sex and food

— Я скучал. — Беру тебя за подбородок и притягиваю к себе, оставляя маленький поцелуй на губах. Потом еще. И еще. Но ты безразлично пялишься куда-то сквозь меня, вовсе не реагируя на мои действия. — Что не так, малыш? Ты долго молчишь, прежде чем вымолвить хоть что-то. — Ты обещал прийти раньше. — Обиженный, словно маленький ребенок, у которого отобрали игрушку в детской песочнице. — Я долго ждал тебя. Очень долго. Я как-то счастливо улыбаюсь, в сотый раз убеждаясь в том, что обиженный на весь мир Зейн Малик — это самая милая вещь на Земле. — Малыш сильно злится на папочку? — запускаю ладони под футболку, проводя кончиками пальцев от лопаток до ямочек на пояснице. Ты ничего не отвечаешь, только совершенно непроизвольно прикрываешь глаза, наслаждаясь прикосновениями. — Скажи, сладкий, папочка провинился? — Открываешь глаза и медленно киваешь, стараясь сдержать улыбку. Беру твою ладонь и направляю вниз по своему телу, чтобы ты чувствовал, насколько я хочу твоего прощения, насколько я хочу тебя. Ты самодовольно ухмыляешься, и я тут же накрываю эту наглую ухмылку поцелуем, параллельно оттягивая резинку твоих шорт, проникая под нее. Но проскользнув во внутрь, тут же останавливаюсь, прерывая поцелуй. Ты недовольно вздыхаешь, будто ожидая продолжения, но думаю, что торопиться нам некуда. — Скажи мне, что ты хочешь, детка? — горячо выдыхаю тебе на ухо, слегка прикусывая мочку. — Я сделаю все, что хочешь. — Я хочу… — твое дыхание сбивается к чертям, когда мои ладони скользят дальше под шорты, сжимая упругие ягодицы, — хочу, чтобы ты извинялся. Долго… и протяжно. Вижу, как твои зрачки увеличиваются в размерах, почти заполняя всю радужку. Маленький чертенок, словно уж извиваешься в моих руках, тихо и протяжно постанывая. — Тогда пошли в спальню, — выдыхаю прямо в губы, забираюсь ладонями под футболку, скользя выше и выше, кончиками пальцев касаясь подкаченной груди, еле задевая затвердевшие соски. — У меня есть идея. — Ловко выскальзываешь из моих объятий, хватая меня за запястье и подталкивая к спальни. — Иди располагайся, я сейчас приду. Черт. Побери. Знаете, что это значит? Когда этот похотливый чертенок что-то задумывает, это означает только одно — кто-то (не буду тыкать на себя пальцами) будет отрабатывать сегодня по полной программе. Особенно если этот кто-то очень провинился. А я провинился. И я сделаю все, чтобы мой маленький чертенок больше не злился на меня. Поэтому мне ничего не остается, как повиноваться и отправиться в спальню. Избавившись от лишних шмоток, которые только мешали, я лег на мягкую постель, предварительно оставаясь в одних боксерах. Проходит минут пять, и мое терпение уже делает трехсотое сальто внутри, негодуя и топая ножками от желания. И не только терпение, подметил я про себя, с тоской поглядывая на стоящий колом член, ждущий любви и ласки. Где тебя носит, черт побери? Я было уже хотел позвать тебя, ибо больше терпеть не мог, как ты сам возник в дверном проеме, абсолютно без футболки, держа в одной руке парочку ремней, а в другой большую тарелку с множеством разновидностей фруктов и ягод. Начиная моей любимой клубникой, а заканчивая крупно порезанными кусочками сочных ананасов. — Ахиреть, солнышко, — только смог выдохнуть я, уже предвкушая вечерний банкет. Ты широко улыбнулся, наконец проникая вглубь комнаты и ставя фрукты на прикроватную тумбочку. — Протяни запястья к прутьям кровати, — с наигранной серьезностью проговариваешь, хотя твои глаза смеются, делая из тебя плохого актера. Протягиваю одну руку к пруту, и ты моментально привязываешь ее. Затем проделываешь то же самое с другим запястьем. Справившись с этой задачей, пару секунд задумчиво глядишь на меня, а потом блаженно улыбаешься, поддаваясь вперед, совсем невесомо целуя мои губы. — Я вот думаю, завязать тебе глаза или оставить все, как есть, чтобы ты мог видеть, как я буду есть с твоего тела. От этих слов я почувствовал достаточно ощутимый разряд где-то внизу живота. Блять, я кончу раньше, нежели ты успеешь хоть что-то разложить на мне. — Завяжи. Ты согласно киваешь и выуживаешь откуда-то полоску черной ткани, завязывая ее у меня на глазах. Затем, оседлав мои бедра, снова впиваешься в мои губы, сильно покусывая их и следом зализывая места укусов. И я уже жалею, что ты связал меня, ибо я не могу полноценно прикоснуться к тебе. Я могу только чувствовать твою горячую кожу, могу только ощущать, как в полной боеготовности твой стояк в аккурат утыкается мне в живот. Разрываешь поцелуй, и я недовольно выдыхаю, не ощущая больше твоих горячих сладких губ. — Начнем, папочка? — тихо, но безумно возбуждающе шепчешь мне на ухо, проводя языком по мочке уха. Я лишь киваю и спустя пары секунд ощущаю где-то в районе пупка прикосновения чего-то холодного. Потом еще и еще; ты выкладываешь дорожку из кусочков порезанной клубники от пресса прямиком к моей шеи. Холодный сок ягод стекает по горячей коже, оставляя сладкие потеки после себя. Мышцы живота напрягаются, когда я ощущаю теплые прикосновения твоего языка, скользящего по моей коже, слизывая сочные капли от спелых ягод. Берешь маленький кусочек какого-то фрукта и проводишь им по моим губам. Слизывая сок, я понимаю, что это ананас. Вибрация расходится по всему телу, особенно концентрируясь в области паха. Ты ловко справляешься с ломтиками клубники, поглощая лакомства, горячим языком доходя до моих ключиц, но уже напрочь забывая про оставшиеся ягоды на теле, переключаешься на мою пылающую кожу, целуя и кусая ее. Жмурюсь от ласк и начинаю стонать, когда тирада твоих поцелуев переходит на мою шею, щекоча чувствительную кожу. — Папочка такой сладкий, — шепчут эти дьявольские губы, впиваясь в меня горячим поцелуем. Я чувствую вкус сочной ягоды и стону прямо в рот, от чего ты начинаешь улыбаться сквозь поцелуй. Понимаю, что все эти манипуляции просто-напросто сведут меня с ума. — Возьми меня, — еле получается у меня выговорить, когда твоя ладонь накрывает мой член, крепко сжимая сквозь тонкую ткань трусов. Ты лишь недовольно мычишь, не исполняя мою просьбу. Вновь припадаешь губами к моей груди, скользя вниз, по пути к заветному местечку слизывая остатки клубники. — Развяжи меня. Ты резко останавливаешься, и я буквально чувствую на себе укоризненный взгляд. — Я хочу прикоснуться к тебе, — поясняю я, ерзая в ремнях в попытке освободиться. — Рано еще, — проговариваешь ты, цепляясь пальцами за резинку боксеров, освобождая меня от тягучего плена надоедливой ткани. Закусываю нижнюю губу, в предвкушении готовясь почувствовать горячее нутро твоего рта, но тут меня ждет облом. Резко дергаюсь и мотаю головой в стороны, когда чувствую, как холодный кусочек фрукта касается разгоряченной головки члена. — Твою мать… — тихо проговариваю я и начинаю стонать, когда к холодному фрукту присоединяются твои горячие губы. Ты быстро справляешься с долькой сладкого персика, параллельно заглатывая глубже мой член, умело проводя губами вдоль ствола, слизывая потекший сок. Я вновь пытаюсь вырваться, но тугие узлы ремня сковывают меня, слегка натирая кожу. — Обещай мне больше никогда не опаздывать, — слышу опять наигранный строгий голос у себя где-то над ухом. Но не успев ничего сказать, чувствую прохладные капли на своем прессе, теряясь в догадках, что это может быть. — Развяжи мне глаза, малыш. И ты на удивление быстро повинуешься, стягивая полоску ткани с моих глаз. Несколько раз моргаю, пытаясь привыкнуть к свету, и устремляю взгляд на свой живот, замечая багровые густые капли какой-то вязкой жидкости. — Это?.. — Джем, — поясняешь ты, наклоняясь и принимаясь слизывать сладкие разводы, не прерывая зрительного контакта. Приторный запах бьет мне в нос, и я понимаю, что это мой любимый джем. Клубничный. Вылизав все до последней капли, ты блаженно зажмуриваешься, кусая свои губы. — Ты такой вкусный, — проговариваешь ты, робко целуя меня в губы. — Вообще-то не я, а джем, — скептически замечаю я, немного наклоняя голову на бок. — Нет. — Берешь мое лицо в свои ладони и притягиваешь ближе для поцелуя. — Именно твой вкус лучший в мире, — четко проговариваешь каждое слово, с какой-то искоркой глядя мне в глаза. А затем целуешь. Сладко, медленно, посасывая нижнюю губу, легонько прикусывая белыми зубками. Блять. Веки вновь тяжелеют, и я уношусь куда-то очень далеко отсюда, вовсе не в состоянии контактировать с реальностью. Бедрами поддаюсь вперед, стараясь усилить трение об твой пах. Ты начинаешь стонать в мой рот, чувствуя сильные вибрации по всему телу. — Сейчас, папочка, — ловко стягиваешь с себя хлопковые шорты вместе с боксерами и отшвыриваешь куда-то в ебеня, вновь присасываясь к моим губам, уже более настойчивей и жарче целуя. — Хочу тебя. — Чувствую пахом твою горячую плоть, и крышу срывает по полной. — Развяжи меня, хочу быть в тебе. Короткий кивок, и мое правое запястье наконец на свободе, а следом к нему присоединяется и левое. Руки трясутся, но я кое-как дотягиваюсь до тумбочки в поисках смазки. На ощупь найдя маленькую баночку, выдавливаю небольшое количество на пальцы, не прекращая целовать тебя. Долго не церемонясь, вхожу в твое тело сразу двумя пальцами и, дождавшись положительной реакции в виде встречных толчков, добавляю третий, старательно растягивая тебя для себя. Ты крепко впиваешься ногтями в мои плечи, буквально раздирая нежную кожу, когда я пару раз проскальзываю по твоей простате, слегка надавливая на нее. — Хватит. Я быстро вынимаю пальцы, не теряя ни секунды, смазываю свой член смазкой и подставляю головку к анусу. — Давай уже, — жмуришься ты, и я слегка грубовато хватаю тебя за волосы, притягивая для поцелуя. Коснувшись твоих губ, начинаю медленно проталкиваться в тебя, пытаясь поддерживать нужный темп. — Как же узко, черт, — вхожу до самого основания и медленно выхожу. Ты сильно кусаешь мою губу, резко опускаясь на мой член. Я задаю более нужный ритм для нас двоих, придерживая тебя за бедра и руководя процессом. — Твою мать! — громко выкрикиваешь ты и широко распахиваешь глаза, когда я меняю угол и, черт побери, попадаю именно в цель. — Сильнее, Лиам, прошу. Я ловко уворачиваюсь и подминаю тебя под себя, при этом не выходя из твоего тела, более яростней начиная входить и выходить, загоняя по самое не хочу. Твой сладкий стон разлетается по всей комнате, бумерангом отбиваясь у меня в голове. Лучшая музыка. Тянешься к своему стояку, плотно прижатому между нашими телами, и крепко сжимаешь, начиная двигать верх-вниз. Я накрываю твою ладонь, поддерживая ритм и хватку, помогая удовлетворить тебя. — Укуси. Растягиваешь свой рот в сладкой улыбке, и я не сдерживаюсь, наклоняюсь и целую, прикусываю губу просто до пиздеца. Твое тело резко напрягается; ты сильно сжимаешься вокруг меня и кончаешь в мой кулак, инстинктивно продолжая двигаться, выжимая себя до последней капли. Парочка фрикций, и я вхожу в тебя настолько глубоко, насколько могу, бурно кончая. — Пиздец, — еле проговариваю я, пытаясь отдышаться, обнимая тебя за талию. — Это было слишком ахуительно. — Я знаю, папочка, — ласково жмуришься от прикосновений, ловко дотягиваясь до пачки сигарет, лежавшей на тумбочке, выуживаешь одну сигарету и прикуриваешь прямо в постели, блаженно выпуская дым. Без колебаний, беру одну клубничку с тарелки, которая до сих пор располагалась недалеко от нас, и подношу ко рту, медленно проводя ею по нижней губе. Красный сок стекает по подбородку, капая прямиком на мою грудь. — Малыш больше не злится на папочку? — медленно проговариваю, специально растягивая каждое слово и зазывно глядя прямо в глаза. В другую секунду сигарета была успешно затушена в пепельнице рядом, а твои губы во всю терзали мои, слизывая сладкий сок, снова начиная доводить меня до безумия.