— Кислые шипучки, — проговорил Снейп с серьёзным лицом.
Каменная гаргулья отпрыгнула, открывая вход на лестницу, которая вела в кабинет директора. Мне вот интересно, неужели Дамблдор когда-то заключил контракт со «Сладким королевством»? Ибо, чем объяснить столь богатое на «конфетные» пароли воображение директора, я не представляла. А так было бы дополнительное финансирование школе, благо, перечень товаров в хогсмидской кондитерской постоянно увеличивался.
Снейп мягко намекнул на мою задумчивость, пнув меня на лестницу, заставляя подниматься в кабинет под своим тяжёлым взглядом. Даже мой чемодан, который тихонько себе левитировал позади, слегка приспустился из-за невидимой бетонной плиты.
Войдя в обитель директора, я быстро окинула взглядом всех присутствующих, ойкнула и отошла в уголочек. Снейп встал рядом со мной, чуть не заслонив мне весь обзор. В кабинете, помимо уставшего директора, находился высокий блондин с тростью, который явно чем-то наслаждался (хотя набалдашником той самой трости было бы удобно почёсывать спину… Я бы тоже этим наслаждалась), несколько учеников со старших курсов, своей бледностью напоминающих мел, и мрачная фигура в балахоне, являющаяся либо обрётшим плоть дементором, либо очень раздражённым невыразимцем из Отдела тайн. В общем, мы со Снейпом и чемоданом вполне вписывались в данную обстановку.
Как и лиловая мантия директора.
— Что ж, господа, наша встреча затянулась. Мальчики, можете идти.
Старшекурсники переглянулись, кивнули и вышли из кабинета. Уже в дверях от одного из ребят донеслось унылое «Надо выпить», отчего Снейп тихо зарычал. Отобрать алкоголь захотел? Ну, оно и правильно, профессору он нужнее, может подобреет.
— Мистер… — Дамблдор переключил внимание на фигуру в чёрном, оставшуюся безмолвной. — Спасибо, что разобрались с артефактом…
— Крестражем, — перебил его невыразимец.
— Крестражем. Я рад, что меч Годрика Гриффиндора сослужил вам славную службу.
Я поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть сию реликвию. На столе Дамблдора и правда лежал меч, который долгие годы не доставали из витрины. Подозреваю, что те старшекурсники сопровождали реликвию Хогвартса, дабы никто из Отдела не оставил его у себя «на изучение». Что ж, с крестражем разобрались довольно радикальным методом. Правда, странно, ведь изъяли они его ещё до моего пробуждения. Видимо, пытались поэкспериментировать. Ну да ладно, уничтожили — и на том спасибо.
Невыразимец тем временем кивнул Люциусу (на что тот пафосно ответил взмахом волос), выразительно посмотрел на директора и быстро ушёл в камин, воспользовавшись летучим порохом.
В кабинете остались я с чемоданом наперевес, всё так же стоявший рядом со мной Снейп, помрачневший директор и улыбающийся, аки змей-искуситель, Малфой.
— Что же, всё формальности соблюдены, Люциус, если у Совета попечителей не осталось вопросов, то вы можете идти.
— Пожалуй. До скорого, — сказал довольный блондин и вышел из кабинета. Судя по последующему тяжёлому вздоху директора, Малфой уже успел сделать какую-то подлянку. Ну, у каждого свои развлечения, Дамблдор, вон, даже в таком угрюмом состоянии пытается поправить бубенчик на мантии. И второй бубенчик. И третий…
Наконец, оставив это неблагодарное дело, он кивнул Снейпу и обратился ко мне:
— Девочка моя, присаживайся, как видишь, у меня сегодня много гостей.
Пока директор, встав из-за стола, укладывал обратно меч, я уселась в предложенное кресло. Снейп остался стоять у входа, пугая продолжающий парить чемодан. Профессор, он несколько месяцев обитал в моей комнате в компании болтливых соседок, у него и без того все
нервы крепления расшатаны, а мне с ним ещё жить!
Наконец вернувшись на своё место, Дамблдор наколдовал мне чай и пододвинул вазочку с мармеладками.
— Угощайся, — сказал он, улыбнувшись. — Алексия, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Этот год прошёл для всех нас… тяжело, — он вздохнул и как-то даже сгорбился. — Но я рад, что ученики так быстро оправились от всего случившегося. Я прошу тебя этим летом изучить конспекты занятий, которые ты пропустила, — Дамблдор протянул небольшую коробочку. Вероятно, в ней находились конспекты по всем предметам за прошедший год. Я уже что-то слышала о недавно прошедшей акции «принеси полный конспект — получи баллы». Судя по рассказам, историческое было событие — Снейп, который первый раз за все годы преподавания гневно шипел «десять баллов Гриффиндору» (правда, во время уроков он отыгрывался, но это уже не важно).
— Поскольку на каникулах несовершеннолетним колдовать запрещено, то в начале следующего года старосты помогут разобраться с практической частью. Не волнуйся, я уверен, что ты быстро догонишь своих сокурсников, — лукаво подмигнул Дамблдор. Ох, знает ведь, что в моём чемоданчике успешно сокрыты конспекты учеников третьего курса. Что-что, а бросать свой план «догони и обгони» я не собираюсь.
— Хорошо, директор, — кивнула я.
— И ещё, девочка моя, я не хотел бы как-то ограничивать круг твоих друзей, мисс Лавгуд, например, является достойным представителем факультета Равенкло, — начал Дамблдор весьма издалека, — но, девочка моя, нельзя… — он задумчиво замолчал.
Снейп чем-то зашуршал у себя в уголке. Феникс, сидевший на жердочке, курлыкнул, а Шляпа, которая лежала на ближайшем шкафу, всхрапнула. Для полноты картины не хватало сверчков и перекати-поле. Наконец, директор нашёл нужные слова и продолжил:
— Девочка моя, твоя дружба с Кровавым Бароном вызывает у меня тревогу. Я уже пытался поговорить об этом с миссис Крофтон, но она… — он грустно улыбнулся и развёл руками.
Я недоуменно посмотрела на директора. Ламорак же не компания наркоманов, чтобы вызывать тревогу. Тем более, когда были более серьёзные поводы для неё, например, василиск. Поэтому, либо директор на старости стал слегка невменяемым (и лиловые мантии с бубенчиками роли не играют), либо у него слишком личные отношения с призраками.
— Девочка моя, пойми, он — лишь отпечаток некогда жившего человека. Призраки не могут полноценно чувствовать, проявлять привязанность к живым людям. Они, можно сказать, живут в собственном мире, — пустился директор в философию. Если его не остановить, он начнёт и злополучную сказку о трёх братьях вспоминать, и, если я правильно припоминаю книги, сестру свою мёртвую…
— Директор Дамблдор, — отвлекла я его от дальнейших рассуждений. — Кровавый Барон не похож на других призраков, и вы, и профессор Снейп прекрасно это знаете. Например, он не выходит из подземелий днём, не разговаривает, в конце концов, он спас меня от василиска! — Уж про то, что он прекрасный компаньон для прогулок, я и упоминать не стану.
— Мисс Крофтон, — вступил в разговор до этого молчавший Снейп. Но, надо сказать, сделал он это с явной неохотой и подтекстом: «Да пусть хоть с тумбочкой общается». —
Действия Барона продиктованы его личностью. Очевидно, что, будучи человеком, он был скрытен, не любил разговаривать с другими людьми. Ваше же спасение, — Снейп криво усмехнулся, — не более, чем случайность.
— Ага, а вечерние дежурства у кровати — роковое совпадение, — съязвила я в ответ.
— Так или иначе, — прервал нас Дамблдор, — Кровавый Барон остаётся призраком. Не ищи во мне угрозы, — тихо проговорил директор. — Я забочусь о каждом из вас.
Я внимательно посмотрела на него. Старик. В аляповатой мантии, с бородой Гендальфа и с безумно усталым взглядом. Неужто и правда банально беспокоится? В конце концов, почему бы и нет? Если так со стороны посмотреть, дружащая с призраком девочка в самом деле должна вызывать беспокойство.
— Девочка моя, пора прощаться, воспользуйся камином, чтобы попасть в «Дырявый котёл», и прошу, подумай над моими словами, — сказал Дамблдор, встряхнувшись и звякнув всеми бубенчиками одновременно.
Я кивнула, опустила свой чемоданчик и подошла к камину. Дамблдор что-то напевал себе под нос, подъедая мармелад, Снейп вживался в роль декорации, не реагируя на призывы старого волшебника присоединиться к чаепитию. Я задумаюсь над его словами. Нет, конечно, о каком-либо разрыве с Ламораком и речи не идёт, но вот искренняя забота директора (ну и, возможно, факт того, что он таки заставил зельевара съесть пару мармеладок)…
Окинув взглядом кабинет ещё раз, я взяла щепотку летучего пороха, помахала ручкой профессору, встала в камин и выкрикнула:
— «Дырявый котёл»!
Вихрь зелёного пламени унёс меня.
***
— Ух!
Я буквально выпала из камина, но встретиться с полом мне не дала мама, успевшая подхватить мою тушку. Приняв устойчивое положение, я крепко её обняла. Публика бара не обращала на нас внимания. Том нервно протирал стакан (опять его маменька припугнула что ли?), развалившийся на барной стойке алкоголик похрапывал (а так же похрюкивал, повизгивал, в общем, как мог, вливался в атмосферу), а какой-то мрачный старик рассказывал о невинно убиенной Элизабет (на деле оказавшейся козочкой). Вдоволь налюбовавшись высшим светом магического мира, я сказала маме:
— Ну что, домой?
Та согласно кивнула и, взявшись под руки, мы вышли из бара.
По дороге мама мне в красках описывала, как она ходила возвращать брошь в банк, обещая гоблинам их больше не шантажировать, не обманывать, не брать на слабо и вообще быть хорошей девочкой. Те обещанию поверили, предварительно взяв пару расписок, но брошь предложили оставить себе в качестве благородного (и это у гоблинов-то) жеста, ехидничая, мол, вдруг ещё пригодится, магла ведь. На что мама, исключительно из благородных помыслов, под тем же предлогом хотела всучить брошюрку средства от облысения — гоблины ведь. В общем, они расстались как дальние родственники — в надежде больше друг друга не увидеть.
Всю дорогу до дома мы говорили о всяких глупостях, молчаливо решив оставить тяжёлые разговоры для дома. Уж очень мне выговориться надо было, а дома ведь и стены помогают.
***
— Милая…
Дома разговор как-то не клеился от слова совсем. Сидя в гостиной и попивая пока ещё горячий чай, я не знала, с чего начать диалог. Периодически во мне рождалось многозначительное «Эээ…», но на этом мои потуги прекращались. Мама тоже задумчиво вертела в руках кружку, отчего ситуация становилась безвыходной. Приходилось тихонько ковырять скатерть, слушая стук настенных часов.
С чего же начать разговор? Этот год явно выбил меня из колеи. Только сейчас я осознала, куда загнала саму себя. Ведь что выходит? Я знала своё будущее на годы вперёд, в прямом смысле этого выражения. Знала обо всех грозящих в Хогвартсе «опасностях», знала о том, где и когда могу подстелить себе соломку. И только теперь я поняла, что этот мир не собирается ограничивать себя «каноном». По крайней мере, ползающему по коридору василиску было всё равно, вписывается моя смертушка в этот пресловутый канон или нет. И что-то подсказывает мне (возможно, проснувшийся здравый смысл), что оборотня в учителях, возродившегося террориста от магического мира и прочие обстоятельства не будет волновать моё знание событий. Но — что самое отвратительное в сложившейся ситуации — взять маменьку под ручки и уехать куда-нибудь в Антарктиду у меня не получится. Как бы ни хотелось, но побег — не выход. А значит, в жопе находится не только магический мир и относящаяся к нему я, но и Вивиан.
Вивиан, которая за столь недолгий срок стала мне мамой, подругой, сестрой и даже милым домашним питомцем (хоть Пух и пытался это опротестовать). Женщина, у которой я забрала настоящую дочь, оставив взамен себя с прилагающимися проблемами в виде магии.
Самое страшное — это осознание того, о чём я не хотела задумываться на протяжении всех лет моего здесь пребывания: я являюсь причиной испорченной жизни Вивиан. Без меня Алексия, явно не владевшая до этого магией (даже всплесков не было!), не попала бы в Хогвартс, а пошла бы по пути обычной английской девочки. А в жизни её мамы не было бы непонятной работы на гоблинов, смутного будущего с магической войной и волнения за окаменевшую дочь. Как бы то ни было, Вивиан должна знать правду. Бесспорно, от этого легче не станет, но…
Но видеть её волнение за свою дочь я больше не могу.
— Мам, тут такое дело.
Она подняла глаза и внимательно посмотрела на меня.
Да пошло оно всё!
— Мам, я не твоя дочь.
Повисшую тишину в гостиной нарушал только стук часов. Я взглядом пыталась прожечь дыру всё в той же скатерти, ожидая от Вивиан хоть какой-то реакции.
— Забавно, я хотела тебе сказать то же самое.
Я выдохнула, ну, хоть… Стоп, что?!
— Т-т-ты вот сейчас не шутишь? — Кажется, круглые от удивления глаза были не только у меня, но и у мамы.
— Н-нет, но я боюсь спросить, что ты конкретно имела в виду, — проблеяла мама, пододвигаясь ко мне ближе.
Отставив кружки, мы уселись в обнимку на диване, пытаясь осмыслить спроисходящее.
— Кажется, мне надо тебе кое-что рассказать… — одновременно сказали мы. Отлично. Синхронизация прошла успешно. Весёлые меня ждут каникулы…
