Ночь. Гора Зония.
С ночного неба, цвета вороньего крыла, украшенным множествами тускло мерцающих кристаллов, стеной падали крупицы дождя и быстро стекали по трескающемуся стеклу старой хибары. Золотые цепи, именуемые молниями, ярко сверкали на небосводе. Раскаты грома периодически стучали по барабанным перепонкам, заставляя пугливых детей вздрагивать и прятаться под одеялом в надежде защититься. Капли дождя с шумом стучали по старой дряхлой крыше хибары, а через щели, что были в ней, стекали те самые ледяные капли ливня. Звук капающей воды эхом разносился по пустующему дому. Сырость и холод господствовали в неотопленной и темной комнате. И только силуэт у разбитого окна с грустью наблюдал за негодующей погодой. Сверкнула молния, и комната озарилась белым светом, на время освещая темные пыльные углы комнаты. Из-за сверканий молний тени деревьев, танцующие странные танцы на стенах хибары, добавляли мрачности и жуткости картины. Было, силуэт дернулся и обратил свой взор черных очей на сверкающие разгневанное небо, что не давало покою ему. — Она любила грозу, — хриплый и скрипучий, от недостатка воды, баритон рассек воздух, и эхо повторило много значимые слова мужчины, чье сердце страдает от умершей любви. Одинокий силуэт принадлежал небезызвестному магу, чье имя наводит ужас и страх, а также огромную долю уважения и почета. Но в последние года о нем ни слуху, ни духу. Поговаривают о многолетнем задании, а некоторые и о смерти его. И имя ему — Гилдартс Клайв. Смотря на разбушевавшееся небо, он вспоминал о той, что давно умерла. И что даже через восемнадцать лет он любил ее, как раньше. И даже думал, что вскоре он встретит ее, там, на небесах. Сжав железный кулак, Клайву накатили неприятные, даже болезненные воспоминания прошедшего года.***
Гилдартс
Сколько я не был дома. На мой взгляд, прошло несколько лет, а то и больше. Но прошло всего лишь два года. Два года странствий и одиночества на столетнем задании. И на кой-ляд я взялся за столь длительную и кропотливую работу. А на то кой, что стены гильдии, да и сама Магнолия напоминала мне ее. Ту, кто покорил мое черствое и холодное сердце. Ту, кто открыла мне прекрасное чувство нежности и нужности. Когда есть к кому возвращаться, о ком заботиться, жалеть, помочь, а самое главное — верить, такое чувство называется любовь. Я никогда не отрицал сие факта, я любил ее безумно. Может, все и началось слишком спонтанно, но я никогда не жалел о том, что связал свою несчастливую судьбу с ней, с Корнелией, с той, что подарила мне счастье, может ненадолго, но эти мгновения буду хранить в своей памяти вечно. Она, подобно нимфе, подарившая божественный нектар музыки, что лился из ее прелестного ротика оттенка коралла. А карие очи одним лишь взмахом густых ресниц, что украшали глаза ее, заставляли замереть меня и мое сердце, что пропускало удар. Грацией в бою она была не обделена. Корнелия была для меня идолом красоты, а все те, что были до нее и после, никто не мог сравниться с ней. Я был безмерно счастлив, когда она согласилась стать Миссис Клайв. Но Мать Судьба решила иначе. После возвращения с последнего задания мне поведали ужасную новость. Она умерла. Придя на могилу, я впервые выпустил скупые слезы, что градом лились из глаз моих. Сердце, что недавно билось от счастья, разбилось на миллион кусочков, которое нельзя склеить обратно. Последующие года я часто пропадал на различных заданиях разной сложности, лишь бы не видеть стены гильдии, что напоминали каждый прожитый день с ней. На лице моем не было ни единой эмоции, холодная безэмоциональная маска, а внутри, где когда-то билось сердце — пустая ноющая бездонная дыра. С годами я научился жить с этой болью. Думал, со временем пройдет. Ведь вечной любви не бывает… но я ошибался. С каждым годом боль притуплялась, оставляя болезненные воспоминания и осадок на до сих пор разбитом сердце. Откинув ненужные мысли в дальний пыльный уголок сознания, куда я стараюсь лишний раз не заглядывать, чтобы не задевать давно затянувшуюся, но ноющую рану. Я продолжил спускаться с горы под названием Зония, где находилось мое столетнее задание. А цель заключается в том, что деревню терроризировал дракон, что убивал всех, кто на его пути, а также найти цветок, что, якобы, сможет убить дракона. Но я разочаровался. Никакого дракона мне не попалось. И меня благополучно послали за невыполнение задания. Но тут я услышал жуткий рев. Все птицы в округе стремительно взмыли вверх от испуга. Ветер, что размеренно колыхал верхушки зеленых деревьев, теперь хлестал по листьям безжалостно. А изредка рдеющиеся серые облака плотно застелили синее небо. Будто сама природа предупреждает, что грядет опасность. Земля содрогнулась, и камни, что покоились на вершине скал… падали вниз, грозясь лишить жизни всех, кто будет у них на пути. Ветер взмыл в небо сгустки пыли, что мешали ясно видеть. А песок безжалостно попадал в глаза, заставляя зажмуриться от неприятных ощущений. Толчок земли вновь повторился, заставляя камушки прыгать по поверхности земли. За ним последовал тот же рев, но только ближе, яснее и отчетливее. Ноты ярости и гнева слышны в нем. Тень накрыла меня с головой, как и большую часть местности. Пыль улеглась, и позволила узреть устрашающую картину. Огромных размеров дракон с черной, как ночь, чешуей переливалась на свете дня. Синие узоры одного размера украшали его поверхность. Массивные лапы с острыми, как бритва, когтями, оставляли огромные вмятины на земле. Внутренняя часть брюха, хвоста и лап были серого оттенка, как небо сейчас. Огромная голова с острыми клыками и белыми, словно луна в кромешной тьме, как бусинками, глазами, смотрящая в самую душу. А внушительных размеров хвост шевелился из стороны в сторону. Наблюдая за этой картиной, я невольно вспоминаю рассказы Нацу об Игниле. «Может, он знает, где…» Но мысль мне не дал закончить он, мое задание. Сейчас передо мной стоит немыслимых размеров дракон, жаждущий пролить кровь невинных людей, кому не давал покоя несколько лет. Черный дракон взревел, оглушая меня своим ревом, и молниеносно замахнулся огромной чешуйчатой лапой. Кое-как успев увернуться, но только от черного плаща, подаренного Корнелией, практически ничего не осталось. Во мне вскипела злость и стала заполнять каждую клеточку моего тела. Покрывшись белым свечением, мои глаза почернели и стали, как черная дыра — пустая и одинокая. Оскалившись, дракон презрительно фыркнул, выпуская из пасти устрашающий рев вместе с мощными волнами, что заглушили мою магию и чувства. Меня будто парализовало. Весь мой гнев ушел на нет. Выпучив черные очи свои. Я ничего не предпринимал. Просто стоял и ждал кару со стороны дракона. Сейчас дракон расправил огромные пернатые крылья, хвост вздернут вверх, массивная голова немного опущена вниз, словно крича об опасности своей. Резкий толчок вперед, и разъяренный дракон мчится на меня. Его белые глаза наливаются кровью, будто чувствуя, что скоро прольется чья-то кровь. Моя кровь. Сердце мое, непривычно для меня, гулко стучит о ребра, отбивая чечетку. Дыхание прервалось, из-за этого грудь бешено вздымается. Бусинки пота стекали по виску и глухо падали на сухую землю. Расстояние от меня и до дракона сошло на нет. Все происходило в замедленной съемке. Дракон, что покрыт черной чешуей, замахнулся огромной когтистой лапой и молниеносно ударил по мне. Боль в ребрах и неприятный, омерзительный привкус крови во рту. Невесомость, как во время полета, продлилась недолго. Спиной я ощутил весьма болезненный удар обо что-то твердое, а потом и еще. И еще. Пыль улеглась, и я осознал, что одним ударом об мое тело он снес несколько десятков деревьев. Мной. «Это лишь крупица его силы» Кряхтя, встав, я обратил свой взор на дракона. Лучше бы я этого не делал. Разъяренные глаза, белоснежные острые клыки, готовые порвать меня на части. Крылья вновь расправлены. Но тут я почувствовал огромную магическую энергию от этого дракона. Она была ужасной, будто кровью с головы до ног пропитана она была темной, словно бездонная нескончаемая дыра, а самое страшное: мощная, сильнее моей собственной. Сильнее силы Мастера Макарова, любого богоизбранного, богоубийцы, вместе взятых. Мне не тягаться с такой энергией. Я… я слишком слаб, чтобы тягаться с черным драконом. Над головой моего врага образовался шар черно-синей энергии, немалого размера. Крутилась она, словно центрифуга. Время будто остановилось. Сгусток энергии стремительно приближается к своей цели, то бишь, ко мне. Порыв ледяного ветра ударил по расцарапанному и измазанному в собственной крови из-за раны на лбу, лицу. Яркий свет, что исходил от магии, завораживал и порождал страх. На трясущихся ногах я не мог толком стоять, не то, что уклониться. Смотря на быстро приближающийся сгусток темной энергии… мои глаза наполнились страхом. Каждая моя клеточка испытала новые для меня ощущения и эмоции. Каждый сантиметр моего тела дрожал, дрожал от страха. Еще немного, и будет конец. Как говорят: «Вся жизнь пролетела перед глазами». «Запомни, Гилдартс, жизнь — это бесценный дар, что дается человеку лишь раз. Хватайся за него обеими руками. Вгрызайся зубами, но живи. Обещай, что будешь жить, обещай, Гилдартс!» Корнелия. Открыв глаза, я резко дернулся вправо, отскакивая от мощного удара дракона. Но на этот раз я не увернулся от удара. Я провалился в темноту. Навсегда ли? Боль. Вот, что я чувствовал. Боль во всем теле. Каждый участок изнывал от боли. Будто тебя неделями избивали и, не залечивая раны, начинали сначала. Темнота и только она окружала меня, голоса на заднем плане создавали гул мешающий сосредоточиться. — Гил, — мелодичный и до боли знакомый родной голос. Нет, не может быть. Мне это мерещится. Это просто моя фантазия. — Нет, Гил, это не фантазия, — укорительно пробормотала Корнелия. Да, этот голос принадлежал ей. Его я ни с чьим голосом на свете не перепутаю. Да, и только Миссис Клайв могла произносить мое имя с нежностью и сталью одновременно. — Корнелия… я умер? — прохрипел я. — Почти… но ты должен жить, Гил, должен! — Но я не хочу, я же ведь просто существую! — повысил голос. — Мне незачем жить, у меня никого нет! — А гильдия? — мелодично молвила Корнелия. — Друзья? Да и просто люди, что нуждаются в твоей защите, о них ты подумал?! — крикнула она. В этом вся она. Корнелия была умом и разумом моим, только она могла вправить мне голову назад. — Но… но тебя там нет, — жалостливо протянул я. Никогда ненавидел такое состояние. — Ты должен отпустить меня, Гил, — сказала она. — И жить дальше. Только так мы и живем. Подними голову вверх, улыбнись и иди вперед, куда глаза глядят, — я ничего не ответил, а всего лишь проснулся.***
Гудок поезда вырвал из ужасных воспоминаний о прошедшем годе. Я никогда не забуду черного дракона, новостей о лишении левой ноги и руки, и о том, как меня, буквально, по кусочкам собрали. Я учился заново ходить, мне сорок пять лет, скоро сорок шесть, а меня учили заново ходить, смешно, да и только! Но я никогда не забуду его, того, кто открыл мне глаза, того, кто впервые вселил в мою душу и тело страх. И понял я одно. Если вы боитесь чего-то, то не беда, главное — это смотреть страху в лицо и не отворачиваться. Выйдя на перрон, я глубоко вдохнул родной запах Магнолии, за три года отсутствия я позабыл его. Свежий запах выпечки витал в округе, различные цветы, стоящие на прилавках цветочных магазинов, благоухали на всю округу, не зря Магнолию называют цветущим городом. — Магнолия, — пробуя на вкус названия города, где все началось. — Я, наконец-то, дома, — и отправился на поиски гильдии. «А кстати… где она?»