Рикки наблюдал. Лениво, но не пропуская ни единого движения, не давая ни единому мигу пройти мимо. Он уже давно признался себе в том, что руки Криса – до невозможности шикарны. Длинные пальцы, не такие тонкие, как у девушек, но удивительно ловкие. Когда они двигаются, костяшки, которые не только зататуированы, но и частенько бывают в синяках, ссадинах и прочем, перекатываются. Не менее длинная кисть находится в постоянном движении, Церулли просто не может не жестикулировать во время общения. И Олсон видит в этом прекрасное.
Знакомые и друзья часто говорят, что он похож на наркомана – бездумный взгляд в одну точку, некое оцепенение, полное отсутствие минимальной внимательности. А он просто любуется, он так любит это делать. И именно во время съемок в этом есть что-то особое, словно он доказывает себе и всем остальным, что так безнаказанно, без упрека может пялиться только он, только ему не сделают замечания и только его не толкнут локтем под ребра со словами «Какого черта пялишься?». Рикки уверен, Рикки видел, Крис не любит, когда его в открытую рассматривают, хотя такое происходит слишком часто. Но с ним все не так, тот словно не замечает на себе тяжелого взгляда, что просто напросто невозможно. Соответственно, тот не имеет ничего против – и именно этим пользуется парень.
А еще Рикки ревнив. Не на показ, он даже не всегда признает это, но да, черт возьми, он собственник и то, что его – таким должно оставаться. Поэтому та девушка, что брала у них интервью, ему совершенно не понравилась. Она не была стервой, как большинство фанаток, не прыгала на Криса, не обнимала его за шею, не пыталась его засосать или оставить тот же засос, но на шее, а ля «на память». Но, казалось бы, она бесила сейчас больше, чем весь этот сброд – ведь она могла заинтересовать. И так оно и было, Рикки видел это в высоком парне напротив, ту заинтересованность, которую он совершенно не хотел видеть по отношению к этой женщине - да и какой-либо другой, по сути.
Все то время, что они стояли перед камерой и отвечали на достаточно типичные вопросы, точнее, Крис отвечал – Рикки лишь изредка говорил что-то свое, он вел себя весьма нервно. Дергал край кофты, поправлял волосы под шапкой, качался в стороны, просто разминал пальцы – но, что особо было странно, смотрел куда угодно, только не на Церулли. Водил взглядом по силуэтам недалеких высоких зданий, рассматривал оператора, чем вызвал ответный взгляд, полный вопросов, присматривался к своим «коллегам», сидящим у автобуса неподалеку. Но не смотрел на Криса и даже в его сторону. Не потому что Олсон строил из себя обидчивую шлюшку, не потому что ему было больно смотреть на это активное и, стоит признать, достаточно милое общение парня и девушки. Потому что он ревновал. Ему было противно. Это не было предательством, Рикки понимал. Это не было изменой, потому что ее здесь вовсе нет. Но это был грабеж – у него забрали то нечто, что давно забилось во все щели в сердце, склеивая его воедино и заставляя работать, биться. Пусть даже сделали это так, сомнительно и сделали ли вообще?
Эта перемена, которая и значительной то быть не должна, даже наоборот, должна бы считаться переменой в лучшую, нормальную сторону, незамеченной не осталась. Сперва Рикки это понял по парням, что вдалеке сидели у тур-автобуса, пили пиво и переговаривались, косясь на этих двоих. Затем по шепоту девушки-интервьюера и ее оператора. После еще когда Райан подошел и прямо спросил «Что случилось?». Но не от Криса, не тогда, не сейчас, не потом. От этого, да, Олсон способен признаться в этом себе, внутри что-то кольнуло и породило мысль, что он для Церулли не является тем-самым особым парнем, которому позволено разглядывать его. Что тот и впрямь просто не замечает этого.
И как последняя четырнадцатилетняя школьница Рикки не мог выпустить эту мысль из головы. Нет, конечно, он не убивался, ведь убиваться тут не из-за чего. Потому что, черт возьми, ничего не было. И он думал так, пока не зашел в автобус с пакетом новокупленного бухла и не увидел эту девушку за столом, вместе с Крисом.
- У нас гости, - с натянутой улыбкой сказал Церулли, увидев во взгляде Рикки все негативное, что только можно было, - Парни свалили куда-то, я думал, ты с ними.
И это было уже ударом.
- А, ну тогда я уйду, - что-что, но истерику парень совершенно не собирался устраивать – это же так низко и по-женски.
Поэтому он сделал свой выбор, как ранее сам Крис, и просто решил уйти. Не строить драмы, лишь делать вид, так старательно, как только возможно, что ничего не было – ни между ними, ни в нем самом. Это очень трудно, показать людям, что внутри у тебя все также прекрасно, как прежде, в то время как в самом деле осколки чего-то важного впиваются в органы и ребра, дробятся, отравляют сущность.
Он закинул на диван пакет, который глухо позвенел своими внутренностями, и направился к выходу. Все также чуть сгорблено, убрав руки в карманы джинс, думая о чем-то своем. Церулли немного отстраненно посмотрел вслед удаляющемуся Олсону, прислушался к тихому хлопку едва держащейся на петлях двери автобуса.
- Черт, - единственное, что он выдал, когда резко поднялся на ноги и бросил девушке, сидящей в недоумении, что-то вроде «Погоди».
Наклонив голову в бок - все-таки, потолки здесь не достаточно высокие для него - , он спешно вышел на свежий воздух и огляделся по сторонам. Солнце стало приближаться к горизонту не так давно, но уже стояла темень и лишь редкие уличные фонари и освящение живого города рядом позволяли что-либо видеть. Небо же полностью заволокло коричнево-серыми облаками, если не тучами – ожидать дождя сейчас совсем не хотелось. По коже прошелся прохладный ветерок, не особо сильный, но ощутимый, вызывая мурашки и заставляя Криса откровенно поежиться, вжавшись головой в плечи и обхватив их руками.
Рикки нигде не видно, и Церулли пытался быстро сообразить, куда тот мог двинуться при том, что далеко уйти ему не удалось бы. Поэтому он зашагал за автобус, ближе к проезжей части и улице, переполненной барами, разномастными кафе и клубами. Скорее всего, он сможет найти его именно где-то там – и Крис убедился в своей гипотезе, когда заметил среди толпы также съежившуюся низкорослую фигуру. Но когда он перешел дорогу с достаточно активным потоком машин, Рикки уже скрылся в клубе, что было странно – все парни собрались в соседнем баре.
Удачно пройдя мимо охраны, он оказался в безумно шумном и большом помещении. Основным освещением - не таким ярким, стоит сказать - были голубые лампы, дополнительно всюду мелькали белые огни, заставляя до безумия пестрить в глазах. Всюду блестки, смех, въевшийся в людей и мебель запах спирта. И ни одной девушки. И мужчины в серебряных боксерах и галстуках, танцующие в клетках на возвышенных платформах. И засосавшие друг друга парни на каждом втором шагу.
Крис чуть приоткрыл рот, почти по-детски, и застыл на одном месте – он шел за Рикки и оказался в гей-клубе. Продолжая находиться в состоянии между «Что здесь происходит?» и «Что я здесь делаю?», парень провел рукой по лицу и зачесал волосы назад, не замечая, как чуть размазал не до конца смывшийся мэйк-ап. Не сказать, что это было для него неожиданным, он вполне догадывался о том, что Олсон склонен к бисексуальности, да половина парней из их «сферы музыки» к этому склонны. И в этом нет ничего позорного, постыдного или отвратительного, это нормально. Но Церулли все равно было неприятно думать, что Рикки может часто ходить в такие места – и эта мысль ни чем не подкреплялась, ни чем разумным, по его мнению.
От ступора и размышлений его отвлекло то, что какой-то молодой парень - явно младший лет на пять, не меньше -, задел его, продвигаясь от находящейся рядом барной стойки к ряду столиков. Светлые, почти седые волосы были зализаны к затылку, серые глаза в этой полутьме казались черными, словно зрачок закрывал всю радужку, а высокий, но не достающий до самого Криса рост добавлял его весьма тощему телу некую иронию и, возможно, сексуальность. Парень закусил губу, после чего сделал шаг назад и остановился перед Церулли.
- Оу, прости, я не хотел, - он мило, не пошло – мило, улыбнулся и повел плечами, - Я нес эту маргариту своему другу, но в знак извинения прими ее ты.
Незнакомец протянул один из двух коктейльных бокалов Крису, приподняв при этом брови домиком.
- Ну же, я ведь не собираюсь тебя травить, - добавил тот.
- Нет. Эм, нет, спасибо, - Церулли чувствовал себя откровенно покинутым в этом месте – словно он маленький ребенок, который шел с мамой в магазин, и она отошла, а он потерялся среди всех этих вывесок, стендов и прочего, словно его место вовсе не здесь.
И это трудно было отрицать.
- Ладно. Я ищу одного парня. Он мой друг. Низкий, с темными волосами и мрачным мэйк-ап’ом на лице, - взяв себя в руки, продолжил Крис свои поиски Рикки, описывая его, параллельно указывая пальцами на свое лицо для примера.
В ответ ему последовало несколькосекундное молчание, а оценивающий взгляд прищуренных глаз начал настораживать.
- Я, кажется, знаю того, кто тебе нужен, - он повернул голову набок, прокручивая в руках стакан с чем-то очень синим, - Я видел его здесь последние пару дней, он садится за барной стойкой и пьет. Много пьет, пока какой-то парень его не забирает – такой, с темными прилизанными волосами. К нему толпы подходят, а он всех отшивает, меня, кстати, в том числе. Не пойму, зачем приходить в гей-клуб, если не собираешься подцепить какого-нибудь мальчика? В общем, если ты его повстречал и втюрился, или просто жаждешь его для перепихона – забудь. Тот еще хмурый засранец. Но взамен могу предложить себя.
Он поднял стакан и чуть присел, словно представляясь. Ухмылка, расплывшаяся по лицу незнакомца, внезапно начала совершенно бесить Криса, его охватило непреодолимое желание раскрасить это лицо в алый цвет.
- Да пошел ты, - буквально выплюнул он и двинулся к ранее упомянутой барной стойке, намеренно задев былого собеседника плечом.
- Мудак, - раздраженно фыркнув, кинули ему вслед, а затем Крис, пока не скрылся вовсе, расслышал глухое, - Хотя бы коктейль вернул бы.
Церулли протолкнулся, наконец-то, к «месту прибытия», готовый спорить, что по пути как минимум трое пытались схватить его за задницу. Парень оперся о стойку и подтянулся чуть вперед, чтобы осмотреть всех людей, находящихся за ней. И он увидел Олсона. В самом конце, где тише всего и рядом находиться черный выход. Его зажимал какой-то парень со спины и что-то шептал на ухо. И Крис не видел отвращения на лице Рикки – пускай он вообще не мог ничего разглядеть в нем, кроме какой-то опустошенности и отстраненности, что ему, безусловно, совсем не нравилось.
- Твою мать, - прошептал он, отталкиваясь и вновь пробираясь через толпу к своей цели.
Когда он начал приближаться к этим двоим, они поднялись и направились как раз таки к ранее упомянутому черному выходу. Брюнет был с него ростом, но мощнее телосложением. Он взял его за руку и словно тащил несопротивляющегося, словно Рикки обкурился или напился.
Крис толкнул тяжелую, полуоткрытую дверь и увидел, как брюнет засасывает безвольного Рикки, который не просто не отвечал – вовсе не шевелился, а взгляд его уперся за спину «насильника», в высокую и сырую кирпичную стену соседнего здания. Как внезапно в нем что-то резко переменилось. На бледном лице, прямо во время этого «несанкционированного» поцелуя, растянулась пьяная улыбка. Его руки потянулись к лицу незнакомца и, обхватив с двух сторон, чуть оттолкнули от себя, но лишь чуть.
- Хочешь меня? - голос не менее пьяно тянулся, потом Рикки облизал свои губы, буквально измазанные в чужой слюне.
Крис отчетливо почувствовал, что его начинает тошнить.
- Хочу, - ответили ему и снова потянулись за тем, чтобы засосать, но его остановили тонкие пальцы, решеткой легшие на губы.
- Крис… Крис, почему ты раньше не делал этого со мной? - Рикки по-детски нахмурился, обводя контуры губ парня напротив.
- Крис? Не знаю, кто это, но скажу, что если он раньше не делал этого, то был полным идиотом, - почти безучастно протянул незнакомец, облизывая один из пальцев Олсона и наблюдая за тем, как тот хихикает.
А сердце Церулли пропустило удар. Он еще в самом начале понял, что Рикки находится под какими-то наркотиками и был готов на любое его «странное» действие. Но это… это было болезненным. И Крис не уверен, почему.
- Оттрахай меня, Крис, - внезапным полустоном продолжил гитарист, откидывая голову назад и открывая весь доступ к своей шее – незнакомец не медлил и вцепился в нее, словно волк вцепляется в мясо оленя после нескольких месяцев голода, - Я так хочу этого. Вылей на меня всю грязь, что есть у тебя.
Рикки чувствовал, как кожу начинает покалывать, сердце биться часто-часто, а дыхание становиться частым и рваным. Но все остатки разума, все те его мелкие частички, что еще могли найтись в голове, окончательно исчезли. Он чувствовал горячий язык на своей шее, и он верил, что это Крис, что тот, наконец-то, все понял и принял. Олсон от одной этой мысли погрузился в настоящую эйфорию и готов был уже кончить.
Но это чувство совершенно внезапно прервалось – когда тот самый горячий язык исчез, а его хозяин лежал в ногах и держался за свою челюсть. Рядом – Крис. Рикки снова перевел взгляд на парня внизу и не менее внезапно понял, что не знает, кто это. Потом в голове промелькнула буквально на долю секунды мысль, что и не узнает никогда, так как Церулли начал с неимоверной силой и ненавистью избивать этого парня. Ногой под ребра, затем другой в нос. Сел сверху, опираясь коленями о грязный асфальт, схватил одной рукой за грудники черной рубашки, натянул и выбил зуб. Потом удар в скулу. Еще раз в нос. Кровь уже окрасила не только этих двоих, но и небольшие лужицы от недавно прошедшего дождя.
А тем временем Олсон схватился за голову, вцепляясь с силой в волосы и оттягивая их, делая шаги назад. Он находился на пике экстаза, когда его вырвали из него – возможно именно это начало приводить к панике. Возможно. И парень не мог разобраться, что пугает его сильнее из всего того, что твориться сейчас или творилось минутами назад. Рикки уперся спиной в железную дверь и медленно съехал вниз.
Потом его начало тихо колотить и тошнить. Он мгновенно отблевался, забрызгав собственную обувь. Перед глазами заплясали белые пятна, как будто он вновь в клубе и все эти огни окружили его со всех сторон. Голова тяжелела, и под ее тяжестью он съехал в сторону, оказываясь в лежачем положении. В голове стало совершенно пусто, паника тоже исчезла.
Его схватили за плечи, начали с силой трясти. Рикки слышал, что что-то говорят и весьма громко, но не мог различить ни звука, все сплеталось в один бессвязный шум. Олсон уверен, что происходит что-то плохое – парень кожей ощущал тревогу и страх, царившие вокруг, но эти чувства не въедались под нее и дальше, поэтому глаза, подернутые серой пеленой, не реагировали ни на что и продолжали наблюдать за кирпичной стеной из-под полуприкрытых век.
***
Бешенный вой сирен.
- Что он принимал? - звонкий женский голос раздается прямо над ухом.
Если прислушаться, можно услышать еще огромное множество звуков, но он слышит только взволнованный, но знакомый бас.
- Я-я не знаю. Не уверен. Экстази, скорее всего, - он тараторит, явно сбиваясь с мысли.
Женский голос говорит что-то еще, быстро и невнятно, кажется, называя длинные и заумные названия требуемых препаратов.
И снова бешенный вой сирен.
***
Сначала он чувствует только то, что его сознание, наконец-то, вернулось. Что он способен разумно мыслить, предполагать и в соответствие с этим делать то, что кажется правильным. Затем он понял, что делать-то ничего вовсе не способен – собственное тело едва ли его слушалось. Веки были настолько тяжелыми, что для того, чтобы поднять их, потребовалось какое-то время. Рикки медленно открыл глаза и первое, что увидел – это был темный потолок, слабо освещенный с левой стороны. Маленький поворот головы, и он понимает, что слева находится большое окно, во всю стену. Новоявленное мышление подталкивает к выводу, что сейчас вечер или утро – солнце еще или уже есть, но слишком слабое. Темно-алыми лучами оно проникает через больничные - да, он вполне догадался, где сейчас находится - занавески, ложилось на предметы вокруг, дарило им разнообразные тени. Когда Олсон сумел насладиться видом слева, а это тихо пищащая медицинская аппаратура и детали интерьера, он аккуратно повернул голову вправо. И мгновенно пожалел об этом, наткнувшись на тяжелый взгляд Криса.
Тот сидел в одном из пары кресел, подмяв под себя ноги и оперевшись щекой о руку. Выражение лица просто кричало о том, как сильно он устал. Скорее всего, ему и поспать-то не много удалось. Трудно сказать, это плохо смывшаяся косметика под глазами или такие массивные мешки от изрядного недосыпа. Волосы растрепаны и спутанными прядями торчат в разные стороны. А взгляд… проще него для понимания только сама фраза «Какого черта, Рикки? Какого черта?».
- Как… - Олсон замолк на мгновение, подметив, что его голос до безумия хриплый и неуравновешенный, словно он перекурил несколько пачек Marlboro, а потом на пару недель вовсе замолк, - Как долго я… спал?
Крис молчал. Потом опустил ноги на пол, облокотился о колени, потер ладонями глаза, с силой вжимаясь в них.
- Всего часов девять. Не больше, - их голоса были схоже больше, чем Рикки предполагал.
Церулли не отрывал рук от лица, пока что-то не решил в своей голове – и тогда он просто сложил их в замке, вновь поднимая тяжелый взгляд на парня в больничной койке.
- Почему ты обдолбался? Ты ведь сделал это не просто так?
- Потому что захотел, - коротко ответил тот.
Крис все крутил у себя в памяти отголоски фраз Рикки: «Крис… Крис, почему ты раньше не делал этого со мной?», «Оттрахай меня, Крис». И мысленно убеждал себя, что это может быть совершенно любой Крис, которых по миру миллионы, если не больше. Но то нечто пока необъяснимое внутри вопило о том, что он, Кристофер Церулли, конченный ублюдок, из-за которого его же лучший друг обдолбался до крайне невменяемого состояния. А почему? Потому что Крис решил подшутить, поиздеваться над Олсоном, в очередной раз показавшись перед ним с этой девушкой-интервьюером.
Мужчина снова уткнулся лицом в руки, с силой потирая виски.
- Как много ты помнишь? - глухо спросил он.
- Все, - Рикки лежал на пышной и мягкой подушке, вперив взгляд в светлеющий с каждой минутой потолок – все-таки, сейчас утро.
- И как много было правды?
- Все.
Церулли убрал руки от лица и, снова сложив их замком, уперся в них губами. Внимательно следил за обездвиженным Олсоном, после чего слабо усмехнулся и поднялся на ноги.
- Какой же ты мудак, Рикки.
- Со всеми бывает, - в схожей манере ответили ему, переведя взгляд на собеседника.
Крис сел на край постели, закинув одну ногу почти полностью. Оперся одною рукой о нее и наклонился над Рикки – и электрокардиограмма предательски начала малость зашкаливать, что не могло не заставить Церулли усмехнуться, пускай и чуть печально.
- Почему все идет через всевозможные задницы? - с той же грустью выдохнул Крис в губы Олсона, после чего мягко коснулся их – не целуя, просто касаясь.
Рикки в ответ слабо улыбнулся через это «касание». Организм, накаченный всевозможными успокоительными, обезболивающими и прочим, требовал очередной цикл сна, поэтому сил на нечто большее у него не хватало. Крис прекрасно это видел и поэтому разумно решил перебраться обратно в кресло, как вдруг раздался хриплый голос:
- Стой. Ты не спал. Совсем. Поспи здесь, - потом колена коснулась рука – только до него Рикки мог дотянуться, при этом не совершая лишних действий.
- Хорошо.
Мужчина аккуратно разместился на койке под боком своего гитариста, уткнувшись носом в темные, пахнущие каким-то больничным шампунем волосы, и закинув одну руку на Рикки, опоясав его за талию. Сейчас сон казался такой прекрасной и заманчивой идеей, что не вотворить ее в реальность сию же минуту было слишком сложно для Криса.
