Пролог.
Она смотрела на него издалека, словно боялась спугнуть. Даже не смотрела – наблюдала, как кошка кралась за ним, выгибаясь, стараясь не выдать своего присутствия даже нечаянным вздохом. Изуэль была по-своему прекрасна, даже для ангела. В голубых глазах отражалось небо, а волосы, водопадом стекавшие на плечи были подобны белоснежным облакам, когда солнце уже зашло на другую сторону света, но лучи слегка затрагивают и предают цвет облакам. А он – любимый ангел самого Небесного Отца - Бетрезен. Его имя уже прекрасно, что тут говорить об облике. Высокий, статный, златовласый юноша. Даже белая туника не могла скрыть красоту его тела. Сейчас он стоял наклонённый и смотрел куда-то вниз. Казалось, что он выпрямится, расправит свои мощные, будто орлиные крылья они унесут его прочь. Словно мотылёк и огонь – она жаждала быть рядом с ним, но боялась обжечься. Ведь когда рядом порхают не менее красивые ангелы, кто обратит на неё свой взор? Её сердце сжималось от боли, и обливалась кровью. Зависть? Ревность? Нет. Обида и страдание. Ведь они не любят его, так как любит она – всем своим сердцем. И сейчас эта стая коршунов, прикрываясь сладостными речами, милыми улыбками, кружили рядом. За этими улыбками скрывались клыки и звериные оскалы. Вот кто действительно завидовал ему – так именно они. Прельстились на его маленький мир и на его огромный дар. А Бетрезен словно обманываться рад –улыбается им в ответ искренней улыбкой, рассказывает, как продвигаются успехи. Как другие боги помогают ему. Каждый раз, не в силах смотреть на этот обман она вспаривала и взмывала подальше в небеса, ближе к солнцу. Чтобы сгореть дотла и не видеть всего этого. Она пыталась, старалась и слёзы сгорали, едва проступив из глаз. И каждый раз, теряя силы, падала обратно. Из-за этого Изуэль подвергалась выпадам и нападкам со стороны других ангелов. Гиен с крыльями. И именно из-за этого он, единственная мечта её жизни, обратил на неё своё внимание. И после этого она вспорхнула и крылья унесли её прочь. После этого, на небесах у них состоялась иная встреча. Встреча, которую она не забудет никогда. Встреча, которая, впоследствии, ей снились. Встреча, которая изменила её жизнь. Её судьбу. Как и в тот, она тайно наблюдала за ним. И как тогда, встретив взгляд его прекрасных, словно золотом отлитых глаз, будто испугавшись, как бабочка вспорхнула и уже была готова вновь взмыть в небеса. Кто-то вдруг взял рукой за её тоненькое запястье. - Куда же ты, о, прекрасная? – голос незнакомца был мелодичен и говорил он, Изуэль обернулась. Её взору предстал предмет её обожания – Бетрезен. Он был очень близко, почти что рядом. Ангел отвела в сторону пристыженный взгляд и невольно покраснела. - Я... я не хочу, что бы ты зрел меня, убогую, - сконфуженно ответила она. За его спиной послышалось гоготание и смешки. Гиены показали ей свой оскал в открытую и множество клинков – колких слов, отправились в полёт. Сердце снова обливалось кровью и рвалось из груди. Так больно, так противно, так обидно. Слёзы застыли в глазах цвета неба... Однако Бетрезен как щитом закрыл, принял на себя все удары. Слова врезались в него множеством иголок, они обволакивали его как вода, однако так же стекали вниз, не причинив вреда. Не закравшись прямо в сердце, не исчернив душу. - О чём ты говоришь, о, прекрасная? – ошарашенно отпрянул ангел и сделал шаг в сторону. – Ибо локоны твоих волос подобны лучам солнца. Миловидное слегка бледное личико Изуэль исказила злость. Она оттолкнула ангела. - Зачем ты говоришь слова, которые, словно клинок плоти причиняют боль своей лестью, о, прекрасный? – раздраженно вскрикнула она, от чего Бетрезен опешил вовсе. Лик, сиявший доселе лучезарной улыбкой и радостью, потускнел. В её сторону был взгляд печали и грусти. - Что ж... если моё присутствие для тебя в тягу, а мои слова лишь льстят... да будет так. Я покину тебя, - ангел глухо вздохнул и уже собирался улетать. Вот так неосторожно брошенные слова могут разрушить всё – мечту, надежду, любовь. В один миг. В одно мгновение... Возможно, есть ещё шанс всё вернуть? Да – лишь попросить прощения. Унизиться, когда гиены плотным кольцом окружают. Когда таращат свои переполненные злобой и ненавистью глаза. Когда с их клыков течёт слюна голода и пища вот-вот сама придёт в руки. Стоит попросить прощения... не ради себя. Ради него. И ради его спасения... Бетрезен уже готов был взмыть в небеса, когда его кто-то крепко схватил за руку. Обернувшись, он узрел перед собой её – прекрасную Изуэль. Ангел крепко схватила его крепкую руку своими тоненькими, изящными рученьками. Из глаз, словно в которых присутствовал кусочек неба, текли слёзы. - Прости меня, великодушный! – взмолилась она, пряча пристыженный взгляд. – Язык мой – враг мой. Не знала, что говорю. Однако же останься, не покидай меня. Прошу... Обессиленная Изуэль опустилась на колени, готовая вволю разрыдаться, когда ангел заключил её в свои объятья. - Я давно замечаю, как ты наблюдаешь за мной издалека, - прошептал он, убрав пряди её волос с уха. – Вижу, как в твоих прекрасных глазах отражается боль, когда я рядом с другими ангелами. Ты... ревнуешь? Надежда, едва соединённая, снова рухнула и разлетелась тысячью осколками боли. Почему же он не верит ей, а им? Как наивный слепец, готов без остатка утопать в сладостном обмане лжи? - Нет, - едва слышно отвечает она, затаив дыхание. – Хочу защитить... - Защитить? – удивился Бетрезен. – От кого же? - Не от кого, а от чего. От предательства, от коварства, ото лжи... - О чём ты? - Разве не зришь ты, как другие ангелы взирают на тебя и твоё детище, словно стая голодных гиен? Падальщики... они ни на что более не способны, как затаить злобу и ненависть. А когда придёт время, они растопчут тебя. Съедят и не подавятся... На губах застыли слова, когда он коснулся губ Изуэль своими. Нежно, мягко и осторожно, словно боясь разрушить невидимую грань. Ответ не заставил себя долго ждать и вот их языки уже осторожно ласкают друг друга. Поцелуй оказался не долгим и мимолётным. Когда он закончился, несколько пальцев коснулись подбородка ангела, чтобы её глаза, в которых отражались небеса, встретились с его глазами, словно отлитыми из золота. Бетрезен произнёс лишь одну фразу: - Te amo es merum. Солнце уже начало подниматься из-за другого края. Оно осторожненько выскользнуло, полоснуло лучами по кромешной тьме. Тьма сопротивлялась, не желая уступать свои владения. Но она не могла остановить Бетрезен поправил тунику и обернулся. Позади его прибывала Изуэль. Её волосы водопадом рассыпались и стекали на плечи. Ангел была смущена и пристыжена, о чём свидетельствовала её покрасневший лик и отведённые в сторону глаза. - Что на этот раз? – с меньшим энтузиазмом спросил ангел. - Это... грехопадение... – тяжко вздохнула она. - Почему ты так решила? – ангел отпрянул от недоумения. - Мы едва знакомы, а уже... – Изуэль запнулась, дабы не упоминать то, что произошло между ними. - Silentium videtur confessio. – Отвечал Бетрезен. – Мы давно друг за другом наблюдаем. Я молча влюблялся в тебя, ты в меня. Ангел вздохнул, чтобы перевести дыхание. - Вчера я завершил своё творение. Сегодня сам Небесный отец узрит его... Я надеюсь, он будет доволен. А после... мы заживём единой жизнью. Ты, я, и наше будущее чадо... Эти слова тронули Изуэль. Она опустила глаза, когда он прикоснулся к её щеке рукой. Когда Небесный Отец обратил свой взор на Невендаар, он ужаснулся. Где та гармония, которую обещал Бетрезен? Где бескрайние зелёные луга и хрустальные озера? Куда бы ни посмотрел Небесный Отец, везде видел он только страдание. Зелёные луга почернели, хрустальные озёра наполнились кровью, а дым от бесконечных войн застлал ему очи. Невендаар должен был стать гордостью и радостью Небесного Отца, но Бетрезен предал его. Ужас и разочарование Небесного Отца сотрясли небеса, а слёзы дождём пролились на землю. Бетрезен должен быть наказан...Шесть тысяч лет спустя...
Кизера, взвизгнув, едва успела отпрыгнуть и откатиться в сторону, когда каменная порода, несколько секунд назад была занесена над головой синекожего великана, а теперь разлетелась на множество осколков, один из которых больно прилетел ей по голове. Оклемавшись, ведьма нашла свой посох и быстро заработала ногами, чтобы не быть размозжённой горным гигантом. Но попытка смыться не увенчалась успехом –гигант загнал её к выступу горы. Бежать было некуда. Стараясь не паниковать, девушка собралась с мыслями, направила навершие и произнесла заклинание. Несколько секунд и гиганта охватило фиолетовое свечение. И теперь вместо одного, синекожего урода образовался другой – огромный, толстый неуклюжий бес. Жир огромными складками шел по всему необъёмно-непропорциональному телу. По крайней мере, теперь появилась возможность смыться за спины товарищей. Товарищи... назвать таким словом демона – язык не повернётся. Только будущий демонолог Дамьен был единственным человеком и возможным товарищем для неё. По-своему грубый, немного хамоватый, но что следует ожидать от человека, который приклоняется перед демонами и ненавидит Империю? Как и она сама. Почему она не избрала путь служения Небесному отцу? Почему оставив ту жизнь позади, она, практически продалась Легионам Проклятых? Ответ прост:ненависть ко всем – к Империи, к императору, к инквизиции, к людям... Каждый из них был по-своему виновен в её бедах. По её собственному мнению... Империя виновна в том, что её дом разграбили разбойники Юбера де Лали, император в том, что оставил страну без надсмотра и именно из-за него толстый предатель и анархист ввёл в страну смуту. Инквизиция повинна в том, что её мать – простую знахарку обвинили в ереси и сожгли. А люди... как стая шакалов набросились на неё – "ведьмина дочь", "ведьмино отродье". И неизвестно, чтобы с ней стало, если бы не Дамьен. Именно этот вечно чем-то недовольный чародей нашел Кизеру, когда та была ещё девочкой. Именно он привёл её в шабаш, и там она училась этому колдовству – смены облика. Да и остальная компания была вовсе не лучше – огромный краснокожий демон бросился на беса и повалил неуклюжее тело на снег. Тот даже ничего не мог сделать из-за своих пропорций – только плеваться. А чёрные когти уже впивались в плоть, и кровь вместе с жиром летела во все стороны. Заориш никогда не работал деликатно, но столь яростно и беспощадно, что враги умирали быстро и очень болезненно. Великан не сопротивлялся даже когда принял свой облик – просто лежал и стенал под рык и удары, от которых кровь и плоть летела во все стороны. Один невольный удар вызвал брызг кровавой струи. Мощной струи, залившей Кизеру с ног до головы. Ведьма отвернулась в попытке не видеть этого кошмара... чтобы узреть ещё больший – Себастьян с дико-безумным смехом, обливаясь слюной, с огромной силой всаживал и всаживал топоры в тушу гнома. Житель гор уже закатил глаза, а седая борода побагровела от крови. Он был мёртв уже давно, и последние десять ударов, разворошившие брюхо и лицо были нанесены по мёртвому телу. В отчаянной попытке она бросилась к обезумевшему берсерку и попыталась оттащить. Хотя ей удалось оторвать Себастьяна от мясницкого кромсания изуродованного гнома, безумец сбросил её, словно шубу барин и с безумным воплем понёсся на другого гнома. Житель гор приготовился метнуть несколько топориков в берсеркера, а тот бежал что было силы. Снег вихрем летел от сильной поступи. Топорики отправились в полёт, но отразились звоном металла о металл – человек защитился сам того не ведая, лишь безумно размахивая своими топорами. Мгновение – и новая жертва кровавого безумия. Сильные плечи сбросили девушку на землю, от чего та упала, оставаясь сидеть на холодном снегу. Почему всё не так? Они обещали другое. Совсем другое... Кизера закрыла окровавленными ладонями лицо. Крепко, плотно, чтобы лучи света не проникали. Чтобы стало темно, дабы предаться воспоминаниям. И морально отдохнуть... - О, посмотрите, какое прелестное дитя, - промурлыкала страшная женщина. Её глаза светились алым цветом. В руках, где вместо пальцев росли выкрашенные в кровавый цвет когти, лежал кинжал с изогнутым лезвием. А на рукояти перёвёрнутая кровавая пентаграмма - знак демонов. Неизвестно, сколько ей было точно лет – может тридцать, а может пятьдесят. А может и все сто – она говорила сильным, уверенным голосом, однако морщины и проступающие на руках жилы... как у старухи. - Ты боишься нас? – спросила она у Кизеры. - Н-немного, госпожа! – промямлила молодая девушка. Такие же страшные женщины и девы в плащах вокруг засмеялись. Нет, не с молодой, будущей ведьмы. Просто смех... - Не стоит нас бояться. Возможно ты – одна из нас, дитя моё. – Колдунья слегка подтолкнула новоиспечённую подопечную и та неуверенно вошла в комнату. Почти что чёрная комната. Тусклый свет факелов и беснующихся огней в маленьком окошке. Там, за этим самым окошком скрывается город Легионов Проклятых. Расщелина... Кизера сильно нервничала. Руки тряслись, ноги подкашивались, голова кружилась. Ведь если она провалится, её участи не стоит завидовать. Даже судьба матери на её фоне смотрелась бы милосерднее. - Давай же. Иди, не бойся. – Голос страшной женщины был мягким, но она настаивала. Где-то рядом и в тоже время вдалеке слышались шепотки и роптания. – Или хочешь... - Я не хочу идти... – Пропищала девушка, - туда, где темно. Н-не хочу... Вдруг там яма с кольями?.. Или расщелина с лавой... В комнате резко повисло молчание. Прекратились разговоры, шепотки и роптания. Только тьма множеством кровавых глаз уставилась на неё. Словно голодный зверь была готова броситься на неё. Разорвать на части... И вдруг хлопки. Серия одобрительных хлопков. И только... - Молодец, - похвалила страшная женщина. – Никогда не следуй ни за кем вслепую. Даже если тебе приказали, у тебя должно быть своё мнение по этому поводу. Секунда и вокруг всё озарилось светом. И это оказалось вовсе не простая комната, а целая зала. Огромная, позолоченная зала, наполненная множеством ведьм и колдуний. А в углу кучкой скопилось множество неизвестных людей с мешками на головах. Кизере стало не по себе, и девушка испуганно сглотнула. - Итак, осталось последнее испытание. Ведьма должна быть беспристрастна. Её не должны волновать чужие жизни. Она – сама себе госпожа и владычица. Её речь была прервана ударами створ огромных позолоченных дверей. Внутрь проследовали две краснокожие почти нагие крылатые демоницы. Они сопровождали другую крылатую, облачённую в редкие красные одежды и плащ. В её руках прибывал странный жезл. Как только демоницы переступили порог залы, женщины присели в преклонении. Послышались шепотки: "Госпожа Суккурас...", "Госпожа...", "Госпожа явилась..." Кизера не знала, как реагировать, посему просто осталась стоять на месте, прибывая в растерянности. - Ага, кажется, у нас новоиспечённая ведьма? – звонкий голос, словно кнут, ударил по ушам, от чего девушка даже вздрогнула. Как и многие, - да не трясись ты как последний девственник... А потом было много обещаний – что едва ли не весь мир будет в её хрупких рученьках. Горы, едва ли не моря золота и драгоценностей; бесчисленное количество мужчин-рабов-почитателей... стоит лишь присягнуть на верность Принцу Ада и пройти небольшое испытание. И жизнь станет сказкой. Сказка... ...разрушилась воплем гнома. Топор Себастьяна прошелся ему по предплечью, впившись в плоть и раздробив кость. Ещё один удар, и из-под шлема текут струи крови, а житель гор оседает на снег. Снег... давно перестал быть белым. Уже давно он покрылся алой кровью или вовсе почернел от огненных заклинаний. Вокруг изуродованные мёртвые тела гномов и великанов. Ну почему именно так? Столько крови, столько жутких смертей... Почему нельзя просто проткнуть врага клинком или же просто зарубить – нужно вывернуть его, изуродовать, искромсать... Из глаз ручьём текут слёзы. От запаха крови начинает подташнивать, так он уже надоел... - Сдохни, отродье демонов! – слышится где-то рядом противный рёв. Ведьма в ужасе зрит, как очередной гном заносит свой молот для удара. Сейчас этот удар размозжит её голову и наступит конец. Возможно, смерть будет лучше жизни. Небесный отец добрый бог, и возможно простит свою заблудшую дочь, сбившуюся с верного пути... Закрыть глаза, и ждать. Будет больно, но потом не будет ни страха, ни боли, ни ненависти... ничего не будет. За спиной раздаётся ещё более громкий рёв, переполненный злобой и ненавистью. Секунда... слышно, как сталь рассекает плоть. Кизера резко открыла глаза, чтобы узреть, как верхняя часть тела гнома отделенная от нижней заливается кровью, а сам он вопит в предсмертной агонии. Ещё мгновение, и чёрный, испачканный кровью тысяч жертв меч впивается в тело сверху, пронзая его насквозь. Его направляет крепкая рука, цвета крови и грязи. Единственный, кто действительно привлекал в этом отряде. Сильный, смелый, отчаянный и преданный своему господину настолько, что готов умереть за него – герцог. Лидер их отряда, герцог Бегрезен. Его кроваво-грязные крылья были огромны, сам он был высок и статен. Лишь одной рукой он держал клинок за рукоять, чтобы другой браться за лезвие. Он всегда говорил, что боль – лучший помощник. Если устал – она поможет взбодриться, она не даст тебе уснуть в долгом походе, она поднимет твой дух, когда надежды уже нет. - Что вылупилась? – жутким голосом произнёс демон. – Хочешь отправиться в яму Молоха?! - Н-нет, господин. – Промямлила Кизера. – Но почему? Почему так... так... - Кроваво? – резко перебил он её, - сильно? Зверски? Vae victis! Если такой бестолочи как ты не понять, что это значит – это "горе побеждённым". Мы выиграли и мы сами распорядимся их судьбой... Герцог окинул взглядом местность, довольно оскалился. - Итак, остолопы. – Прорычал Бегрезен, когда его отряд снова собрался вместе. – Мы победили пьяных гномов, но остался сам Гимнер Небохранитель и его чёртова свита! Мы должны остановить их, во имя нашего Господина! - Убить! Убить! Убить! – вопил Себастьян, размахивая топорами. – Всех убить! Показался последний отряд гномов во главе хранителя знаний Гимнера Небохранителя – несколько воинов и арбалетчиков, рядом трётся травница и горный гигант. - Гимнер Небохранитель - сын Великого Короля Горных Кланов, Морока. Если тронете его, Морок вас раздавит! – прокричал один из гномов. - Клянусь Бетрезеном, вы все умрёте!!! – заревел Бегрезен, - в атаку! - Время убивать! – брызжа слюной безумия, закричал берсеркер, бросившись в атаку. Заориш принялся разбираться с гигантом, а Дамьен приготовился читать заклинание. Сейчас как никогда захотелось выплеснуть всю злость, свою ненависть. Чтобы эти коротышки почувствовали всю ту боль, что оставила раны на её душе. Это и есть общее безумие Легионов проклятых. - Во славу Бетрезена! Во славу нашего господина! – прокричала Кизера, приготовив новое заклинание... В воздухе стоял терпкий запах крови и гари. Кто-то сгорел в адском пламени, кто-то пал от оружия. Телами гномов и великанов была усеяна долина, а вместо снега падал лишь пепел. Сам же снег стал красным от крови. Казалось, что сверху вперемешку с пеплом падают маленькие капельки крови... - Я... Я побежден. Мой... Моо... Отец отомстит за мою смерть. По... по... чувствуете гнев Кланов! – задыхаясь, хрипел Гимнер. Его речь была оборвана мощным ударом клинка, от чего кровь брызнула во все стороны, окропив снег и израненное тело. Отряд не понёс потерь – только раны. - Tacere aeternum, - произнёс Бегрезен, извлекая клинок из тела хранителей знаний. Маленький отряд сделал нечто большее, чем убил кучку гномов. Они пробились к рудникам Тиммории. Там, за каменной породой и замком из множества рунических печатей десять лет прибывал их господин. Гимнер умер до того, как ритуал был проведён. Легионы Проклятых смогли освободить своего Бога...