Коньки или жизнь

Хару всегда посещали нетривиальные идеи, складывалось ощущение, что у нее в голове без устали работал генератор необычных идей или, как это явление, посмеиваясь, называл Гокудера - бредогенератор. На первую годовщину отношений она предлагала влюбленным прыгнуть с тарзанкой с моста, вместо стандартной церемонии росписи – бракосочетание под водой в клетке, не подпускающей поближе акул, а уж про сценарии на празднование дней рождения и говорить нечего. Казалось, все уже давно привыкли и даже перестали обращать внимание, но иногда случались накладки. - Да ты совсем уже сбрендила, женщина! Это же день моря! То есть день воды, к тому же, соленой воды, какой может быть каток? Гокудера пыхтел не хуже, чем мощный мотор от какой-то там яхты, и сигаретный дым только добавлял к этому еще больше сходства. Хару только тихонько прыснула в кулак, она давно уже привыкла к привычке Гокудеры цепляться за традиции, пусть даже чужой для него страны. - Но ведь лед - это та же вода, только замерзшая, Гокудера-кун. - Вот именно, что замерзшая, а сейчас лето на дворе. Тебе что, зимы не хватило? Мне вот вполне. Гокудера порывисто повернулся лицом к окну, попутно показав смеющемуся Ямамото парочку неприличных жестов. Пусть уже прошел не один год с момента переезда в Японию, но он так и не привык к постоянным переменам погоды в разные сезоны года, куда больше по душе ему был душный климат родной Сицилии. Хотя для острой нелюбви к каткам имелась еще одна веская причина, о которой Хаято предпочитал не распространяться, меньше знают - крепче спят. Масло в огонь подлила как всегда некстати появившаяся Бьянки, а ведь несколькими часами ранее она торчала в аэропорту какого-то богом забытого места, а тут на тебе, появилась неизвестно когда и сразу же с нравоучениями полезла. - Хаято, не бузи. Тебе же не есть этот лед предлагают, а всего лишь проехаться по нему на коньках. Ну расценивай это как дополнительную тренировку, если ты такой принципиальный. Гокудера преувеличенно пристально рассматривал пейзаж за окном, прекрасно понимая, что он опять остался в меньшинстве и возражать нет никакого смысла. Поэтому когда до него донесся спокойный голос Тсунаеши, перекрывающий радостный визг малышни и экстремальные вопли Рехея, он обреченно вздохнул и повернулся лицом к остальным. И тут же наткнулся на внимательно-изучающий взгляд Миуры. Он стал рассматривать ее в ответ, не спеша прошелся взглядом по ее застывшей фигуре, мимоходом подмечая слегка запыленные носы замшевых балеток, легкое шифоновое платьице и немного вьющиеся кончики волос, никак не поддающиеся укладке, не так давно подстриженные под модное каре. Она уже давно не давала Хаято покоя в прямом и переносном смысле, однако, памятуя про ее горячие, даже можно сказать пылающие, чувства к Десятому, Гокудера нещадно давил в себе все симпатии. Отчего постоянно срывался и хамил в ответ на ее малейшие замечания и предложения, и от этого все чаще он ощущал себя каким-то недоразвитым школьником, который вместо признания в любви своему предмету симпатий пускает в ход портфель и от души лупит по голове. А потом возмущается, что его светлые чувства остаются без ответа. Вернул его к действительности голос Савады, он что-то говорил о том, что большинство согласилось идти на каток, но если он не хочет, то его, Гокудеру, можно оставить в покое и не тащить с собой силком. Первые секунд пять Гокудера на полном серьезе думал согласиться с таким раскладом: он не будет портить всем веселье своим кислым видом, да и сам целее останется, но, рассматривая прямо-таки светящуюся от счастья Миуру, понял, что фиг там, он пойдет, да и еще как пойдет. И колкость слетела с языка раньше, чем Гокудера успел захлопнуть рот и подумать над сказанным. - И не надейтесь. Вы ж еще поубиваетесь там все, так что я иду с вами. Хару нахмурилась и показала ему язык, а Гокудера тем временем уже направился к выходу из дома, потому что чувствовал, что еще несколько секунд в ее присутствии - и его разорвет на сотни кусков от абсолютно противоречивых желаний. До дня моря оставалось еще чуть больше недели, а Гокудера целиком и полностью погряз в составлении контрактов для новых поставщиков и в переговорах с новой союзной семьей, чей капризный дон вымотал ему уже не один километр нервов, а проблема с катком стояла все так же остро, как и прежде. Вернее даже не с катком, а с коньками, на которые Хаято не становился с раннего детства. Ударить лицом в грязь, вернее, в лед, совершенно не хотелось, но и на тренировки времени не было: днем ему было не до глупостей, а ночью каток не работал, не в аренду же его брать? В штабе Вонголы он старался показываться пореже, чтобы не нарваться на Миуру и новый скандал, поэтому когда в понедельник с утра пораньше раздался звонок и на дисплее высветилось, что ему звонит Хару, Гокудера как-то растерялся и сначала решил, что он еще спит и это ему снится. Однако телефон звонил все настойчивей, а некогда любимая мелодия штопором ввинчивалась в висок, доводя Хаято до излишне нервного состояния: он-то считал, что в законный выходной сможет хоть немножко отоспаться, а не переться в это чертово царство льда в несусветную рань. Когда телефон подал признаки жизни в третий раз он все же ответил, голос был все еще немного хриплый ото сна и слегка раздраженный, но в целом вышло не так уж и плохо, как ему казалось сначала. Хару говорила осторожно, тщательно подбирая слова, и явно была смущена тем, что именно ей пришлось звонить ему и невольно исполнять роль будильника. Хотя, видит небо, Гокудера был бы не против, если бы она исполняла эту роль не по телефону, а непосредственно у него дома. Получив ответы на несколько волнующих ее вопросов, Хару завершила звонок, оставив Хаято в непонятном и непривычном для него состоянии предвкушения и ожидания чего-то интересного. Однако возле катка его ждал только Ямамото, лениво греющийся под лучами теплого июльского солнца и потихоньку собирающий неподалеку толпу девиц разных возрастов, желающих составить компанию симпатичному молодому человеку. Такеши игнорирвал их с завидным спокойствием и, едва увидев друга,поспешил ему навстречу. - Что-то ты опаздываешь сегодня. Случилось что-то? - Да ничего особенного. - Гокудера зевнул и от души потянулся. Количество наблюдающих девиц постепенно только увеличивалось. – Приходить просто не хотел. Гокудера лукаво ухмыльнулся, становясь похожим на большого хитрого кота, Такеши только хмыкнул на такие перемены. - Тогда зачем пришел? - Так мне уйти? – И хмыкнул еще раз. – А где все? - Уже внутри. Хару хотела тебя подождать, но дети сразу утащили ее на каток. - Подождать, значит? Ну пошли кататься, что ли. На коньках Гокудера чувствовал себя на редкость глупо и беспомощно, еще хуже, чем на кухне, хотя возможности облажаться были примерно равными. Сначала он долго и придирчиво выбирал сами коньки, чем изрядно повеселил Такеши, потом несколько раз перешнуровывал их, а затем попытался бесшумно пробраться непосредственно ко льду, несколько раз едва не навернувшись на небольших порожках. К его превеликому сожалению на катке сегодня было довольно многолюдно и он не сразу сумел найти своих среди пестрой толпы, снующей туда-сюда и нарезающей бессчетное количество кругов по площадке. Роль наблюдателя его вполне устраивала, так что он даже немного расслабился и вольготно облокотился на заграждения катка. В нескольких метрах от себя он наконец-то увидел Хару и хотел было понаблюдать за тем, как она катается, как отвлекся на возмущенный вопль Ламбо. Пробормотав что-то про то, что эта корова с годами не меняется, Гокудера оттолкнулся от бортика и даже сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть, что случилось, и тут же получил коварный тычок в спину. Чудом сохраняя равновесие и подавляя желание материться во все горло на всех известных ему языках, Гокудера клятвенно пообещал себе убить толкнувшую его заразу, если он останется жив, конечно же. Довольно-таки приятное ощущение почти полета окончилось неизбежным столкновением Гокудеры и еще какого-то несчастного конькобежца. Следуя законам физики и подчиняясь гравитации, Гокудера несколько раз взмахнул руками и начал заваливаться вперед. Однако все закончилось куда более благополучно, чем он мог предполагать: упав на колени, он умудрился не только удержать равновесие, но усадить второго катающегося себе на бёдра - девушку, если судить по весу, или Ламбо - и, повинуясь инерции, уткнуться носом этому человеку куда-то в район груди. Несколько секунд спустя Гокудера мог только ошалело моргать, рассматривая яркий рисунок на подозрительно знакомой футболке, затем, очнувшееся обоняние донесло до мозга нотки свежего, с едва различимым сладким шлейфом парфюма - именно такой Гокудера купил для Хару на это Рождество и отправил ей по почте. Затем откуда-то сверху донесся крайне смущенный голос Миуры: - Гокудера-кун, отпусти меня, на нас смотрят же. Ты встать можешь, не ушибся? Пока Хару что-то там еще причитала, одновременно пытаясь помочь ему подняться на ноги, Гокудеру разобрал дикий хохот. И глядя на то, как маленькая по сравнению с ним Хару, пыхтя, пытается держать его, смеяться хотелось еще сильнее. - Знаешь, мне кажется, я немного разучился кататься. – Гокудера прикинул, что это неплохой шанс попытаться начать с Хару более тесные отношения. – Не могла бы ты преподать мне несколько уроков? - Сегодня? - Нет, на сегодня, пожалуй, хватит. – Гокудера все еще немного посмеивался. – Ты будешь еще кататься? - А что? - Да вот думаю подождать тебя, домой заодно подброшу. Хару оставалось только удивленно похлопать глазами. - Ну ладно, я не против.

***

- Вот видишь, и совсем это не страшно. – Гокудера едва не подпрыгнул от голоса, раздавшегося совсем над ухом. - На коньках кататься? - Хару на свидание пригласить. – Ямамото беззлобно посмеивался. - А всего-то и нужен был небольшой толчок. - Так это ты? Я тебя убью сейчас. - Догони сначала. Но Гокудера только махнул рукой, они все еще получат им причитающееся, взглядом он нашел катающуюся неподалеку Хару. Обязательно.