Десять тысяч лиц

      История с Макнеир изрядно меня ошеломила. Пару недель я не мог даже думать о чем-то другом, доходило до того, что меня начали отправлять на отработки за несоблюдение расписания занятий и техники безопасности. Два раза почти сорвался на отключение эмоций как таковых, но обошелся снижением активности соответствующих областей мозга. Да и то, только после того, как Башале высказала мне, что я становлюсь отвратительным и ничтожным. Она, правда, использовала другие термины, но смысл не менялся.       В итоге я успокаивал себя на том, что Макнеир пока жива: её отец не делал никаких заявлений, значит, скорее всего, ни один артефакт семьи не показал, что она умерла. А раз жива, то ее пока можно найти, правда это уже будет не наша заслуга.       Меж тем шел март второго курса. Три с половиной месяца до экзаменов, полтора месяца до завершающей игры сезона, пять месяцев до очередных посиделок с Избранным. Да, еще мать писала, что летом планирует поехать на материк и что я не должен планировать ничего на июнь. Кто я такой, чтобы спорить с матерью в таких вопросах?       Занятия, отработки, тренировки, разработки метаморфизма... как мало времени! Я зарылся в рутину и дела, это немного спасало от все еще грызущего чувства вины. Как ни странно, неослабевающего. Говорят, что человек со временем ко всему привыкает, так вот это правда. Чувствующий себя виноватым человек со временем перестает мучиться. Вазопрессин, эндорфины и всякие прочие адреналины с дофаминами заставляют мозг акцентировать внимание на новых проблемах, забывать старые, получать удовольствие от жизни, короче, позволяют забить на прошлые проблемы.       Занятно осознавать, что все мои горести в том, что я начал контролировать свое тело слишком хорошо. Грубо говоря, раз я полностью контролирую выработку нейромедиаторов и при этом считаю себя виноватым, то никогда не перестану беспокоиться. Макнеир, ты та еще стерва! Такую ловушку устроила, сама того не желая!       Если на языке обычных английских волшебников, то я мучаюсь ровно столько, сколько хочу. А захочу перестать – перестану. И вот тут занятный момент, мне кажется очень неправильным взять и перестать волноваться. Ну не могу я! Одно дело, когда твой организм сам со временем свыкается, и другое – полностью контролируя процесс, дать себе установку: «Это больше не моя головная боль». И все, как отрезало. Немного аморально по отношению к своей жертве, нет?       От мыслей на эту тему меня отвлекла Сара. Ей уже надоело, что не первую неделю я избегаю общения, так что она поймала меня в пустом коридоре после очередной трансфигурации. Кстати, насчет этого, сегодня мы научились превращать хомяков в утюги. Здорово, да?       Итак, Сара поймала меня на внешней стене, когда я шел с трансфигурации. Надо же, догнала! Хотя у нее была моя Карта... - Тонкс!       Мне оставалось лишь вздохнуть на этот требовательный голос. Кто бы мог подумать, МакБоун и требовательна? - Да, Сара, я. Пожар? Революция? - Э, нет. С чего бы? – немного опешила она. - Просто ты так решительно подходишь к незнакомому пятикурснику-гриффиндорцу называя мою фамилию... Ну нашла. Что за срочность?       Сара недовольно скривилась. - Никакой срочности. Просто хочу узнать, в чем дело. Ты уже очень давно сама не своя, мы волнуемся. - Мы? - Ладно, я. Расскажешь? - А, что тут рассказывать. Амелия.       Не сказать что Сара удивилась, но на пару мгновений примолкла. Тем не менее, уйти мне не дали. - Нимфа, стой. Я знаю, с Амелией мы поступили плохо, но может прекратишь? Ничего уже не исправить. Да и времени прошло уже почти четыре месяца. - И что? Я теперь невиновна? Это была моя ошибка! Я недооценила опасности! Я переоценила Амелию! Из-за меня она уже почти четыре месяца непонятно в какой заднице! - Тихо! – прошипела Сара, - Тебя услышат. Скажи лучше, чем ей поможет твое беспокойство? Она найдется быстрее или что? Не изводи себя. От этого хуже тебе и не лучше никому, - выпалила она, после чего развернулась и ушла.       А ведь верно. Что произошло, то произошло. Пора успокоиться и сконцентрировать свое внимание на чем-то полезном.       Простимулировать заднюю и переднюю долю гипофиза. Простимулировать надпочечники. Усилить выработку дофамина. Стоп, что-то мне нехорошо, стабилизируем состояние. Потрачу немного магии, но на интуиции верну организм в норму. Господи, как я пока поверхностно разбираюсь в своем теле! Даже не понял, из-за чего стало плохо.       Полегчало? Немного. Повторить процесс.       Теперь снова вернуть все в норму. Чертов варвар, тыкающий на кнопки суперкомпьютера.       Ничего, ничего. Теперь мне полегче. Теперь надо поспать. А завтра... Что ж, у меня было много планов, пора перестать их откладывать.       На следующие сутки я собрал дам. - Итак, леди, у нас есть новая задача. - Ага, после которой ты снова будешь полгода ныть, - усмехнулась Башале. Черт, да что с ней не так?       Ухмылка впрочем пропала, стоило только рядом с ее головой в стену на половину длины вонзиться тридцатисантиметровому костяному шипу, покрытому маслянистым фиолетовым веществом. Я говорил, что доработал свой «био-руко-стрел»? - Я не в духе, Анна. Так что смеяться над твоими "смешными" шутками будем после наших дел. Не против? – осведомился я и, уменьшив шип, выкинул его в окно. Не стоит оставлять такие интересные объекты Филчу.       Она была не против. А даже если против, то ничего не сказала. - Итак, леди. План прост. Мы идем в большую курсе на шестом. А до тех пор нам нужно заработать денег и хорошие стартовые условия, знакомства например. Деньги сейчас первоочередная цель. - Почему? - Потому что это конкретная задача. Подвернется случай – займемся чем-нибудь более возвышенным. А сейчас наполните мне копилку. - И что ты предлагаешь? Я задумался. План был, но вот насколько много рассказывать? Дело в том, что Анна меня стала беспокоить. Слишком уж она себе на уме, да и шутки дурацкие. Нет, я тоже виноват, столько хандрил, но тем не менее, не решит ли она подкорректировать мои планы для собственной выгоды? Ради тех же денег, например. - Анна, мне нужен список гриффиндорцев, которые болеют за свой факультет, но при этом никогда не делают ставок на квиддич. Их должно быть много. Разузнай. Кроме этого, распространи слух про то, что я серьезно подтянулась в игре. Это все.       Все еще бледная Анна молча кивнула и быстро ушла из кабинета. Все же думаю, что работать она будет на совесть. По крайней мере сейчас.       Оставшись с МакБоун наедине, мы некоторое время посидели в тишине. - Я не это имела ввиду когда говорила тебе собраться, - осторожно заметила Сара. - Привыкай. Мне сложно откалибровать гормональный баланс, пока буду искать золотую середину, жди частую смену эмоций. - И долго ждать? - Понятия не имею. Ладно, хватит о грустном. Сейчас нам нужно сколотить капитал. Ты со мной?       Сара улыбнулась. Улыбка была дружеской, но немного грустной. Хочет отказаться? Хочет внести предложения? - Конечно согласна. Что тебе нужно?       Вот так? А почему тогда такая мимика? Сложно понять. - В замке есть место... эм... комната. Она принимает такой облик, который тебе нужен. Хочешь – лаборатория, а хочешь – библиотека. - Хорошее место. Похоже на выдумку, если честно. - Да, я знаю. И еще я точно знаю что она есть. Только я не знаю, где именно она находится, - точнее не помню. Там вроде был какой-то портрет... не помню, - если сможешь, поищи упоминания. Может, в журналах исследований или в архивах есть упоминания. Короче, поищи. - Ясно. Только это плохая идея. А если нет упоминаний? Можно до старости проверять. - Да, знаю. Так что не особо наседай на это дело. Еще мне нужен список самых дорогостоящих ингредиентов которые можно найти в Запретном лесу. Пары дней тебе хватит? - Хватит, - кивнула она и уже было готовилась уходить, но я ее остановил. - Сара! Ты же говорила что разобралась с гоблинами. Расскажешь?       Сара обернулась и сказала: - Там все просто и грустно. Маги изобрели «Адское пламя».       «Адское пламя». Неудивительно, что коротышки прекратили войны. Сидя в библиотеке, я листал данные по этому заклинанию. А что? Да, они там есть. Нет способов его создать, потому что это оружие массового поражения.       Итак, что из себя представляет это заклинание? Ну, это очень мощное «Инсендио», заклинание огня. Под небом голубым. А вот в помещении – или в подземелье, как удобно – оно работает совсем иначе. Для начала, его можно контролировать, то есть придавать форму, менять размер, управлять температурой, но это все для очень крутых магов. На данный момент крутыми магами Великобритании можно считать Дамблдора, Грюма, Флитвика, Волдеморта, многих сидельцев Азкабана и пару малоизвестных авроров. Если же «Адское пламя» не контролировать, то начинается форменный ад. Оно расползается на весь возможный объем, температура растет все сильнее и сильнее, любая магия только усиливает эффект. Если контроль над заклинанием с самого начала потерян, то потом можно и не пытаться снова его подчинить. Пока оно не сожжет все, что есть, не прекратит работу. Есть у этого чудо-заклинания пара сдерживающих эффектов: во-первых, как бы ни была высока температура пламени, камень не расплавится, так что ваш подземный бункер не станет подземным бассейном с магмой. Во-вторых, попадая под небо, оно снова становится обычным пламенем со всеми вытекающими. В-третьих, от него можно защититься щитом... из того же «Адского пламени», либо одним хитрым заклинанием воды которое известно что есть, но данных по нему в этой библиотеке нет, даже названия.       Ну так вот, ничего удивительного, что гоблины присмирели. Одно такое заклинание, выпущенное без контроля, и всё, все подземелья под Гринготтсом превращаются в крематорий вместе со всеми миллионами коротышек-людоедов. Может, я зря беспокоился из-за зелененьких? Может действительно наши окончательно победили?       Похоже на то.       Меж тем наши дела налаживались. Сара нарыла неплохой список ингредиентов, из которых наименований семь-восемь можно было найти в лесу без проблем. Под проблемами я имею ввиду акромантулов, стрелковые отряды кентавров, одного небольшого полувеликана, одного большого полноценного великана, а также различных химер, выпущенных старшим генетиком Хагридом на просторы большого театра. А что, ему нельзя держать чудищ в хижине, не убивать же зверушек? Пусть в лесу порезвятся. Он, кстати, еще лет тридцать назад назывался Волшебным, а не Запретным. Спасибо, добрый лесник.       Лес, лес... Не так там и опасно, если правильно себя вести. Мимикрируя посреди травы, усилив обоняние и слух, перестроив опорно-двигательную систему для максимальной скорости, я и добывал выпавшие волосы единорогов, ониксовые кувшинки, арканитовые кристаллы и тому подобное. Сара все это сортировала, паковала, готовила, и раз в неделю, в воскресенье, я ходил в Косой переулок продавать наши заготовки. За полтора месяца мы наскребли пятьдесят три галеона и шесть сиклей на полянах Запретного леса.       Что касается Анны, то она добросовестно нашла подходящие кандидатуры и занималась пиаром одного слизеринского ловца.       Список Башале состоял из четырех человек: Клара Мунз, Джерард Муллиган, Денев Лэнгли и Билл Уизли. Точнее в списке был почти весь факультет, но остановился я на этих четырех именах, как на самых патриотичных, неазартных и по каким-то причинам имеющих возможность поставить несколько галеонов на матч. Да, даже Билл. Он, ответственный мальчик, не ходил в Хогсмит покупать пирожки, а значит никто не знал, сколько у него денег. Кроме того, он был первым ребенком в семье, а значит не был одет в обноски старших братьев. Короче, выглядел он не нищим.       Идея была проста. Как ловец проще всего может предсказать результаты матча? Он может сказать: «Я проиграю», и уступить снитч другому ловцу. И, если чужая команда не является совсем уж шлаком, то такой ловец подарит победу своим оппонентам.       Ну так вот, сидит как-то мистер Гимбл в саду и кушает бутерброд с паштетом. И тут подходит к нему рыжий третьекурсник и спрашивает: - Извини, тебя зовут Сэм? - Да, малой, я Сэм, - отвечает тот и продолжает кушать. - Я Билл, Уизли Билл, с Гриффиндора. - Да уж вижу, что не змея, -усмехается Сэм, кивая на красный галстук, - чего хотел то? - Да я это, - краснеет гриффиндорец, - мне сказали у тебя спросить, если насчет матча. - Насчет матча? - Ну да, - еще сильнее краснеет парень, и наклоняясь поближе, шепчет, - поставить хочу на Гриффиндор! - Ну ладно, парень, как там тебя, Билл? – вздыхает парень, доставая кошелек, блокнот и карандаш, - доставай свою бронзу. Мальчишка озирается по сторонам и пугливо достает из кармана одиннадцать галеонов. - Ну нифига себе! Парень, ты Гринготтс ограбил? Откуда у тебя-то столько? - Скопил, - опустив глаза мямлит Билл. - Ладно, принимаю. На Гриффиндор, да? Тогда ставка один к трем, - говорит Сэм и довольно сгребает галеоны.       Бедняга даже не знал, что скоро он станет намного беднее.       Процедуру я повторил еще три раза с оставшимися обликами гриффиндорцев из списка. Особенно смешно было прикидываться огромным семикурсником Муллиганом, у которого, по слухам, Сэм года полтора назад увел девушку, после чего жутко боялся гриффиндорского гиганта.       В итоге я поставил пятьдесят шесть галеонов по ставкам два к трем, два к трем и один к одному. Осталось тридцать галеонов из нашей казны, которые были там еще до рейдов по лесу. Их я поставил от своего же имени на победу Слизерина в школьном кубке, как три к двум. Да, такие ставки тоже есть. А вы думали, зачем школьники так упорно зарабатывают баллы и боятся их терять? Ну грифы понятно, у них патриотизм. Но остальные то факультеты разумными людьми наполнены! Впрочем, барсуки по давней традиции ставят на чужие факультеты и не парятся из-за своих баллов вовсе.       Игра моя была красива, эпична, динамична и проиграна. Итого сейчас в нашей кубышке покоились полторы сотни галеонов, а ведь мы еще заберем выигрыш за школьный кубок! Вот это я называю подготовкой к походу по магазинам Косого.       Однако после нашей победы, буквально на следующий день, ко мне подошел Метьюз и передал, что со мной хочет поговорить директор Дамблдор. Не сказать, что я был сильно рад. Скорее я раздумывал, а хватит ли моей ускоренной реакции и выстреливающего шипа в руке, чтобы в случае чего превзойти в скорости невербальное колдовство и тренируемые полтора столетия предчувствия бородатого сладкоежки. Решил молиться всем известным богам, чтобы не пришлось проверять это.       Кабинет действительно скрывался в потайном проходе за одной из горгулий в стенах замка. Пароль был «пряничная вафля», и всю длинную винтовую лестницу я пытался себе эту вафлю представить.       Кабинет директора был не очень большим, и совсем не роскошным. Собственно, он был разделен на две части: сам кабинет, то есть стол, стулья, папки, документы и прочая канцелярия, и лаборатория. Ну, наверное лаборатория, однако, чем еще может быть это обилие приборов, рабочее пространство по типу верстака, светящиеся кристаллы, записи, исписанные рабочие журналы... Хотя, это место не было похоже на лабораторию Снейпа, но ведь химическая и физическая лаборатория тоже отличаются весьма существенно. Так и здесь, лаборатория, но видимо для другой ветви магии, не для зелий.       Сам Дамблдор сидел за документами в канцелярской зоне своего кабинета. Вначале я подумал, что он собирается помариновать меня в стиле «подожди, букашка, пока начальство закончит действительно важные дела», но старик не стал так уж избито давить на ребенка. - Здравствуйте, директор. - Добрый день, девочка моя. Присаживайся, - улыбнулся директор, - скажи, Нимфадора, почему ты игнорируешь мадам Помфри?       Хм. Хм! Надо сказать, дедуля умеет задавать внезапные вопросы. - Сэр? Я не очень понимаю, что вы имеете ввиду? - О, Нимфадора, мне так приятно видеть молодых волшебников и волшебниц, их уверенность в себе и гордый дух. Ах, юность, пора свершений! Но, поверь, не стоит халатно относиться к собственному здоровью. Я настоятельно советую посещать нашу медсестру, если у тебя проблемы со здоровьем.       До сего дня я слышал Дамблдора три раза: две приветственные речи в начале года и одна прощальная в конце. Так вот, я считал его эксцентричным, но не понимал, с чего у него репутация безумца. Теперь начинаю догадываться. - Директор, я обещаю посещать мадам Помфри всякий раз как буду себя плохо чувствовать. Но я не очень понимаю, чем вызвано такое беспокойство? - О, девочка моя, поверь у меня была серьезная причина, и я мог бы рассказать подробно, но ты вероятно хочешь короткое резюме? – дождавшись моего кивка, он пододвинул ко мне вазочку с тянучками, - Угощайся, а старик пока расскажет о своих бреднях. Дело в том, что мой давний добрый друг, Элфиас Додж, отметил, что я наблюдательный малый. Конечно мне, тогда еще юному шестидесятилетнему дурню, это польстило, и я начал проверять его предположение. И вот, спустя некоторое время я был вынужден признать, что в чем-то Элифас прав! Ты не представляешь мою радость тогда. Вот она, гордость молодости! Конечно, я потом не раз разочаровался в себе и был вынужден признать, что могу уследить не за всем... – с неудовольствием покачал головой старик.       Боже мой, он точно решил выдать короткое резюме? - Но тем не менее, я уже начал считать себя весьма внимательным человеком, и с хорошим вкусом, смею заметить, впрочем это к делу не относится, - усмехнулся Дамблдор, - И вот именно моя наблюдательность подсказала мне, что ты играла на последнем матче весьма бережно к себе. Девочка моя, я могу назвать пять причин, по которым слизеринский ловец отдаст матч гриффиндору, но если отбросить версию про заговор парикмахеров и версию про неурожай пшена в Ланкастере, то остаются династический брак или договор, состояние здоровья и деньги.       Он знает. - Если я ничего не путаю, хотя это мне свойственно, уж прости старика, то ты не нашла пока человека, который бы завладел твоим сердцем, так что я позволил себе откинуть версию о помолвке и высоких чувствах. Вот я и пригласил тебя, ведь здоровье студентов так важно для меня. - Простите, сэр, возможно я была не в форме, но я играла как могла. Мне очень жаль что я подвела факультет, но я правда хорошо себя чувствую. - Да? О, это хорошая новость. Вероятно, я просто мнительный старый человек. Но в таком деле лучше побеспокоиться наверняка, - он доверительно улыбнулся и немного удивленным голосом продолжил, - Просто, Нимфадора, я побоялся, что это какая-то серьезная болезнь. Твое предыдущее недомогание изрядно обеспокоило меня, хоть я и не стал бить тревогу. А вот сейчас подумал, вдруг это какой-то очень долгий недуг? - Директор? Предыдущее недомогание? Я правда не понимаю о чем вы. - Ну как же! С января ты целых три месяца ходила изможденная, истощенная, сама на себя не похожая. Хотя, наверное, дело в том, что ты так тяжело переживала ту трагическую историю с оборотнем.       Он директор уже около сорока лет. Сколько мозгов он успел склевать одними только такими беседами? - Сэр, вы что-то путаете. Я ни разу не попадала в историю с оборотнем. - Ох, прости старика. Я имею ввиду пропажу твоей соседки, Амелии Макнеир.       Он знает!       Шип в руке, яд нанесен. Отключить контроль терморегуляции, все внимание на глаза. Я отслеживаю каждое движение его мышц, я готов атаковать в любой момент. Атаковать, а потом бежать. Сейчас, после приведения эмоций к какому-никакому стабильному состоянию, мне очень не хочется в Азкабан, даже если придется покинуть семью и стать беглым преступником. - Та история, когда ее похитили, очень сильно ударила по тебе. Сильнее, чем по прочим. Радостно видеть на Слизерине столь добрых и человечных детей, хоть и печально было видеть твои страдания. - Спасибо, директор, - говорю медленно, потому что все внимание сконцентрировано на нем и на своих двигательных функциях. Не остается внимания еще и на беглую речь, - это было непросто, но я пережила это. Я только надеюсь, что с Амелией все будет хорошо.       Директор кивнул, после чего подошел к шкафу и достал оттуда какую-то желтую конфету и немедленно ее съел. Счастливо зажмурившись, старик помолчал, наслаждаясь вкусом. - Мои коллеги не очень их любят, - сказал он, заметив мой взгляд, - так что я храню их в шкафу. Но все же не могу удержаться.Что же, тогда я пожалуй сказал тебе все, что хотел, - улыбнулся директор, но, когда я уже собрался уходить и шел в сторону лестницы, он продолжил, - но может быть тебе есть что сказать мне, м?       Я повернулся к нему. - Нет, профессор. Мне нечего сказать. Дамблдор погрустнел, внимательно посмотрел мне в глаза. У него такие пронзительные, синие глаза за этими сверкающими очками... Да он же легилементит меня во всю! Мать вашу, окклюменция, очистить мысли, не думать ни о чем, не думать о... метаморфизме... две помощницы... Не думать, я сказал! Даже о тотализаторе не думать... о письме... о Дороти на желтой дороге... об «Обливиэйте»... Так, стоп, Дамблдор лезет ко мне в голову через глаза. Отключить зрение нахрен! Ух, отпустило. Надеюсь. Правда ориентироваться стало немного сложнее, но я так умею. - Директор? - Да, девочка моя? Сейчас, используя другие чувства кроме зрения, в том числе тот пресловутый сонар, я чувствую, что в широком рукаве он напряженно сжимает волшебную палочку. Он готов к бою. Я готов к выстрелу. Боже, директор, просто отпустите меня. Вы же не объясните никому, почему у вас был бой со второкурсницей. - Пожалуй мне действительно стоит сходить к мадам Помфри. Проверю зрение, а то мне кажется что оно недавно стало слабеть. Он улыбается. Я не вижу его, но чувствую его улыбку. - Это будет весьма предусмотрительно с твоей стороны. Могу лишь похвалить твою... предусмотрительность.       Я киваю и отступаю к лестнице. Она близко, так что два шага спиной вперед не выглядят странно, хотя кого бы это сейчас волновало? Уже стоя на лестнице, я слышу как он бросает мне вдогонку: - И, Нимфадора, когда вернешься с каникул, приглашаю тебя к себе на чай. Мне будет приятно поговорить с тобой еще раз. - Как скажете, директор. В сентябре я обязательно приду, - если не придумаю нормального повода перевестись на обучение в Австралию.       Спустившись от директора, я некоторое время просто тяжело дышал, привалившись к стене. Чертов старик! Чертов старик...       Сейчас надо идти к Саре. Она достаточно умна чтобы отбрехаться, если он сдаст нас аврорам, но лучше бы ей знать заранее. Она не так хороша в импровизации. И Анна, ее тоже нужно предупредить. Вот только где ее искать...       А, ладно, у Сары Карта, по ней найду.       Надо сказать что дамы впечатлились. До сих пор мы все считали Альбуса Дамблдора чудаковатым маразматиком, но сейчас стало понятно, что у него еще изрядно пороху в пороховницах. - И что делать теперь? – Башале натурально била дрожь. Неудивительно, мы ведь и в самом деле в изрядной заднице, - что теперь? Нимфадора, придумай что-нибудь! - А что тут думать... от нас ничего не зависит. - И что, просто сидеть и ждать?! Я не хочу в Азкабан!       Голос подала Сара: - На самом деле у нас два варианта. Плохой и очень плохой.       Я кивнул. - Да, именно. Но оба зависят от решения директора. Не у нас, у него два варианта. - О чем вы обе? - Ну, либо он нас сдаст, и тогда мы уже завтра вновь увидим добрых мужчин из Аврората. Либо мы продолжим учиться как будто ничего не произошло, - рассудила МакБоун. - Чего?! – вытаращилась Анна. - Это будет значить что он решил нас использовать. Нимфадора, помнишь мой вопрос про то на чьей мы стороне? Вопроса больше нет. - Нет, Сара, немного не так. Он уже решил меня использовать. Не зря же он попросил навестить его в сентябре. А варианты такие: он хочет использовать нас троих или только меня?       На следующее утро нас не разбудили служители правопорядка, как и ожидалось. Что же, осталось лишь дожить до экзаменов, забрать выигрыш за кубок школы. Что-то мне подсказывает, что в Австралию я перевестись не смогу, даже если семья не будет против. А значит, буду морально готовиться к сентябрю. Во всяком случае, в Европе этим летом оттянусь на всю катушку!