Забывай его

Я не знаю уж, как ты там, А я в хадже к святым местам, Я снова вижу, мои глаза промыло грозой, Ну, а тебя я имел в виду, Уже звонка твоего не жду, В моих зубах сигарета, в руках весло, гребу в кайнозой.

Джон медленно брел по тропинке, с силой опираясь на трость. Нога болела невыносимо, но он не позволял себе распускаться. Он сможет. Он переживет это. Забывай его Перед его внутренним взором стояла та сцена, в ушах по-прежнему звенело: «Я больше не люблю тебя». Шерлок, Шерлок… Ты же знал, ты не мог не знать, что со мной сделают эти слова. Хотя… так, наверное, лучше. Честнее. Нужно всегда рвать сразу, резко и быстро отсекая все, что болит. Так быстрее заживет. Только дождаться бы этого, только выдержать бы… Только не позволить страшному желанию избавиться от этой боли взять верх и толкнуть к тайнику с пистолетом. Забывай его В конце концов, любая жизнь лучше смерти. Он жив, цел, практически здоров. Только поскорее привыкнуть бы к мысли, что он один. Что некуда больше бежать, не о ком заботиться, не о ком волноваться. Привыкнуть к мысли, что больше не нужен. Не нужен. Стал балластом. Стал бесполезным придатком к гению, которой совершенно не интересуется тобой. Он знал, что так будет. Знал, что надоест ему. Это же Шерлок — наигрался и бросил, едва почувствовал, что ему скучно. Он не такой, как все люди, он — особый случай, он живет, не воспринимая жизнь всерьез, не понимая и не желая понимать чувства и эмоции. Забывай его Как Джон был счастлив, когда Шерлок признался, что любит! Как он надеялся, что действительно сумел научить это каменное сердце любить… Оказалось, нет. Шерлок стряхнул с себя всё, словно пыль, и под ней вновь обнаружился тот же самый камень, тяжелый, ледяной. Этот камень невозможно взять в руки, невозможно согреть. Забывай его Ногу прострелило судорогой. Джон покачнулся. Может, лучше вернуться в дом? То есть домой. Теперь он живет здесь. Теперь это место — его дом, а не захламленная квартира на Бейкер-стрит, как он привык. От вредных привычек надо избавляться. Вот Джон стал вредной привычкой — и от него избавились. С легкостью, даже не глянув на него, словно от мухи отмахнувшись. Он тоже сможет. Сможет. Джон сжал зубы и пошел вперед, продолжая прогулку. Он четыре дня сиднем просидел в доме, забывая поесть, понимая, что заснул, только пробуждаясь от короткого забытья, не вспоминая о том, что надо включать вечерами свет. Он четыре дня не переставая думал о том, как там Шерлок — без него? Может, беспокоится хоть чуть-чуть… И тут же одергивал себя. Вряд ли Шерлок вообще заметил, что его нет. Может, только удивился отсутствию чая и еды. Гениев не должны беспокоить обычные люди. Гении легко избавляются от вредных привычек и ненужных чувств. Гении живут легко. Он тоже сможет. Научится. Забывай его Как это все же странно… Может, это наказание свыше? Он, конечно, искал себе подходящие отношения, хотел завести семью, но никогда ни к кому не привязывался так, как к Шерлоку — с первого взгляда, всем сердцем, всей душой, всей своей драной шкурой… Он никогда не обманывал, но с легкостью уходил, иногда просто чувствуя себя ветром. И вот седой усталый ветер прилетел в Лондон… И влюбился. Позволил себе отчаянно полюбить. Но ветру нельзя любить город. А Джону нельзя было любить Шерлока. Теперь нужно лететь дальше, а он… Он разбит. Вдребезги. Какое «лететь», тут бы хоть вокруг холма обойти… Наверное, он слишком много бегал последние два года. Бегал за Шерлоком, бегал с Шерлоком… А теперь ползет от Шерлока. Уползает, отдирая себя от него. Как это вообще могло случиться? Как он мог подумать, что все так изменится? Как он мог поверить, что эти изменения постоянны? Постоянно лишь одно — то, что Шерлок непостоянен. Вот и… Вот и все. Забывай его Черт тебя подери, Шерлок. Ты превратил меня в… Во что? Сначала в счастливого влюбленного юнца, а теперь в измученного старика. И я позволил тебе это. Я с готовностью и удовольствием изменялся ради твоих прихотей. И я не хочу этого. Больше не хочу. Раньше я был сильным. Раньше я держал свою судьбу в своих руках. Да, ранение и увольнение из армии сильно выбили меня из колеи, но я бы смог. Смог бы встать на ноги сам. Мне нужно было только время… А потом я встретил тебя, и ты стал моим исцелением. Спасением. И я не видел уже никого, кроме тебя. Как я мог? Ты вернул мне желание жить, вернул мне способность радоваться каждому дню. И провел знак равенства между собой и моей жизнью. И сейчас я без тебя умираю. Но я не хочу умирать. Я упрям, черт возьми, я шотландец, я солдат! И я буду жить, слышишь, Шерлок-чертов-Холмс! Я смогу выжить без тебя. Смогу. Ярость, кипящая в душе, вырвалась на свободу. Джон в бешенстве ахнул тростью о ствол дерева и… Трость сломалась. С некоторым изумлением глянув на дело рук своих, Джон подумал: «Судьба…» и рассмеялся. Этот безумный поступок словно освободил его. Все, что давило, разъедало, болело внутри, внезапно отпустило. И нога… Она просто перестала болеть. Просто. Перестала. Джон осторожно наступил на нее, не вполне уверенный еще в своем внезапном выздоровлении. Потом попрыгал на месте. И снова засмеялся. Я победил! Я победил свою боль и я победил тебя, Шерлок. Я действительно могу жить без тебя. Джон усмехнулся и пошел дальше. Теперь он может нормально гулять. Завтра он пойдет на ипподром, повидается с Тимом, а то беспокойство в глазах приятеля уже достало. Завтра он решит, будет ли он вообще возвращаться в Лондон, как хотел. Завтра… — Джооооон! Что? Какого черта, у него что, галлюцинации?! — Джооооон! Нет, это невозможно. Шерлок его нашел, что ли? — Джооооон! Да, похоже, его наказание вернулось к нему. — ДЖООООН! Ну и кто без кого не может жить?