Иллюзия

— Неважно кто ты, что ты, кем была прежде, — всё рушится и полумрак помещения разрезает свет, прорывающийся через сквозные дыры бетонных стен. Снаряды летят один за другим и с каждым новым Ванда неровно всхлипывает, оглядываясь назад. Клинт сидит рядом, удерживая её за руку, и смотрит прямо в глаза, — Если выйдешь отсюда – дерёшься, и дерёшься насмерть. Останешься – ничего, скажу брату, он найдёт тебя. Но если ступишь за порог – считай ты мститель. В тысячный раз прокручивая в голове одни и те же слова Ванда жалеет обо всём, считая, что куда лучше было бы задохнуться в пыли обрушенных зданий, похоронить себя под их развалинами, но только не оставаться одной. Ни за что. Её руки, укутанные алой энергией, прочерчивают в воздухе невидимые узоры и порождения Альтрона распадаются на механические части, как только красный туман впивается в их металлический скелет. Они буквально повсюду, но Ванда не сдастся, она знает, что будет биться до тех пор, пока есть за что. Вдруг её тонкие пальцы вздрагивают, замирают в изящном жесте, призывающем новую волну заклинаний. В висках пульсирует боль, а разум, будто бы под чьим-то контролем раскраивают, вживляя туда ужасающие картины. И Ванда видит, как по серой футболке Пьетро расплываются кровавые пятна, окрашивая тонкую ткань в свой неестественно мёртвый цвет и она даже на огромном расстоянии чувствует, как его сердце отстукивает всё тише и тише, пока неровные глухие удары вовсе не сходят на нет. Внутри неё что-то рушится, ломается и она, кажется, даже слышит, как трещат ниточки нервов, а пульс замирает, оставляя лишь пагубную тишину. Теперь она один на один с этим миром; без Пьетро. Ванда чувствует каждую пулю, вколоченную в его рёбра, в лёгкие и одну, самую болезненную – в сердце. Ведьма падает на колени и с губ срывается крик от которого звенит в ушах, потому что время предательски замирает именно на том грёбаном моменте когда он умирает. И тогда вся её сила, все эмоции, что кипят изнутри, собираются в нечто единое, непробиваемое и чертовски невыносимо прожигающее дыру на месте сердца. Незамысловатая сетка вен выступает на руках, а ладони горят красным светом, светом который выходит наружу, окутывает её словно вакуум, защищая от всего мира, но ей не нужна защита, ей не нужен этот мир без Пьетро. Тело Ванды буквально трещит по швам и она выпускает из себя всю энергию, которая нерушимой волной разлетается в стороны, заставляя врагов распадаться на обломки. Под её напором вылетают даже стёкла, обращаясь в мельчайшие осколки, а железобетонные стены того гляди упадут.

***

Ванда выключает свет, некогда словно акварельными красками рисующий по комнате лаборатории медно-жёлтое пятно. Она садится на мягкую кровать, откидывая в сторону блёклое выцветшее одеяло; медленно переворачивается на бок, сжимая в кулаке тонкую простыню, когда по щеке стекает почти незаметная дорожка слёз. По соседству, на койке слева, уже с неделю лежит бездыханное тело Пьетро. Его кожа до ужаса бледна, а в пустых закрытых глазах больше не искрится желание бегать наперегонки с ветром и жить. Почти к каждой его вене присоединены провода какой-то аппаратуры, которая, по словам Фьюри, сможет ему помочь. Но что поможет человеку, на теле которого пули фактически вырисовывали решето? Ветер врывается в полупустую комнату через настежь распахнутое окно, когда веки Алой Ведьмы уже бережно укрывает пелена дрёма. Ванда перешагивает через обломки, оглядываясь на каждый скрипящий шорох в каменных развалинах. Стены полуразрушенного города будто бы по стоп-кадру замирают в еле заметной кромке пыли, оставляя за собой жалкую треть своего железобетонного каркаса. Ветер раздувает её длинные волосы, обхватывая в свои холодные объятия хрупкое тело. Она снова и снова вспоминает, как в глазах Пьетро потухают серебряные огни света, как всё живое уходит из него. Когда смерть выдёргивала из него последние ниточки разума – он думал о ней. Очередную ночь Ванда безнадёжно бродит по снам, в каждом из них встречая отражения этого города. Отражение минувшей войны, которая ушла, но забрала вместе с собой неотъемлемую часть её души. Она всегда возвращается на то место, где всё так же расходятся трещины по асфальту, а кроваво-красные пятна застывают в высохшем слое, самым жестоким сувениром, остающимся здесь вне времени и пространства. Ванда садится рядом, молча утыкаясь носом в колени и проводя пальцами по асфальту. Жизнь идёт дальше, планета по-прежнему крутится, но только не для неё, навсегда затерявшейся в этом дне. У него не было выбора остаться. Пьетро осторожно делает шаг за шагом, словно в первый раз и прячется за стенами, с непривычки впиваясь пальцами в холодные панели бетона, ведь он не привык ходить так медленно. Ванда возвращалась сюда во сне каждую чёртову ночь и это был единственный шанс увидеть её. Он прятался в обломках, стискивая зубы и упираясь лбом в ледяную стену, когда видел слёзы попарно стекающие по бледным щекам Алой Ведьмы. Но сегодня в её планах было нечто другое. Она свернула за угол мёртвого города, заходя в подъезд почти разрушенной девятиэтажки, и направилась к лестнице, медленно переставляя ботинки по ступеням. С каждой новой в голове мелькали радужные воспоминания. В семь Ванда понимает, что с Пьетро ей безумно весело, когда она отчаянно пытается выиграть в догонялки и он намеренно поддаётся на финишной прямой, выпуская сестрицу вперёд. В десять она абсолютно уверена, что дождь не страшен, когда они вместе приходят домой, хлюпая промокшими ногами по лужам. В семнадцать Ванда точно знает, что ближе Пьетро у неё никого нет, когда тот неловко пытается контролировать свои силы и старается сделать движения медленнее, разучивая с ней вальс к выпускному. Порыв ветра проникает под тонкую красную курточку, когда девушка оказывается на крыше. Она замирает у обрушенного края и дрожащими руками достаёт из кармана телефон, пролистывая play-лист. Пьетро заинтересованно наблюдает за ней, укрывшись за поваленным рекламным щитом и до ужаса хочет подойти. Ванда не спеша нажимает на кнопку и из динамиков телефона выливается знакомая мелодия. Та, под которую он учил её танцевать. Она мастерски умела контролировать разум людей, управлять их сокровенными страхами и оживлять самые болезненные воспоминания, тогда почему бы не почувствовать это самой? Она прикладывает пальцы к вискам, закрывая глаза и материализует перед собой образ Пьетро из самых ярких воспоминаний. Вот он стоит перед ней, такой же как раньше: всё та же серо-голубая футболка с белыми молниями по бокам, те же непослушно-кудрявые серебристые волосы с назойливо спадающей чёлкой и глаза, доверху наполненные жизнью. Всё могло бы быть иначе. Она кладёт руку ему на плечо, а второй держится за ещё тёплую ладонь и двигается в такт. До невозможности красиво и медленно, так, что Пьетро хочется разогнать эту жалкую иллюзию, которую она обнимает и самому танцевать с ней. Он делает робкий шаг из укрытия, но тут же замирает, когда Ванда отступает назад, наблюдая как рукотворная иллюзия растворяется в воздухе, оставляя за собой почти незаметную голубую вспышку. Она подходит к самому краю крыши, поворачиваясь спиной к пропасти, всё ещё лелея в себе детский страх высоты. Её глаза закрыты, а руки, подобно крыльям птицы, расставлены в стороны. Пьетро пожалуй слишком поздно понимает замысел Алой Ведьмы и та откидывается назад, падая в пустоту. Она умрёт в этом сне и Пьетро больше никогда не увидит её. Мышцы всё ещё саднит от прижившихся внутри пуль, но он делает хриплый вдох, пробуждая внутри скорость, мерло переливающуюся по венам, и мчится словно молния, перепрыгивая ступени и минуя пролёты один за другим; оставляя за собой лишь мелькающую вспышку электрически-синего света. Ванда открывает глаза и видит голубое небо, которое, казалось, обрушивалось в бездну вместе с ней. Звёзды больше не держали его, оно безнадёжно падало вниз, укрывая обломки города своим ультрамариновым покрывалом. Время уже ведёт обратный отсчёт, оставляя за собой считанные секунды до того момента, когда она больше не вернётся в этот кошмар. Я люблю тебя, Пьетро. Он выскакивает из подъезда, отталкивая в сторону пробитую снарядом дверь и видит, что его милая Ванда вот-вот разобьётся об асфальт. В этот момент в груди что-то щёлкает, будто бы шестерёнки давно забытого механизма, скрипя, вновь начинают крутиться. И он слышит как внутри начинает медленно, но верно выстукивать почти незаметный ритм. Что это? Ведь его сердце остановилось еще неделю назад. Пьетро делает последний рывок, бежит так быстро, что чувствует, как нити иллюзорного мира проходят через него, тщетно желая выжить в растворяющемся сне. Он ловит Ванду в руки, с каждым новым мгновением всё сильнее прижимая к себе и укутывая в синеватую пелену прозрачного света, исходящего от его пальцев. Она смотрит на него своими большими удивлёнными глазами, замирая в желании что-то сказать, но не в силах. — Обещаю, что когда ты проснёшься с тобой буду танцевать я.