Азъ есмь завучъ

– Вот, ребят, какое дело. Вы же пришли в школу отрабатывать летнюю практику? А копать землю под саженцы вам, как вижу, не хочется, – учитель истории и завуч нашей школы Александр Николаевич Андреев прошелся по кабинету, сел на край стола и испытующе поглядел на нас с Лехой. – Не хочется, не отговаривайтесь. Так вот, у меня к вам деловое предложение. – Опять подклеивать старые книжки в библиотеке? – мрачно спросила я, памятуя о прошлогодней практике. – Тогда учтите – если библиотекарша снова будет мучить нас ранним Пастернаком в ее исполнении, то все кончится как в прошлый раз. – Бессовестные вы люди, Логинова. Светлана Васильевна потом месяц ходить не могла из-за того, что ей на ногу «случайно» упала полка с десятью томами Большой Советской Энциклопедии, – Александр Николаевич, хоть и старался сохранить серьезный вид, все же не удержался и хмыкнул. – Но нет, я имел в виду не совсем это. Понимаете, завтра в школу придет районная комиссия, нужно навести порядок... – Ну не, убираться мы не будем, – замотал головой Леха. – Полы еще мыть, ага! Черта с два... – Не перебивай учителя, Балашов. Никто не заставляет вас убираться в классах, я прошу вас подготовить к проверке только мой кабинет. Видите, сюда после экзаменов привезли документы, – он кивнул в сторону красовавшейся на его столе кипы бумажек, – я начал их разбирать, но успел только разложить по разделам. Делов – всего ничего: напечатать корешки для папочек, упаковать бумаги да покрасивее расставить на полке. Задача ясна? Вот и прекрасно! Мы уныло кивнули и одновременно посмотрели в открытое окно. Жаркий июньский день так и манил на улицу: во дворе раздавались крики мелкотни из школьного лагеря, шуршал колесами и звенел чей-то велосипед, вовсю надрывались птицы (судя по звукам, кто-то едва не попал мячом в гнездо на дереве). Нам же с Лехой предстояло продремать весь день за какими-то бумажками... – Александр Николаевич, а может, мы все-таки покопаемся в грядках? – безнадежно предложила я. – Ничего не знаю. Я вернусь к четырем часам... может быть. Если закончите раньше – ключ от кабинета на столе! – донеслось уже из-за двери. Делать было нечего – я включила компьютер и начала набирать под Лехину диктовку названия папок. Названия были страшные и непонятные – «Списки объединений дополнительного образования»... или «Дополнительные списки объединенного образования», или даже «Объединенные дополнения образованных списков» – как ни переставляй слова, ясней они не становились. Муторная работа перемежалась тяжкими вздохами. – Летняя практика – это то же рабство, только над школьниками, – процедила я сквозь зубы спустя пятнадцать минут. – Странно, что наш Андреев не думает об этом. – Ну да! Он же историк. Тем более, он должен знать, что крепостное право отменили еще в... в... тысяча семьсот каком-то году. – Восемьсот шестьдесят первом. Но для нашей школы, видимо, его решили восстановить... Леха со злостью стукнул кулаком по старенькому, видавшему виды принтеру – тот испуганно хрюкнул и выплюнул зажеванный листок с названиями папок. Комок испорченной бумаги тут же был выброшен в окно и, очевидно, пролетел в паре сантиметров от многострадального гнезда (птицы заголосили еще усиленнее). – Хорошо бы завтрашняя комиссия узнала, что в нашей школе процветает рабовладельческий строй! – крикнул, перегнувшись через подоконник, Леха – не то мне, не то младшеклассникам на улице. – Давай оставим на столе письмо. «Мы, угнетенные непосильным трудом и притеснением со стороны феодалов...» – Зачем же письмо. Все гораздо проще, – пробормотала я и сама расхохоталась своей задумке: – Леха, ты подумай. Если Андреев не вернется сегодня проверить нашу работу, мы можем безнаказанно написать вместо этой заумной ерунды все, что вздумается. И увидит это уже не он, а районная комиссия! Понимаешь?.. Для пробы я взяла название пятнадцатой папки «Списки учеников». Заменила «учеников» на «крестьян», добавив для пущей важности твердый знак на конце, а после в порыве вдохновения допечатала мелким шрифтом: «Ревизская сказка». Балашов, тоже сдававший в прошлом году зачет по «Мертвым душам», чуть не вывалился со смеху в окно, а я продолжила набирать. «Рейтинг учителей» – «Табель о рангахъ»... «Связи с другими учебными заведениями» – «Внешняя политика»... хотя нет, лучше «Дипломатическiя отношенiя съ иными державами»... Через два часа усердных размышлений, непрерывного хохота и загугливания правил дореволюционной орфографии папки были готовы. На том наша сегодняшняя практика заканчивалась, и мы имели полное право закрыть кабинет и бежать хоть на все четыре стороны... но теперь жажда деятельности не оставляла нас в покое. – Чудо, а не папочки, – подытожила я, глядя на аккуратно составленные на полке корешки. – Такие хоть к императору во дворец, и то неплохо будет. А, Леха? Леха не ответил: он, беззвучно хохоча, зачем-то искал в «Кивипедии» страницу «Титулы русских царей». ...– «Божiею милостью Мы, Александръ Николаевичъ Четвертый, Императоръ и Самодержецъ Всероссiйскiй, Московскiй, Новгородскiй; Царь Казанскiй, Царь Сибирскiй...» – Вот черт, места на бэйдже не хватает. – Пиши: «и прочая, и прочая»... Да не забудь в конце: «Завучъ по воспитательной работе»! Чтобы завершить оформление кабинета новоиспеченного Школьного Императора, нам не хватало парадного портрета Его Величества. Леха, загоревшись идеей, уже выбирал, куда лучше подклеить лицо нашего завуча – на портрет Петра Первого, более подходящего под обстановку, или Наполеона Бонапарта (он здесь был совершенно ни к чему, но выглядел эпичнее). Но отсутствие «Фотошопа» на компьютере заставило нас отложить эту задумку на потом. На следующее утро ни я, ни Леха не пришли в школу: побоялись монаршего гнева. Как нам позже рассказали, мы пропустили грандиозное зрелище!.. Та самая страшная комиссия интересовалась только состоянием столовой, а в кабинет завуча даже не заглянула. Зато после проверки наш Андреев в разговоре с другими руководителями летней практики намекнул, что дал ученикам достаточно оригинальное задание (какое – не уточнил). Заинтригованные учителя – человек десять, не меньше, – немедленно кинулись в кабинет... Первое, что им бросилось в глаза – это план-схема школы с невинной подписью: «Резиденцiя Государя». Возле на стене красовался полный список титулов местного монарха (нагло заимствованный не то у Петра Первого, не то у Александра Второго), полку украшали многострадальные папки с монархическими корешками. Табличка «Прiемъ челобитныхъ» и самодельная бумажная корона на столе довершали впечатление. Хохот стоял такой, что прибежала директриса... и сама от души посмеялась над «оригинальным заданием». Нет, просто так для нас с Лехой эта история не закончилась. Всю оставшуюся практику мы отрабатывали в кабинетах других учителей, оформляя и им интерьеры по заказу. Да, и надежда на чувство юмора нашего историка вполне оправдалась. Хоть Его Величество и заметил, что при царях детей воспитывали розгами, он, похоже, на нас не обиделся. Во всяком случае, с практикой проблем не возникло. Так и расписался у нас в зачетках: «Практику принял! Мое Императорское Величество Андреев А.Н.».