Ванильный Единорог

И снова она кричит по пустякам. Задержался на работе – значит ничто иное, как был с другой, изменял, пил и тусовался по клубам без нее. Не ответил на звонок – разлюбил, забыл, и не хочет ее видеть. Рей временами сожалел о том, что женился на столь истеричном создании, но, увы, он осознавал, что все-таки любит ее. Пусть в его женушке было много минусов, но послать ее ко всем чертям он не мог, как бы ни старался. Любовь, на самом деле, штука странная, непонятная. Ее нельзя измерить, нельзя вызвать искусственно, отложить в дальний ящик или выкинуть, как старый хлам. Любовь не имеет ни возраста, ни срока годности, но она есть, и это, наверное, единственное, что удерживало Реймонда рядом со своей супругой на протяжении этих лет. Пускай и все чувства к Веронике стали какими-то естественными, обыденными, как например поход за продуктами или воскресная уборка, он все еще продолжал слабо надеяться на то, что рано или поздно все будет как прежде. Глупо, на самом деле. И вот сейчас, пока супруга устраивала никому ненужную ругань, размахивая руками, топая каблучками аккуратных туфель по паркету, Рей только устало опирался на стену, едва прикрыв глаза, благополучно пропуская мимо ушей все ее замечания, какими бы они ни были, тихо бормоча извинения и обещания, которые, впрочем, были такими же наигранными, как и ее крики. Она все равно все забудет и уже завтра, как ни в чем ни бывало, будет готовить ему завтрак, обед, гладить рубашки и все прочее, прочее, прочее… – Ты говоришь так всегда! «Обеща-аю!», «Больше не бу-уду!», а потом снова! Почему от куртки несет женскими духами? – и, видимо, она совсем забыла, что утром пролила свои же на стопку его вещей. – Хватит врать! Мне это надоело! Вероника бросила на пол чашку, которую все это время держала в руках. Осколки белого фарфора брызнули в разные стороны, отдаваясь звоном и блеском, рассыпаясь вокруг ее ног. Спешно миновав Рея, она схватила с вешалке вязаную кофточку, стала искать на полке ключи, которые, впрочем, сама же положила совсем в другое место. – Ну все, все, хватит, - мужчина шагнул было к супруге, но она ответила ему каким-то резким выражением, после чего, хлопнув несчастной дверью, вышла вон. Послышался рокот двигателя, шины автомобиля зашуршали по дорожке, и в итоге Вероника исчезла в темноте вечера. Странно, но останавливать супругу Рею совершенно не захотелось, не говоря уже о том, чтобы добиваться ее возвращения. Всю неделю он сутками сидел за рабочим столом в полицейском участке и по приходу домой, когда ноги и задница гудят, а голова буквально раскалывается надвое от ненужной информации, которую он сортировал почти с восьми утра, слушать свою женушку ему хотелось меньше всего, тем более ее ругань. Еще некоторое время Реймонд топтался в коридоре, созерцая темнеющий провал распахнутого окна, после закрыл его, задергивая полупрозрачную занавеску. Собрал осколки чашки, попытался отыскать что-то съестное на кухне, но, ограничившись банкой пива, отправился к телевизору, подражаю тому, чем обычно занимаются типичные киношные копы после длинного рабочего дня. «Ящик» не вещал чего-то расслабляющего, а сводки новостей его не интересовали совершенно. Особенно с его-то работой. Напротив висели семейные фотографии, цветные и черно-белые, те, что более новые и оставшиеся от родителей Вероники. Прямо над телевизором, скалясь, висел ее портрет, являющий взору симпатичную, пусть и немолодую женщину. Кто-то из участка признавался, что был бы готов с радостью провести не одну ночь с супругой Реймонда, на что тот только усмехался, ведь, зная, что без всех женских примочек, она выглядит совершенно иначе, он совсем не волновался за подобные аспекты своей жизни. Плоская, с длинными, завитыми химией кудрями блондинистых волос, чуть-чуть косящая на левый глаз, и жутко худая, она не казалась Рею идеалом красоты, но и уродиной назвать ее было нельзя. Серединка на половинку, самая обычная, ничем не выделяющаяся, под стать своему супругу, как нынешнему, так и бывшему. Поговаривали, что он сам от нее ушел, но мало кто будет слушать слухи об этой женщине, являющей свои истерики без стеснения у всех на виду, заставляя стыдиться своих спутников. Так было и в этот раз – соседи непременно слышали сцену из-за открытого окна, ну да кого это волнует? Правильно. В итоге он так и уснул, там, на диване в гостиной, размышляя о том, что ему делать и вернется ли супруга к концу недели. Он еще не подозревал, чем для него обернется сегодняшнее происшествие, да и, если бы знал, не смог бы сделать ровным счетом ничего. Счастье в неведении, так, кажется, говорят.