Извилистая жизнь 2: Алая смерть

23 Глава. Двенадцать великих богов или Жертва бога Харах Среди бушующих волн стоял остров призрак. Кто-то говорил, что ночью в шторм, когда луна особенно ярко светила, на горизонте виднелся остров, который буря обходила стороной. Сколько бы моряки не пытались доплыть до желанных и спасительных берегов, они лишь дальше отплывали от них. Но ходил слух, что если кто-то найдет Ключ на этот остров, он больше никогда не сможет вернуться обратно, остров поглощал людей и не выпускал их из своих смертельных тисков. И уже было не понятно, что лучше: умереть под гнетом стихии или провалиться в неприветливую страну. Каждый, кто попадал сюда, считали эту землю необитаемой и не замечали всех «монстров» сидящих в глубине. Густая растительность джунглей застилала глаза, создавая мираж нетронутости. И лишь зайдя в центр острова, и перейдя крутые, острые, как копья скалы, можно было увидеть невероятный по монументальности город, окруженный двенадцатью статуями стихийных богов. Двенадцать богов, которым поклонялись существа этого спрятанного города. Шесть братьев и шесть сестер, охранников и защитников острова. Каждый из богов царствовал на этих землях лишь месяц, а потом уступал свое место собрату, стоя в стороне до следующего года. Первый месяц, стихия лед, холодный бог — Мьюм, которому не было дела до людей, но тем, кто ему поклонялся, он благотворил и не насылал холодов, но если прихожане забывали принести ему жертву, он буйствовал, замораживая посевы и скот. Изображён он был как статный, мускулистый мужчина с бородой, одетый лишь в длинную набедренную повязку и в легкую броню. На спине виднелся круглый щит, а на бедре были пристегнуты пустые ножны. Одна рука бога была поднята вверх с раскрытой ладонью, а другая опущена вниз. Второй месяц, стихия воды, богиня — Мези. Ее считали самой доброй, она была рождена в море, но чтобы помочь людям она возникла из морской пены обнажённой и на раковине добралась до берега. Она прошла по земле, оставляя под своими ногами реки и озера, и превратилась в камень, вставая, как и ее братья и сестры, на почитающееся ей место вокруг города. Ее каменная статуя выглядела, как молодая девушка, одетая в легкие одеяния. В своих руках богиня держала кувшин, из которого лилась вода, падающая на землю водопадом, стекая дальше полноводными реками. Третий месяц, стихия жизнь, богиня — Рабиа. Ей соответствовала сестра-близнец божество одиннадцатого месяца, стихия смерть — Какра, вместе они составляли абстрактное начало — бесконечность. Какра и Рабиа были сотворённой парой — жизнь и смерть, начало и конец. Они были рождены вместе на рассвете, но впитали в себя противоположные начала всего сущего. Статуя Рабиа выглядела, раздетой длинноволосой накаченной женщиной, стоящая на одной руке, а другой, придерживала левую ногу, на которой стоял шар планеты. Голову богини венчали овечьи закрученные рожки. Смерть же была вмурована в могильную плиту, черты лица было невозможно рассмотреть из-за стертости. Некоторые же поговаривали, что у Какра изначально не была лица, что смерть принимала лицо тех, кто ушел от людей, и только человек мог выбрать то лицо, которое должна принять смерть. Если он грешил, то она приходила к человеку с лицом врага и утягивала в Ад, но если он вел правильную жизнь, то она приходила с лицом близкого ему почившего человека. Руки у богини были тонкими, обтянутые прозрачной кожей, под которой не могли спрятаться тонкие вены. Груди же совсем не было, казалось, что саму кожу на груди сорвали, оставив только беззащитные кости. Двум сестрам-близнецам противостояло совершенно противоположное их сущностям, и одновременно так похожее божество десятого месяца, стихия хаос — Неф. Оно не имело ни начала, ни конца, оно было ничем и одновременно всем, ведь все появляется из ничего и уходит в ничто. Что странно скульптура Нефа выглядела здоровым молодым мужчиной, с развитой мускулатурой, ноги которого опоясывали две свирепые змеи, одна из которых, казалось, готова была укусить за грудь божество. Четвертый месяц, стихия земли, богиня — Тэйла. Самая старшая из всех сестер и самая мудрая, оберегающая людей, но предпочитает быть глухой к их просьбам и молитвам. Единственная из божеств не требующая жертв от людей. Ее каменное изваяние сидело на мраморном троне, подле которого с двух сторон разместились мраморные львы. Разряжена она была в нарядных одеждах и короной на голове. В одной руке женщина держала каменный поднос, а другую раскрытой ладонью протягивала вперед, к людям. Пятый месяц, стихия металл, божество — Бенай. Его считали богом металлов, кузнечного и ювелирного дела. Он родился слабым кривоногим ребенком, увидев его новорожденного, мать с возмущением сбросила его с небес. Когда он упал на землю, его подхватили Атон — бог огня и Тэйла, принесли в пещеру и стали воспитывать вместе в глубине гор. Вырос Бенай могучим, с сильными руками. В пещере он устроил кузницу и поражал всех своими изделиями из металлов. Его искусству позавидовали даже Великие, настолько они были прекрасны. Всевышние пригласили бога-кузнеца обратно к себе на небеса, но он отказался, предпочтя остаться на земле в виде каменной статуи и оберегать поклоняющихся ему людей. Скульптурное изображение бога Бенай было в виде бородатого человека в легком переднике, заменяющем какую-либо одежду, и в колпаке. Сам он сидел на массивном табурете перед наковальней, а в могучей руке сжимал молот. Шестой месяц, стихия природы, богиня — Захра. Жители острова считали ее хранительницей растений, животных и людей. Она научила человечество земледелию, ее обожествляли как помощницу в крестьянских трудах. А за хорошее поклонение она наполняла амбары земледельца запасами. Но также ее знали, как самую требовательною, в плане жертвоприношений. От своих прихожан она требовала один раз в год человеческую жертву и хотя бы три жертвы животных и в этом плане она была куда требовательней даже смерти, которая могла ограничиться жертвой и небольшого зверька. Также по праву Захру считали самой красивой из богинь. Ее статуя выглядела, как обнаженная женщина с красивыми формами: высокой упругой грудью, узкой талией и широкими, соблазнительными бедрами. В длинные, почти до земли, волосы был вплетен цветок апельсинового дерева, который символизировал плодородие. Рукой она сжимала сложный венок из множества цветов. В цветочной короне присутствовали и незабудки — символ постоянства, и бархатцы — признак верности, красоты, аккуратно были вплетены белые цветы с желтой серединкой — ромашки, представляя собой девичью чистоту и верность, отдельно смотрелся любисток — преданность, но самыми яркими в венке были редкие красные маки — печаль, грусть и любовь. Седьмой месяц, стихия огонь, бог — Атон. Его называли повелителем огня и солнца. Летний зной объяснялся гневом Атона на людей. Согласно мифу, когда люди перестали его почитать и приносить в его имя жертвы, Атон обозлился и немедленно собрал всех богов на совете, на котором было решено жестоко наказать род человеческий. Богиня Какра убивала, пожирала людей и наводила болезни до тех пор, пока почти весь город не был уничтожен. И лишь после того, как люди принесли всем богам по десятку жертв Атон, и другие боги успокоились, и простили людей, но наказали им всегда помнить, чем они обязаны богам. Атон был огромным мускулистым мужчиной с темной кожей и жесткими чертами лица. У него были длинные волосы, на которых возвышалась двойная корона. Одет был лишь в набедренную повязку. Но что самое удивительное, во время правления своего месяца, на руке бога загорался огонь. И если огонь не появлялся, это значило, что бог был не доволен, и ему требовалось принести человеческую жертву. Восьмой месяц, стихия свет, бог — Сутех. Хоть его и считают богом света и дня, но так же еще более известными его обязанностями было врачевание, это именно он показал людям, как можно спастись от гнева богини Какра. Из всех богов Сутех самый старый, если судить по людским канонам. Узкое лицо было испещрено глубокими морщинами. Длинные волосы, достигали середины спины, а борода спускалась до земли. В морщинистых сухих руках старик держал посох из ветки персика. Одет же бог был в легкие одежды, чем-то отдаленно напоминающие длинную по щиколотку мантию. В противоположность Сутеху стояла богиня девятого месяца, стихия тьма — Каника. Повелительница ночи, ярости, злости, ненависти и всех людских пороков. Ее боялись, ей поклонялись. Ее статуя была настолько худой и отвратительной, что не знающий человек не смог бы определить, кто это мужчина или женщина. Даже смерть была внешне куда красивей тьмы. На бедрах Каники болталась уже почти истлевшая юбка. Сама же богиня опиралась всем телом на кривой, сгнивший посох. И последний месяц-бог в году, стихия воздух — Харах. Его звали повелителем ветров и неба. Он был не предсказуем, как и сам ветер, он мог быть нежен, как ребенок, а мог стать срывающимся, злым и колючим. Его опасались, боялись его гнева и все равно уважали и регулярно приносили жертву. Хотя этому богу было сложнее всего искать достойных жертв, ведь он был переменчив и желал забрать в свои владения подобных ему, покорителей воздуха и неба. Выглядел он как сильный, накаченный мужчина в рассвете сил и возможностей. Его скульптура смотрелась так, что, казалось, бог опирался руками об камень, желая взлететь, за спиной у него раскрывались широкие крылья. Но никто из живущих ни разу не видел лица бога. Даже в свой месяц воздуха жители острова не могли разглядеть голову божества, спрятанную в густых облаках. У тех, кто попал на этот остров, есть лишь два выхода — на алтарь во славу богов либо прятаться по пещерам и канавам до конца своей жизни и надеяться, что когда-нибудь им удастся сбежать с этой проклятой земли. Ну что же, путник, берегись, ведь Ключ снова отправился в путешествие по морю, в поисках своей следующей жертвы…

***

Мутным взглядом я осмотрела округу. Золотистый песок переливался под яркими пронизывающими лучами. Волны лениво лизали берег и так же лениво уходили назад. Чуть в отдалении пляжа виднелись густые зеленые заросли. А теперь главный вопрос на повестке дня: «Что я здесь делаю?». Краем глаза я заметила какое-то шевеление. Чуть скосившись, увидела Михоука, и почему-то в голове стали мелькать какие-то странные картинки, особенно четкими они становились, когда я заметила, что почти лежу на нем, а остановившись на полностью голом торсе, я думала, что у меня кровь из носа хлынет. Большими усилиями мне все же удалось вернуть свой мозг в нужное русло. Так если судить по тому, что мы на каком-то острове, скорее всего на необитаемом, иначе сейчас были бы не на пляже, а в каком-то отеле или скрывались в пещерах, если этот остров Морского Дозора. Михоук одет, точнее, раздет, и не имеет при себе меча, хотя почти с ним не расстается. Так дальше я чувствую себя не то, что хорошо, а просто ужасно. Из этого всего следует, что здесь мы не по доброй воле. Еще спустя какое-то время мне удалось выудить из своей памяти размытые картинки вчерашнего дня. Я вспомнила, как напилась, второй раз в жизни, и как начала буянить, хорошо, что Михоук предотвратил мои стремления сыграть в бутылочку, но вот то, что я сама потом выпрашивала у мужчины поцелуи.… Дальше я не помню, хоть убейте, все как в тумане! - Ника, — позвал меня мужчина, у самого уха. Я не ответила, лишь уперлась в него несчастными глазами, выражая в них свое раскаяние, ведь и дураку понятно, что это я напортачила. Мужчина замер, наткнувшись на мои глаза, после чего глубоко вздохнул и провел рукой по моим волосам. Я давно заметила, что это действие его успокаивает, меня, кстати, тоже. - Что будем делать? — тихо спросила я. - А что ты предлагаешь? — так же тихо ответил мужчина, наверное, тоже не хотел нарушить ту спокойную атмосферу, в которой мы прибывали. - Слетать повыше и посмотреть, что там на горизонте творится, может, увижу корабль и не придется идти в лес. С каким-то не хотением мужчина выпустил меня из рук и даже помог встать. В голые ступни сразу же впились острые песчинки, отчего я тихо вскрикнула и стала заваливаться обратно. Но познакомится поближе с песком, мне не дал мечник, подхватив меня на руки. - Что такое? — мне показалось или в его голосе слышалось беспокойстве? - Песок острый, — смущаясь, ответила я. Мужчина не стал что-то говорить, лишь сильнее меня прижал к себе. Наверное, не захотел смущать еще сильнее. Чуть сосредоточившись, распахнула крылья, я выскользнула из крепких объятьев и взмыла в воздух. - Я скоро вернусь! — крикнула я и полетела в сторону моря. Не знаю, что случилось, но не пролетев и трехсот метров я врезалась в какую-то преграду. Повезло лишь в том, что я летела не быстро, иначе от сильного столкновения я могла бы и отключиться. Поднявшись ввысь, я снова попыталась, но опять не смогла, лишь уперлась в ту самую не видимую преграду. Пощупав руками, я ощутила несильный холод, как от стекла. А может, это и было стеклом, стеклянным куполом. Облетев по окружности весь остров, я убедилась, что никаких прорех в этом барьере нет. Так ничего не добившись, я решила возвращаться на остров. Кстати сам остров был достаточно большим и полностью покрыт высокими растениями, и лишь приблизительно в центре острова виднелись острые пики гор, достающие небо и скрывающиеся глубоко в облаках. Прилетев обратно на пляж, я зависла напротив Михоука. Мужчина подставил руки, и я плюхнулась обратно в его объятья, обнимая за шею. Но насладиться моментом у меня не получилось. Мне казалось, что кто-то за нами следит, хотя в Мантре никого я не видела, и это чувство меня нервировало. - Там какой-то барьер, я не смогла его пересечь, — тихо зашептала я на ухо мужчине, не желая, чтобы кто-то нас услышал. - Ты тоже чувствуешь, — в тон мне прошептал мужчина. - Да, и мне это не нравится, мы же как-то сюда попали, значит, выход все же должен быть, может, попробует посмотреть на острове? — спросила я. - Сможешь сама лететь? - Да, мне не привыкать. Выпустив меня из своих рук, мечник направился вглубь леса, и я за ним, стараясь не отлетать больше чем на десяток метров. Не нравится мне тот пронзительный взгляд между лопаток, а еще больше мне не нравится, что я даже зверей не вижу, а это уже не возможно, ведь хоть один маленький зверек уж точно должен быть. Еще хуже то, что ни у меня, ни у Михоука нет оружия. Но я еще ладно, у меня всегда при мне есть верные когти, а у моего мужчины только небольшой кинжал в крестообразной подвеске. Ладно, глупости все это, в конце концов, его не за красивые глаза прозвали Сильнейшим в Мире Мечником, уверена, он и без меча очень сильный. Топаем, в лицо и рот все норовят залезть листья, какие-то мелкие жучки, так же не ощущающиеся в Воле Наблюдения, и это дает вполне ощутимую уверенность, что остров далеко не такой необитаемый, как мы сначала предположили, опираясь лишь на ощущения Мантры. Все новые полученные убеждения заставляли меня плотнее жаться к Михоуку. По моим ощущениям джунгли становились только гуще, и я уже с большим трудом могла держать крылья раскрытыми, поэтому и решилась предложить мечнику, чтобы я смотрела сверху, заодно и слетала разведать обстановку. - Я уже не могу лететь, ветки мешают, — пожаловалась я. — Давай я лучше сверху буду смотреть, а то так только крылья себе переломаю. - Хорошо, только далеко не улетай, — явно с неохотой отпустил меня Дракуль. Слава богам, наконец-то, могу раскрыть крылья и не бояться, что сломаю их или зацеплюсь за ветку. Поднявшись повыше, я осмотрелась, горы были уже близко, осталось только пройти чуть севернее, вдоль полноводной реки, которая скоро должна была предстать перед мужчиной. Спустившись пониже, я рассказала об своих наблюдениях. Михоук ненадолго замолчал, обдумывая полученные сведения, посмотрел на небо, отмечая, что через два-три часа начнет смеркаться и предложил остановиться на ночлег возле ручья. - Тогда я полетела вперед, заодно посмотрю, что там за горами, — сказала я и уже развернулась, чтобы лететь. - Будь осторожна, — предупредил меня Дракуль Михоук. - Постараюсь! Чтобы пересечь горы мне потребовалось достаточно много времени, еще затрудняло мое продвижение — это густые облака, заграждающие мне видимость, приходилось лететь медленно и осторожно. Но вот, наконец, я пересекла крутые склоны и зависла на одном месте, восхищенно смотря на открывшийся передо мной вид. В этот момент я пожалела, что не являюсь художником или на крайний случай поэтом. Описать то невероятное зрелище одними словами казалось не возможным. Огромный город, который опоясывали по кругу двенадцать гигантских статуй, стоящих на вершинах небольших гор. Но что странно, одна из статуй, по моим прикидкам, стоящая на двенадцать часов светилась приятным не ярким светом. У мужского вида статуи имелись крылья, растущие из спины, прямо как у меня. Но больше всего меня поразила архитектура города, чем-то отдаленным она напоминала строения Древнего Египта, не было не единого строения сделанного из дерева, все они были из камня и кирпича. Низкие дома, растущие впритык друг к другу, и создающие ощущения лабиринта, и если бы я прошлась по одной из улочек, заблудилась бы на раз-два, а про Зоро я вообще молчу. В центре города стояло необычное строение, то ли башня, то ли необычный дворец с винтовой, вокруг строения лестницей. Да и выглядел этот дворец, как нагромождения разных не связанных между собой построек. Были тут и небольшие поля и строения чем-то похожие на небольшие дворцы и храмы. Имелась и круглая арена, как Колизей в Древнем Риме. Был и водопад, падающий из кувшина одной из статуй и не понятно, откуда бралась вода в самом первом, верхнем кувшине, не иначе магия! Пора было возвращаться, и развернувшись я полетела обратно. Когда я долетела до места встречи, Михоук уже умудрился разжечь огонь, собрать какие-то фрукты, поймать небольшую зверушку и даже подвесить мясо над костром. - Ухты! — вырвалось у меня. Не ожидала, что Дракуль Михоук может так, хотя это было логично, он уже не первый десяток лет пиратствует, и наверняка была ни на одном необитаемом острове, и знал не только как поймать дичь, но и как зажарить ее. Да-а, с таким мужчиной уж точно не пропадешь! - Помой руки и садись ужинать, — заметив меня, сказал пират. - Я сейчас! — крикнула я, уже улетая к ручью. Быстро сполоснув руки, я вернулась к костру. Ощущение слежки, с тех пор как я вернулась, только усилилось и это мне не нравилось! Усевшись поближе к Михоуку, я чуть не прилипла к нему. Мне была выдана ножка то ли курицы, то ли еще какой-то птицы. На вкус мясо напоминало некую смесь курицы и индюшки, только куда мягче и сочнее. В общем, было очень вкусно. Быстро покончив с мясом и заев его сочными, тающими на языке фруктами, я запила все прохладной водой из ручья. От всех переживаний, да и от сытой еды, меня стало клонить в сон. Я прижалась к мужчине в поисках тепла, так как стало холодать. Михоук тоже откинулся на спину и ближе притянул меня к себе, чуть полностью не укладывая на себя, а потом еще и руку перекинул через талию. Устроившись поудобнее, я уткнулась носом в ложбинку между плечом и шеей и с наслаждением втянула в себя пьянящий мужской аромат, отмечая, что в его запахе стали преобладать соленые нотки. Так лежа на мужчине, я вдыхала любимый запах и медленно засыпала, даже несмотря на нехорошие предчувствия.

***

Уже спустя пять минут, как они легли, Михоук услышал размеренное дыхание девушки — заснула. Так держа в крепких объятьях Нику и слушая ее дыхание, он и сам не заметил, как заснул, и не видел, как поляну медленно начинает заполняться густым салатовым дымом — сонным газом. Как только мужчина и женщина окончательно провалились в сон, на кусочек джунглей без деревьев ступила толпа странно одетых людей. Общие черты внешности у них были похожими: узкие, с выдающимися скулами лица, вытянутые назад и подчёркнуто уплощённые лбы, удлинённые (косые) глаза, крупные, загнутые книзу носы, маленькие рты, выступающие закруглённые подбородки. И если сильно не присматриваться, то их лица походили на початки кукурузы. Мужчинам основным одеянием служила набедренная повязка; она представляла собой полосу ткани шириной в ладонь, которую несколько раз обёртывали вокруг талии, затем пропускали между ног так, чтобы концы свисали спереди и сзади. Эта самая повязка была украшена перьями и вышивкой. На плечи они набросили пати — накидку из прямоугольного куска ткани, также украшенную цветными узорами и перьями. Их одежды были богато декорированы и выглядели очень красочно. Мужчины носили сандалии из шкуры тапира или оленя. Высокий кожаный задник закрывал всю пятку, но пальцы ног оставались открытыми. Сандалии крепились завязками у подъёма ноги. Единственная женщина в отряде людей была одета в одежду, состоящую из двух основных предметов: длинного платья (куб), которое начиналось над грудью, оставляя плечи открытыми и нижней юбки. Верхней одеждой, как и у мужчин, женщине служила накидка, но более длинная. А также как и у мужчин, все предметы одежды были украшены многоцветными узорами. Что странно женщина была босиком. Видно скудность одежды они компенсировали обилием украшений, так как украшением они были увешаны везде, все лицо было в различных серьгах, а на шеях висели от десятка различных бус. Так же как и на руках и ноги. Странно и даже страшно было то, что различные украшение цепляли даже на передние зубы, резцы и клыки, которые были украшены инкрустацией из нефрита или пирита. Украшения делали из различных материалов и не обязательно из драгоценных металлов, даже ракушки шли на бусы и пояса. Кости и зубы мелких и больших животных тоже шли на украшения. Особое же внимание привлекали необычные прически и головные уборы. И мужчины, и женщина носили длинные волосы, но передние части голов были гладко выбриты. Самой распространённой причёской были косы. Мужчины обмотали их вокруг головы наподобие венка, оставляя сзади небольшой хвостик, похожий на кисточку. У женщины же волосы были уложены в косы так, что их концы торчали по обе стороны головы, как рожки. Головные уборы поражали своим великолепием. Венцы из перьев птицы кетсаль по размеру нередко превосходили рост своего владельца. У некоторых тюрбаны были из ткани. У других головные уборы отделывались длинными лентами, имитировавшими стебли маиса. А еще у единиц лица были сокрыты деревянными или плетёными масками ягуаров и других животных, а также рептилий и рыб, которые, по-видимому, были персонажами мифологии этого племени. И все эта разно пестрая орава медленно подбиралась к уснувшим путникам. Быстро и крепко связать двух людей этим дикарям не составила труда. Взвалив Нику и Михоука на плечи, представители племени побрели в сторону гор. Пересекли горы они по особым тайным ходам и уже через несколько часов они шли по лабиринту города. Мечника они посадили в камеру, ведь он не подходил в жертву двенадцатому месяцу, но вот девушку они сразу потащили в центр города на алтарь, ведь он был, как по местным обычаям принято считать, покорителем неба.

***

От ощущения, что на меня смотрят сотни глаз я мгновенно пришла в себя и стала сканировать округу. Никого, хотя я была готова поклясться, что меня окружили, по меньшей мере, человек пятьдесят! Осторожно и медленно я приоткрыла один глаз и мигом закрыла. То, что я увидела не иначе как бредом сумасшедшего, назвать было нельзя. Сама я лежала на огромной черной глыбе с подозрительными бурыми разводами и металлическим запахом крови. Вокруг меня стояли существа — назвать их людьми у меня язык не поворачивался — чем-то похожие на представителей племени мая, по крайней мере, именно так их изображают историки. Тут были и женщины, некоторые одетые, а некоторые тоже одетые, только вот грудь у них прохлаждалась, и мужчины. Передо мной же выплясывал какой-то низенький, совершенно лысый чудик, волосы которому заменяла огромная, больше чудика раза в три, шапка из перьев. Одет был только в наляпистую набедренную повязку, и обвешанный разнообразными украшениями, как новогодняя елка. Шаман, как я его назвала после долгих раздумьев, что-то говорил. Сначала слова мне были не понятны, но чем дольше он говорил, тем понятней мне становилась речь, а ближе к концу мне начало казаться, что я всю жизнь знала этот язык. - Народ маскар, возликуйте! Мы нашли достойную жертву богу небес! — кричал чудила, ударяя посохом в барабан. - А-А-А-А-А!!! — поддержал народ. - О, Харах велик и вся хвала Ему. Именем Всевышнего Хараха милостивого к верующим и неверующим на этом свете, и лишь к уверовавшим на Том Свете, совершаю жертвоприношение. Мои молитвы, богослужение, моя жизнь и смерть находятся во власти Хараха, Господина небесных миров. Нет Ему соучастника, мне было велено признать Единственность Хараха, и я являюсь маскаром! Этот… (как бы его назвать без мата?) упал на колени перед моим лежаком, возводя раскрытые руки к небу, и остальные папуасы тоже упали на колени, раскидывая ладони в разные стороны. - О, мой Харах! Этого жертвенного человека дал Ты, я режу его ради Тебя, так прими же его! Прими же жертву эту и даруй нам спокойствие и покорность ветра! — в свете рассветного солнца блеснула острая сталь. О-о, черт! Неужели эти чудилы решили меня в жертву принести?! Да, знаю, умная мысль приходит опосля. Не знаю, что меня подвигло, но я набрала побольше воздуха в легкие и заорала во всю их мощь: - НЕ-Е-ЕТ!!! Михоук, спаси меня!!!