Убийца обязан быть стужею, расплавленной в венах стальных, чтоб страхи не стали наружными, чтоб войн не казался больным и немощным трусом, без чести сжимающим праведный меч: избавлен от холуйской лести лишь тот, кто в бою дерзок лечь, отбросив пустые сомнения и жалость к себе задушив, с реалью проститься в мгновение, вкушая свободу души. Рим учит бойцов бессердечию, вверяя им зыбкую власть. Но Лета* – река быстротечная – их кровью насытилась всласть. Рим полнится гордым бесстрашием рискующих стражей Орла. Их некатью* перья окрашены, их кости – основа Крыла. И каждый на подвиг рискованный в молчании суровом готов. Запястья в браслеты* закованы – браслеты смертельных оков. Как псы, что за горло обучены хвататься, вгрызаться и рвать, к рукам чужаков не приручены: пощад не пристало им ждать. Как только промчится над крепостью разгневанный клич боевой, солдат, поручившийся верностью, покорно отправится в бой. И каждый Фортуне* помолиться, в сердцах запирая тайник. Но нет на атлете теперь лица, ведь шанс, всё равно, не велик … Весь мир в острие умещается, огнём беспощадным объят. Но сквозь Гестию* прорывается горящий надеждою взгляд.
Часть 1
4 мая 2015 г. в 20:56