***
Каждую ночь слышен тихий лязг монет в залах, тихий шепот сумасшедшего, чей бред изредка доходил до ушей страж. Те уж его давно не трогают, уж так велено. Сколько времени утекло с тех пор, как всё окончилось? Год, стало быть. Уж все свыклись с горем в Эреборе, а горем оно было общим, ибо всеми любимый взломщик схватил страшных недуг. Не ест, не пьет, не молвит слова с друзьями. Казалось, что те позабыли веселый голосок вежливого и улыбающегося хоббита. Глаза померкли, потускнели — в них не видна та жизнерадостная искра, которую все созерцали в первую встречу. Улыбка не украшала его смуглое лицо. Теперь губы лишь изредка открывались во тьме ночной в тихом бормотании. И слово он твердил лишь одно: «Моё». Королевство возвращено королю, да вот лучший друг утерян в залах со страшными богатствами. Тот ли это Бильбо Бэггинс, что знали они когда-то? Смотришь на того с болью в сердце и понимаешь: нет, не тот, ибо прежний давно утерян, сгинул, исчез вовсе. Да руку поднять на нынешнего невозможно, ибо перед глазами всё тот же улыбающийся хоббит, что вечно помогал им в пути и постоянно выручал друзей в тяжкую минуту, будь то пауки иль бочки… — Ничего не изменится, мой дорогой Балин, — тяжко вздохнул Король-под-Горой, устало проводя рукой по волосам и опираясь плечом о холодную каменную стену, — он потерян для нас, его больше не вернуть. — Не говори так, Торин! — старый гном недовольно шикнул на правителя. Взгляд старца устремился на одинокую фигуру в зале, что сидела и молча перебирала руками золото, изредка тихо и истошно хохоча. — Мы не все перепробовали, ведь… — Всё. Мы звали лекарей отовсюду. Снадобья, травы, заклинания эльфов! Помнишь ль ты, что он устроил, когда мы заперли его в темнице? — король отвел взгляд от скорченной фигуры на своего друга, в безнадеге смотря на того. — Он кричал, пока не потерял голос… И что по-твоему значит его «Моё!»? Это заводит меня в тупик. — Но он не всё время тут сидит… — старался было заступиться седобородый гном за бывшего друга и вора, но умолк, понимая, что недолго осталось, чтобы тот вообще отказывался покидать эти залы. А ведь изначально было всё, как обычно: все весело праздновали удивительную победу над орками, радовались, пили эль и пиво, пели задорные песни. Когда их хоббит начал становится таким? Уж не тогда ль, когда он пораньше всех уходил с каждой трапезы? Иль еще перед самой битвой, когда все искали Королевский камень средь этой груды злата? Нет, всё началось с той минуты, когда маленький вор увидел всё это, ступил на груду золота, ощутив под ногами холодный метал, услышав его переливчатый звон от каждого своего движения. Никто и не замечал из-за забот, что милый Бильбо стал меньше есть, отощал и стал замкнут. Пока стража не разбудила как-то ночью короля, сообщив о воре. Новая стража его совсем не знала, а вот Торин… Он не мог поверить своим глазам, когда к нему привели этого полурослика, в карманах которого было полно монет и драгоценных камней. Изначально он простил, посчитал это нелепостью иль шуткой, отправив доброго хоббита спать и вернув стражу на место. Однако это повторилось и на следующую ночь, и еще на следующую, и повторялось это множество раз, пока Балин, наконец, не вынес вердикт такому поведению. В хоромах друга было полно золота, оно было везде: под кроватью, за книгами на полке, в уборной и даже в шкафу в одежде. Пришлось вора наказать: бросить в темницу, но только с тщательным присмотром, ибо не того была вина, что схватил недуг. Страшные крики и ругань доносились из темницы, разносились по пустым коридорам, поднимаясь с каждым этажом выше и выше. Каждый слышал этот непонятный вопль и кричащее «Моё!». Пока резко все не стихло: малец перестарался, сорвал голос, но буйства не убавилось. Он бушевал молча, колотил камнем по железным прутьям, требуя тем самым о свободе. Его отпустили, но ничего не изменилось толком. Изменилось только то, что полурослик приходил в зал поздно вечером и уходил рано утром, в свои покои, на этот раз ничего не таща в карманцах. Сколько лекарей было созвано на помощь другу, сколько всего было сделано. Казалось, что вот-вот вернётся к ним их верный и радостный друг, на лице у которого снова засияет его улыбка. Но так лишь казалось, ибо становился он радостным на мгновение, а к вечеру он становился таким же страшным и сумасшедшим. — Он потерян, Балин, смирись с этим… Два гнома вышли из зала, оставляя одинокую фигуру одну позади. И лишь только стражникам доставалась страшная участь следить за ним, слушать того ненормальный лепет.***
Все шло своим путем. Изо дня в день ничего не менялось: Бильбо Бэггинс был болен всё тем же страшным недугом, который не предназначался ему; Король-под-Горой правил мудро, укреплял свои войска, поддерживал торговлю с иными городами — даже наладил отношения с самим Трандуилом, что казалось уже большим достижением; Балин оставался его правой рукой, который порой следил за мальчишками — Фили и Кили, которые вновь не хотели учиться этикету и искали жертву для своих шуток; кто-то из гномов готовил, кто-то делал куклы для продажы, кто-то стал рудокопом, а кто-то обучал молодых гномов, которые вернулись в свой родной дом, военному делу. Всё, казалось бы, не менялось… Великий Торин Дубощит сидел в своем просторном документе и рассматривал очередной документ, один из сотен, которые ему надо все рассмотреть, желательно, как можно быстрее, чтобы торговцы из Синих Гор поскорее получили ответ и люди из Дейла быстрее получили материальную помощь, чтобы отстроить дома. Чем больше людей — тем больше урожая. Гномы не занимались садоводством и не растили овощи. А вот их маленький полурослик вполне любил это дело… Короля отвлекли от череды странных мыслей, которые порой так мешали работе. К нему вошли два стражника, немного взволнованные, запыхавшиеся — явно торопились сообщить что-то. — Король, у нас дурные вести… — рыжий гном с красивой пышной бородой, который явно старше своего друга по службе, посмотрел на последнего с волнением. — … Хоббит. Он исчез. Он ушел из залов еще ночью, что нас очень удивило, потому мы решили к обеду сходить в его покои и обнаружили это, — более младшим гном, чья русая борода была не такой длинной, но по бокам её красиво украшали две косички с бусинками на конце, протянул своему королю лист бумаги, который был сложен вчетверо. У великого Дубощита, который одержал победу над орками, отвоевал свой родной дом и вновь стал законным королем, сердце как-то болезненно сжалось. Он поднялся с места и, сделав несколько шагов навстречу стражникам, протянул руку и взял листок бумаги, на котором аккуратными буквами гласила надпись: «Моему другу Торину Дубощиту». — Ступайте, — велел подгорный король, не смотря в сторону стражников, которые тут же покинули его кабинет, прекрасно понимая, что нужно продолжать поиски странного хоббита, которым так дорожили тринадцать гномов. Правитель сел за свой стол и развернул листок бумаги, принявшись читать письмо, которое оставил после себя взломщик. «Торин, как бы мне не было грустно писать это письмо, ты и остальные гномы прекрасно понимаете мое состояние, как и я сам. Надеюсь, что никто не винит себя в том, что случилось. Здесь нет никого вины, кроме моей собственной. Я боялся за тебя, мой Король-под-Горой, еще с нашей остановки в Ривенделле. Слова Лорда Элронда глубоко запали мне в душу — мне было страшно. Страшно, что такой храбрый гном и хороший друг падет от недуга, проклятия, которое лежит на всей сокровищнице Эребора. Сомневаюсь, что на тот момент нас можно было назвать друзьями, но мы, хоббиты, пожалуй, стараемся увидеть самые лучшие качества. Твои же были настолько очевидны, что даже твоя маска суровости не могла скрыть доброту и честь, отвагу и преданное сердце своей компании. Сам не понимаю в какой момент, но я стал считать тебя и своим королем. В Шире нет королей, как и у всех хоббитов. Есть мер, да, но не короли. А я как-то осознал, что считаю тебя своим повелителем. Я хотел остаться в Эреборе и наблюдать как возвращается к жизни Эребор. Смотреть на весь твой кропотливый труд, наблюдать за молодыми наследниками и помогать Ори в королевской библиотеке. Жаль, что не все мечты я смог осуществить. Я никогда не любил золото, нет. Я любил свой сад, свои книги и удобное кресло, за которое я обычно садился у камина и читал. Я люблю салфетки с узорной вышивкой, любил вкусную еду и уют. Но золото — никогда. Но я полюбил. Я полюбил блеск золотых монет, этот переливчатый звон и приятные холодные ощущения от металла. Я полюбил все это ради того, чтобы спасти тебя, мой друг. Верно, звучит это странно. Но я добился своего — ты не пал от драконьего недуга и правишь мудро, как я мог заметить, когда ко мне возвращался здравый рассудок. Мне приятно было проделать весь этот долгий путь с тобой, Торин Дуубощит. С тобой и другими гномами, которые навсегда стали моими друзьями. С уважением, Бильбо Бэггинс. Взломщик. „ Великий Король громко выдохнул и положил аккуратно листок поверх остальных документов, на некоторое мгновения закрывая глаза и хмурясь. Мысли в голове путались между собой, не давая возможности сосредоточиться. Сразу стало очевидным то, что рассматривать договор о торговле с эльфами отходит на второй план. Хоббит. Сейчас нужно срочно найти этого глупого полурослика. Торин Дубощит поднялся с дубового стула и покинул свой кабинет, явно желая найти начальника стражи, чтобы тот отправил своих гномов на поиски мистера Бэггинса. Но за очередным поворот в него кто-то врезался, а потом кто-то еще дал толчок, из-за чего гному пришлось отступить на шаг, чтобы не упасть. Племянники. Взволнованные. У обоих в руках записки. Видимо, кудрявый хоббит написал письмо не ему одному. Король-под-Горой хотел было успокоить Фили и Кили и отправить тех на поиски. По глазам их видит, что сами рвутся, сами желают найти так любимого хоббита, которые вроде бы и пробыл с ним не долгое время по меркам гномов, но разделил все трудности и опасности, не смотря на то, что он не был обязан кому-либо. — Король! Мы нашли его! — раздался громкий возглас, из-за чего трое гномов уставились на еще одного стражника. Быстро. Довольно-таки быстро. — Он уехал на пони в сторону Озерного города! Нам его вернуть? Торин устало посмотрел на племянников и лишь кивнул слабо головой. — Седлайте троих пони. Мы отправимся за ним следом…***
Три пони галопом скакали по дороге вокруг озера прямиком к городу. Два молодых гнома скакали впереди и смотрели только вперед, в то время, как сам Торин Дубощит ехал чуть медленнее и оглядывался по сторонам, прекрасно понимая, что Бильбо Бэггинс, который явно ослаб за год из-за недуга, не мог далеко отъехать от Одинокой горы даже с огромным желанием. И предположения гнома оказались верны — где-то ближе к берегу послышался плеск и фырканье лошади. Два наследника ускакали вперед, прямиком к городу, а старшим гном потянул поводья на себя, останавливая животное и направляя прочь с дороги в сторону берега. Совсем через несколько шагов стало очевидно, почему младшие гномы упустили пони из виду — склон, не сильно крутой, но на два метра вниз от начала к воде. Животное стояло в воде и пило прохладную воду, а её наездник сидел на берегу и спокойно курил трубку, смотря на спокойную гладь воды. Бэггинс знал, что его нашли, знал, но не обращал внимания на гнома до тех пор, пока тот не сел рядом, а его пони последовало примеру пони полурослика, заходя в воду и склоняясь к воде. Они молчали. Слова сейчас казались как нельзя лишними. Сквайр пускали колечки дыма, а король просто наблюдал за всем этим, не желая нарушать такую комфортную тишину. Пока племянники обыскивали Эсгарот вдоль и поперек, они просто лежали на берегу, который лишь чуть порос травой только благодаря воде. Трава ближе к дороге не росла из-за сожженной земли. Наконец, табак в трубке закончился, и ту пришлось отложить в сторону. И все-таки за пределами Эребора намного лучше. Даже сейчас, находясь совсем неподалеку от Одинокой горы, на душе у маленького хоббита становилось легко и комфортно. Было приятно провожать взглядом заходящее солнце. И он улыбнулся ему напоследок. Дубощит лежал тихо и тоже смотрел вдаль. Мысли, наконец, разложились по полочкам. И почему-то сейчас в голове всплывали все воспоминания о походе, которые были связаны с полуросликом. Они бы не вернули дом без его помощи. Они бы даже не добрались до него. На душе было спокойно и радостно от мысли, что благодаря такому маленькому чуду, который не хотел покудать свою норку, они вернули свой дом. На небе постепенно начали появляться звезды. И чем больше их появлялось, тем темнее становилось вокруг и прохладнее. Торин чуть приподнялся на локтях и посмотрел в сторону хоббита. Тот лежал тихо с застывшей улыбкой на лице. Протянутая рука коснулась лишь холодной щеки полурослика. Радость в глазах и теплый румянец на щеках теперь навсегда будут храниться в памяти Дубощита, как нечто дорогое сердцу.***
Сорок лет спустя. Балин, самый мудрый член дружной компании, сейчас вел за собой группу ребятишек со школы в Эреборе. Те совсем не желали слушать и постоянно шумели, толкая друг друга. В общем, ведут себя как обычные гномы. Экскурсия пролегала через красивый сад, который велел сделать Король-под-Горой, дабы местность казалась чуть более оживленная. И наверняка порой гномам надоедает сидеть в горе. Седовласый гном шагал медленно, с улыбкой поглядывая на детишек. И как только они вошли в парк, он начал рассказывать историю. Историю, которую пережили тринадцать гномов, хоббит и маг. Рассказывал он её интересно, что даже детишки перестали шуметь и с интересом стали слушать старшего гнома. Тролии, орки, варги и пауки — все это казалось чем-то сказочным, невероятным, словно придуманная сказка. Как и сам Смауг, Величайшее из бедствий. К концу истории один маленький гном из всей группы выбежал чуть вперед, обогнав Балина. Он бежал за большой белой бабочкой, до тех пор, пока она не села на довольно интересную фигуру. — Мистер Балин, а кто это такой? — мальчишка посмотрел с инетересом на своего наставника. В ответ старый гном лишь улыбнулся и поднял взгляд на небольшой памятник, над которым долго и усердно старались многие гномы из компании. — А это, мой дорогой друг, наш Герой, о котором я рассказывал… Мальчишка подошел к памятнику и взобрался на холодную скамейку, сделанную из металла, как и сам хоббит с трубкой, что сидел и смотрел на прохожих с милой улыбкой. Улыбкой, которую помнили немногие. Балин вздохнул и улыбнулся в ответ металлической фигуре, которую выполняли специально с размером самого хоббита. Дети часто любили сидеть и смотреть на эту удивительную фигуру. И не только дети. Все, кто когда-либо знал этого милого сквайра из Шира. — Нам пора, дети… Рыжий гном соскочил с лавочки и последовал за своим наставником и другими детьми. А фигура провожала их все с той же доброй улыбкой.