Твоё дыхание под моей кожей

***

Аня шумно выдохнула, когда Денис кончиком указательного пальца провёл от её колена до кромки коротких джинсовых шортиков. Его тёплая сухая ладонь тут же переместилась на внутреннюю часть бедра девушки, даря возбуждающую, но негрубую ласку. Хотелось, чтобы он сжал её покрывшуюся мурашками кожу сильнее, но Коротин продолжал с ней играть, делая собственные прикосновения практически невесомыми. Калинина упорно старалась игнорировать молодого человека, продолжая записывать в тетрадь формулы по алгебре. Их занятие с Денисом длилось уже около получаса, и парень не упускал ни единой возможности дотронуться до неё. Сначала это были лёгкие прикосновения к плечу, или руке, словно невзначай. Дальше он стал уже откровенно показывать свою заинтересованность в реакции девушки, наклоняясь к ней ближе, говоря что-то совершенно неромантичное и жутко математическое в самое ухо. Пару раз даже дотронулся губами до нежной кожи её шеи, словно специально провоцируя брюнетку. – Малышка, у тебя здесь ошибка, – Коротин указал пальцем в тетрадь и чуть улыбнулся от того, что Аня внезапно вздрогнула. Конечно, парень сидел практически вплотную к девушке, дотрагиваясь губами до её плеча. Всё внутри и так трепетало, а его низкий голос заставлял просто сходить с ума. – Мне сложно сосредоточиться, когда меня так откровенно лапают, – прошипела Калинина, резко разворачиваясь. Она чуть мазнула по его губам своими губами, совершенно случайно, и тут же потянулась ближе, прикрывая веки, но Денис отстранился, не позволяя девушке целовать себя. В ответ он получил недовольный взгляд и хмурые бровки. – Чего ты добиваешься, Коротин? – Я? – косить под дурачка у него получалось превосходно. – Я ведь просто сказал, что у тебя ошибка, вот здесь, – Денис снова наклонился, указывая на место, где ошиблась девушка. Парень убрал руку с её бедра, переместив её на талию девушки. Всё бы ничего, вот только через ткань ему совсем не хотелось дотрагиваться до девушки, поэтому он предпочёл немного задрать её домашнюю майку, чтобы получить доступ к восхитительной бархатной коже её худенькой спинки. Аня бросила на стол ручку и выпрямилась, глядя в пустоту перед собой. Она понимала, что он издевается над ней, ищет рычаги давления, пытается вывести из себя. А ещё Калинина понимала то, что поддаётся, что хочет чувствовать его прикосновения, и плевать она хотела на собственную гордость. Нестерпимая тяжесть внизу живота и насквозь промокшие трусики. Хотелось сделать так, чтобы Денис желал её так же сильно, как она его сейчас. Не только сейчас. Всегда. Девушка закусила нижнюю губу и повернула лицо в его сторону. Денис казался совершенно серьёзным, даже равнодушным, но Аня не могла не заметить, что он ревностно посмотрел на её нижнюю губу, которую девушка втянула в ротик и облизала языком, провоцируя парня. Аня опустила руку на его плечо, вынуждая Дениса убрать руку из-под её майки. Девушка тяжело дышала, понимая, что ей тяжело сдерживаться, когда рядом находится этот безумно сексуальный шатен, строящий из себя равнодушного парня, но продолжающий пожирать её взглядом лукавых глаз. Брюнетка плавно поднялась со своего стула, и перекинула одну ногу через колени молодого человека, удобно усаживаясь в позе наездницы лицом к Коротину. В его глазах сквозило удивление, смешанное с восхищением. Брюнетка улыбнулась своей самой невинной улыбкой, обвив шею Дениса руками. Она чувствовала своей промежностью, что он возбуждён. Тогда какого чёрта он играет с ней? Аня чуть оттопырила попку, призывно ёрзая на паху Дениса, который немного опешил от напора девушки: Аня имитировала поступательные движения так сексуально, что хотелось наплевать на все свои планы и жестко отыметь её прямо на этом чёртовом стуле. Но Коротин был сильнее своих физических желаний, во всяком случае, он был в этом уверен. Его руки сжали ягодицы девушки, доставляя какое-то извращенное удовольствие, но одновременно вынуждая остановиться. Он чувствовал её мятное дыхание на своих губах и больше всего на свете сейчас просто хотел её поцеловать. Снова ощутить вкус её влажного языка. Но он должен был сдерживать себя, чтобы потом получить её всецело. Аня стоила того, Денис был уверен. Он притянул её к себе ближе, впиваясь губами в нежную шею, которая восхитительно пахла карамельным гелем для душа. Это было так чертовски приятно, просто ощущать, что девчонка трепещет в его руках и запрокидывает голову от удовольствия. Его влажные губы ласкали нежную кожу девушки, пока грубые руки прижимали ближе к себе. Он продолжал жадно сминать её задницу одной рукой, в то время как другая зарылась в её волосы на затылке. Девушка чуть вскрикнула от боли, когда Денис слишком сильно сжал руку и притянул голову девушки ближе к себе, так, что их носы практически соприкасались. – Тот же вопрос, малышка. Чего ты добиваешься? – парень тяжело дышал ей в губы, ожидая ответа. Она чуть потянулась к нему, чтобы поцеловать, но парень, всё ещё сжимавший в кулаке её волосы, не дал этого сделать, потянув назад. – Не торопись. Сначала ответь на вопрос. Аня непонимающе вглядывалась в его глаза. Она чувствовала, что он на пределе своего возбуждения, и не понимала, зачем лишние вопросы. Они оба не на шутку завелись, сгорая от желания овладеть друг другом. Зачем всё усложнять? – Денис, я просто хочу тебя. Слова сорвались с губ совершенно легко, она не чувствовала смущения или страха: она была готова сказать Денису всё, что угодно, лишь бы он позволил… продолжить. – Ты не бросалась так на парней раньше, – задумчиво протянул парень, поднимаясь вместе с девушкой, которая обхватила его талию бёдрами. Он медленным шагом приблизился к её кровати, опуская брюнетку на светлые простыни. Аня не отпускала его, вынудив Дениса устроиться сверху между её раздвинутых ножек. – Отчего ты стала такой смелой? Много опыта? Сердце гулко застучало в груди, а живот свело от неприятного ощущения, которое всегда бывает, когда волнуешься: парень вдруг отчётливо осознал, что Аня училась в другой школе полтора года, и за это время у неё могло быть очень много молодых людей. Молодых людей, которые имели доступ к её телу. Сам Денис занимался с ней любовью всего однажды, но ту ночь он навсегда запечатлел в своей памяти. Было совершено темно, потому что шестнадцатилетняя Аня стеснялась и попросила выключить свет. Но Коротину было плевать на то, что он не видел её. Ведь он мог чувствовать её дыхание своей шеей, слышать её тихие всхлипы, сменяющиеся стонами, и любить её совершенное тело, которое не знало прикосновений ни одних мужских рук, кроме его. Это было восхитительно. Её податливое влажное тело сводило с ума, а тихий взволнованный шепот заставлял жмуриться и стискивать зубы: она признавалась ему в любви, говорила, как счастлива быть с ним сейчас. Она шептала, что никому и никогда не доверяла так, как ему. Зарывалась пальчиками в его волосы и целовала так отчаянно, что тугой ком в его глотке становился всё больше. Денис хотел тогда наплевать на этот чёртов спор, во всём ей сознаться утром, но не смог. Просто решил оставить всё, как есть. Словно он не обещался трахнуть её до последнего звонка. Словно не было никакого Никиты. Этот подонок подошёл к Коротину на следующий день, посмеиваясь над тем, что парню так и не удалось «затащить маленькую мышку в постель». Денису было шестнадцать, и сгоряча он ляпнул, что Никита зря над ним смеётся. Одних суток было достаточно, чтобы вся школа закричала о том, что маленькую Аню натянул сам Коротин. И он, наверное, никогда не забудет, как на последнем звонке танцевал с ней вальс, а её рыдания заглушала громкая музыка. Все девочки плакали на последнем звонке: многие из них уходили в колледж после девятого класса. Вот только у Анечки причина была гораздо серьёзнее. Денис чуть сжал её талию пальцами, чувствуя, как девчонка передёрнулась от отвращения: красивая пара продолжала кружить по залу, выполняя выученные за месяц движения несложного танца. Поклон, и бурные аплодисменты зала. Никто не знал истинных причин слёз Калининой, ведь все девчонки сентиментальные создания. Никто не знал, что часом ранее, она услышала разговор двух старшеклассниц в школьном туалете, которые весело обсуждали самца-Дениса. Она не хотела верить в это, тут же побежала в кабинет, где собрались все выпускники-девятиклассники, и подозвала Дениса. – В чём дело, малышка? – он всегда называл её именно так, а Ане действительно нравилось то, что он считает её маленькой и хрупкой, ведь она была выше среднего роста для своего возраста. – Денис, я тут услышала в туалете, но это ведь неправда, да? – взволнованно залепетала она. – Ты бы не стал всем рассказывать, что мы с тобой… занимались любовью, правда? Это чья-то глупая шутка? Ведь многие недовольны тем, что твой выбор пал на меня и… Анечка осеклась, потому что Денис вдруг посерьёзнел. Это было странно. Но так очевидно, что Калинина тут же сделала шаг назад. Осознание противным и липким чувством прошлось по её позвоночнику, а потом скопилось где-то в глотке, не давая больше сказать ни слова. – Ань, это просто недоразумение. Так не должно было произойти… – Ты не должен был спорить на меня? – всхлипнув, спросила Анечка дрожащим голосом. – Я не хочу снова тебе врать, я хотел тебе признаться, но не успел. Я словно с ума сошёл после ночи с тобой и по глупости ляпнул Никите. Этот дурацкий спор ничего для меня не значит, я клянусь! – он хотел до неё достучаться, но видел по её зелёным влажным глазам, что она не верит. – Пожалуйста, Ань, я не вру. Всё зашло слишком далеко, это было игрой лишь сначала, правда. Девчонка совсем ничего не ответила, лишь кивнула в сторону кабинета, утирая слёзы. Он понял, что она хочет оставить на потом выяснения отношений, ведь сейчас им нужно было выступать. Праздник последнего звонка был окончен. Родители отправились в отдельный кабинет, где для них и учителей был накрыт стол, а детей оставили в соседнем кабинете, чтобы те могли пообщаться и так же поесть. Аня кивнула на выход из класса, и Денис тут же отправился за ней. В школе было совсем тихо и темно: девушка отвела парня в соседнюю рекреацию и встала около подоконника. Слёзы на её щеках совсем высохли, но парень заметил, что глаза девушки снова начали увлажняться. Она судорожно вздохнула, переводя дыхание. – Я очень люблю тебя, Денис. Больше всех на свете, мне кажется. Я последние месяцы только и жила встречами с тобой, возможностью разговаривать и дотрагиваться до тебя. Ты был и остаёшься моим смыслом. И мне жаль, что всё так получилось, – она всхлипнула, а Денис сжал руки в кулаки, подавляя в себе желание прижать девчонку к себе. – Я так доверяла тебе! Я бы сделала всё, что угодно, если бы ты попросил. И пошла бы за тобой, куда захочешь. А ты всё так глупо испортил. Неужели ты не видел, что я искренне тебя люблю? Я никогда тебе не врала, всегда старалась помочь, – её дрожащий голос срывался на крик, а Денис смотрел на неё пустым взглядом, дыша через рот. Он был сильным парнем, но сейчас ему хотелось завыть от дикой, раздирающей боли внутри. – Что же ты наделал, а? Зачем ты так со мной? Ты ведь мог сказать мне раньше? Ведь мог? Ты знаешь, что я сейчас чувствую? Знаешь? – Не знаю, – тихо и как-то обречённо прошептал парень. – У меня такое ощущение, что я просто сдохла. И попала в Ад. Потому что всё это не может быть правдой. Тот Денис, которого я знаю, не мог так со мной поступить. Не мог меня обмануть. Мой Денис оберегал меня, кормил с ложки мороженым и обнимал, когда мне было грустно. А теперь у меня нет Дениса. Нет смысла. Он протянул к ней свою руку в надежде, что она не оттолкнёт. Но девушка шарахнулась от парня, словно боялась. Она именно боялась. – Ань, всё не так, я клянусь. Ты ведь знаешь, я бы никогда… – всё казалось ему ничтожным и жалким: собственный дрожащий голос, нелепые оправдания, даже он сам. – Не нужно оправдываться, Денис. Теперь уже всё равно поздно. Я не буду здесь учиться больше, и даже не спрашивай, почему. Внутри что-то оборвалось, какой-то судорожный звук вырвался из глотки. Не хотелось в это верить. Не хотелось верить в то, что он больше её не увидит. Не увидит своего маленького солнечного зайчика, который поднимал ему настроение одной своей улыбкой. – Ты не можешь, Ань. Ты не должна так… – Я ничего никому не должна, Денис, – как-то грубо сказала брюнетка, заправляя за уши свои длинные волосы. – Теперь никому, – она сделала ещё один шаг назад. – Спасибо, что снял с меня розовые очки. Доверять людям – нельзя. Любить людей – нельзя. Ничего нельзя, слышишь? Теперь я знаю. Спасибо, мой хороший. Мой хороший. Аня всегда так называла его, когда они просто болтали или смеялись вместе. Обнимала его крепко-крепко и шептала: «Мой хороший, я так скучала». А теперь она пятится от него, как от прокажённого. Он и есть прокажённый. Эту заразу не вывести из организма просто так. Это не лечится. А она могла вылечить. Но теперь не будет. Никогда больше. Аня ушла, подарив ему на прощание гнусную и ядовитую улыбку, которая никак не вязалась с полными слёз глазами. Коротин зажмурился, отгоняя больное воспоминание, и тут же открыл глаза, когда почувствовал прохладную ладошку брюнетки на своей щеке. Он продолжал практически лежать на ней и дышать в её губы, а Аня удивлённо всматривалась в его лицо. – Денис, в чём дело? Парень смотрел на девушку пустыми глазами, пока внутри творилось что-то невообразимое. Чертовски горькие воспоминания. Всё изменилось. Эта Аня уже не та солнечная девочка, которую он знал. Да, он продолжал любить её, продолжал хотеть, но знал, что уже не будет, как раньше. Она не пустит его в своё сердце. Она никогда больше не позволит ему приблизиться к ней так, как раньше. И будет права. Потому что он недостоин. Вся эта глупая затея с игрой показалась ему нелепостью. Как он смеет после того, что натворил, играть с ней? Он и приближаться-то к ней не имеет права, не то что издеваться над её чувствами. Денис вдруг резко отстранился и упал на спину рядом с девушкой. Парень зарылся рукой в свои волосы, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Что-то выедало его изнутри. Он не должен был, но вопрос сам сорвался с губ. – У тебя было много молодых людей в новой школе? То есть… ты встречалась с кем-нибудь? – Встречалась, – спокойно ответила девушка, чуть перекатившись на бок, почти свернувшись клубочком. – А в чём дело? Зачем тебе-то знать? Денис глядел в потолок и представлял, как её тело трогают чужие руки. Чертовски неприятно. Даже больно. Но он сам во всём виноват. И не имеет права её упрекать. – Просто из интереса. – Боишься что-нибудь от меня подцепить? Не волнуйся на этот счёт, это ты у нас герой-любовник, так что скорее я должна волноваться, – девушка хмыкнула, а Денис нахмурился. Парень повернул голову к девушке и заглянул в её глаза. Она никогда не умела врать. Это показное равнодушие вселяло какую-то надежду в его сердце, потому что было только показным. – Я такой дурак, Ань, – Денис сел на кровати, глядя перед собой. – Прости меня за всё ещё раз. Девушка всматривалась в его напряженную спину, не понимая, в чём дело. Она села рядом с парнем, свесив ноги с кровати, и положила свою ладонь ему на щёку, вынуждая заглянуть ей в глаза. – Что случилось? За что ты извиняешься снова? – парень отрицательно покачал головой, не желая отвечать. – Всё в порядке, ну же, Денис. Парень смотрел в её глаза и не мог сказать ни слова. На плечи словно навалился огромный груз. Вот же она, его девочка, его солнечный зайчик. Просто протяни руку. – Ань, скажи, ты была с кем-нибудь, кроме меня? Только скажи правду, пожалуйста. Мне важно знать. Девушка словно ждала этого вопроса. Ей было нечего скрывать. Она чиста перед ним. И всегда была. – Нет, не была. Я немного разучилась доверять молодым людям после того случая. Кажется, что ни один из них не настроен серьёзно, как и ты был тогда, – она говорила это так спокойно и мягко, но внутри Дениса снова что-то оборвалось. Как тогда, в девятом классе, когда он узнал, что Аня уезжает. Парень знал, что Аня сказала правду. Она никогда не умела врать. Шатен судорожно выдохнул, отодвигаясь от девушки, упёрся локтями в собственные колени и уронил голову на свои ладони. Он не мог поверить в то, что услышал. Она не позволяла чужим рукам трогать своё тело. Она до сих пор принадлежала только ему. От этого блаженное чувство эйфории затмило сознание. От этого он почувствовал себя конченной мразью. Он не мог похвастаться тем же. Денис перетрахал немало красивых брюнеток, которые напоминали ему Аню. И то, что на их месте он представлял Калинину, никому не докажешь. – Ань, я знаю, зачем ты хочешь отдаться мне. Думаешь, отпустит? Нихрена. Будет только хуже. Будет ломать изнутри. Будет чертовски больно, – Коротин убрал руки от своего лица и заглянул в её глаза. – Ты ведь знаешь это. Чувствуешь, что влюблена, как и прежде. Боишься своих мыслей, своих желаний. Я тоже боюсь, мой солнечный зайчик, – он увидел, как она вздрогнула, но всё равно продолжил. – Всё уже не будет, как раньше. И даже если ты затащишь меня в постель, не сможешь отпустить. Будет совсем поздно. Это вряд ли будет похоже на быстрый трах, чтобы забыться, а потом выкинуть меня из своей головы. Я буду любить тебя, не трахать. Потому что не смогу по-другому. И ты знаешь, что после этого мы уже оба не сможем отпустить. А я не хочу, Ань. Не хочу снова всё это начинать. Эти больные чувства не сделают нас счастливыми. Ты всегда будешь помнить моё предательство. А я всегда буду считать себя грязным и недостойным тебя. Нужно закончить всё сейчас, пока не поздно. Пока я не свихнулся окончательно, – Денис видел, что Аня всё понимает, несмотря на то, что его речь была похожа на несвязный поток слов. Её глаза быстро увлажнились от слёз. Он ненавидел себя за её слёзы. – Я люблю тебя, малышка. Чертовски люблю. И я просил прощение за то, что вдруг возомнил себя всесильным, решившись добиться тебя. Я не имею права добиваться тебя. Ты достойна лучшего. Коротин быстро встал с кровати, пока не наделал глупостей и не прижал к себе плачущую девчонку. Его понесёт, он был уверен. Аня медленно пошла за ним в прихожую, но не успела остановить: дверь за ним хлопнула. Она закрыла замок, пытаясь сдерживать истеричные рыдания, рвущиеся из её глотки. Слёзы, как сумасшедшие, текли по щекам без остановки. Было так хреново. Ноги дрожали, и подогнувшиеся колени не хотели держать вес её тела. Хотелось задохнуться. Просто ничего не чувствовать. Как и говорил Денис: ломало изнутри. Она просто сидела на коленях, вжавшись лбом в жёсткую поверхность входной двери, и в лихорадке повторяла. Мой хороший. Мой хороший. Мой хороший.