когда стряхивает пепел. - Я люблю тебя, Клемент, - говорю, глядя куда-то вглубь этого бездонно-голубого неба. Даже не понимаю толком, вслух я это произнес или это всего лишь мои вечные назойливые мысли. - Я знаю, - он тушит сигарету об импровизированную пепельницу из обрезанной бутылки, - много же времени тебе понадобилось.       Он подходит ко мне, вставая прямо между моих ног. Сидя на подоконнике, я впервые могу смотреть на него прямо, не закидывая головы. Его пальцы пробегаются по щекам, впиваются в подбородок, притягивают лицо ближе. Губы прикасаются к губам.       Когда так долго любишь человека безответной любовью, поверить во взаимность очень сложно. Мне казалось, что это всего лишь мои мечтания, сон, который снится мне в поезде, следующему по маршруту Берлин - Таллин. И если это сон, то я могу крепче прижать его к себе, я могу целовать его глубже, дольше, пока не задохнусь. И если это все же мое воображение, то я не хочу останавливаться только на поцелуях.       А небо над Таллином осталось таким же застывшим во времени, только слегка окрасившись кровавыми красками зарева.