Broken Bed

      Она всегда любила его. С самого первого дня, когда он коснулся ее кончиками пальцев в торговом зале магазина. Чуть позже, переехав в его квартирку на окраине Лондона, она поняла, что они идеальная пара. Он, Лиам Пейн, - одинокий, молодой и горячий парень, и она - кровать из Икеи. Каждое утро ей не хотелось выпускать его из своих теплых объятий, да и он никогда не спешил покидать их. Уютная, как нутро матери, постель каждую ночь вздыхала, скрипя пружинами имя любимого, когда тот менял свое положение во сне. Что может быть сильнее ее чувства к этому парню, который падал в нее, как в негу, измотанный после работы; или даже постанывающий в ее объятьях, когда его глаза прикрыты, а рука быстро движется по стволу; или простуженный, окруженный ее заботой и проводящий среди пышных подушек, белоснежных простыней и теплого одеяла не одни сутки подряд; или метающийся в поисках успокоения, когда кошмары врывались в его сон? Она знала и любила его любым - грязным и мокрым после пробежки, свежим и вкуснопахнущим после душа, и, без сомнения, утренним с растрепанными волосами и дурным запахом изо рта после сна. Пот Лиама возбуждал ее. Лучший аромат из всех, что ей довелось вдыхать. А ведь раньше она чувствовала их тысячи за день, одиноко и сиротливо стоя в зале, где люди проходили мимо нее каждую минуту, оставляя за собой шлейф. А крупные капли после душа на его коже? Она точно не видела ничего красивей за свою жизнь. Его взъерошенные волосы, сонные глаза и утренний запах были на первом месте в ее списке "самое милое на свете". Даже щенки и котята не смогли потеснить это. Лиам после пробуждения вызывал неописуемое чувство где-то между пружин ее матраца. И она любила его. И это ощущение, и этого парня. Но в ту ночь тревога из-за долгого отсутствия любимого рядом сменилась чем-то новым. Такая сильная эмоция, что беспокойство, столь ненавистное ей, показалось едва значительным. От Лиама пахло дешевой выпивкой и сигаретами. От второго парня разило похотью и скрипучей кожей его куртки. Зейн - так его назвал Лиам, после того, как толкнул на белую простынь кровати, был красив. Черные волосы, татуировки, длинные ресницы, пухлые губы. И как же горько было в то мгновение кроватке, ведь она не могла похвастаться тем, что имел Зейн. Она старательно отталкивала его, выгнув острую пружину и уперевшись ей прямо в задницу парня, пока ее Лиам сидя на коленях, вылизывал его рот. Едва знакомый парень удостоился чести раздеть его. Когда это пыталась сделать кроватка, цепляясь за край футболки, Лиам лишь хмурился, снимал зацепившуюся за острое возвышение изголовья ткань и уходил. В мягком наполнении матраца засело ощущение, что ее режут, потроша в поисках спрятанных денег или наркотиков, когда голые и потные тела извивались от удовольствия на ее поверхности. Но когда Лиам, сидя на бедрах Зейна, который с каждым толчком глубже вгонял в него свой член, оперся одной рукой на изголовье, а другой принялся царапать короткими ногтями простыни, она с ужасом и омерзением осознала, что участвует в групповом сексе. Она хотела кричать, но получалось лишь жалобно скрипеть. Если бы только она могла выпустить свои пружины и пронзить ими худое тело Зейна... Только бы могла, но ничего не выходило, как кроватка не старалась. Должно быть, это потому, что она из Икеи? - У тебя так сильно скрипит постель. - Говорит, выдыхая дым, Зейн после того, как растоптал ее честь и смял простыни. И она не скрипит. Она рыдает в голос. Надрывно и истерически. Лиам чуть краснеет, после забирая у него сигарету и говоря: - Хочешь мы купим новую? - Зейн заливисто смеется. Хохочет, еще сильнее топча чувства бедной кроватки. - Вот так сразу? - После спрашивает он у Лиама. - Я искал тебя всю жизнь. - С долей печали говорит Лиам, и Зейн вновь возвращается к его губам, целуя нежно и бережно. А как же она? Разве не ее Лиам искал всю жизнь? Неужели она так мало окружала его заботой? Не она ли прятала звонящий мобильный среди подушек, чтобы Лиам поспал? Почему жизнь так несправедлива к ней? Парней вновь затягивает в водоворот страсти, а кроватку в новую порцию отвращения и отчаянного желания умереть. Она была на пределе. Еще чуть-чуть, самую малость, и эти двое ненасытных просто разрушат ее. Сломают и выбросят, даже не задумываясь, как это больно и обидно - дарить Лиаму тепло и ласку, любить его каждой пружинкой, а потом стать просто ненужной, когда тот вдруг встречает любовь всей своей жизни. Под утро, когда чертовы лучи чертового солнца коснулись чертовых мокрых простыней, кроватка последний раз взвыла протяжным скрипом сразу всех пружин ее матрацной души. Каждая железная кудряшка треснула, как кость. Лишь с одним различием - кости срастаются. В обед Лиам и Зейн вынесли кроватку на помойку и оставили мерзнуть и мокнуть под осенним дождем. Она тоскливо смотрела им вслед, уже зная, куда сразу же отправятся парни, держащиеся за руки. И она искренне желает новой кровати прочности, стрессоустойчивости и счастья.