Безумцы не ходят в обход

— Общение с гриффндорцами тебя портит, крестник, — сказал Северус Снейп и упрятал палочку в карман. Тревожные чары тут же смолкли, и Драко сердито сжал зубы. Его обманули, словно сопляка!!! Было не столько обидно, сколько зло: юный Малфой не любил, когда его переигрывают. Тем более, когда это делают так низко. — Может быть, — фыркнул он, выставляя напоказ всю ехидность и сарказм, на которые был способен. — Вот только вы меня тут не задержите, и прекрасно это понимаете. — А нам и не надо тут, сын, — Люциус Малфой, на которого ещё секунду назад Северус наставлял палочку, встал с кресла и вальяжно, словно сытый кот, подошёл к сыну. — Мы хотим, чтобы ты отвёл нас к Поттеру. Или, лучше — Эвансу? — Ни-за-что, — Драко упрямо нахмурился и сложил руки на груди. — Без его разрешения я этого не сделаю. — Ну, что ж… Тогда нам придётся вызывать его сюда, — с нехорошей ухмылочкой потянулся Принц за волшебной палочкой. Но этого не потребовалось: пришёл патронус. Огромный змей неизвестной породы, распушив капюшон, сияя мертвенно-голубым светом, сообщил Драко: — Тащи уже их сюда. У нас тут не только твои предки такими умными оказались. Доступ я дал, но у тебя три минуты. И не забудь мои ноты! — и Патронус умолк. Переглянувшись, оба взрослых мужчины требовательно посмотрели на Эльфа. Тот, вжав голову в плечи, протараторил: «всё — там!», и, схватив крёстного и отца за руку, перенёсся порталом в холл Арвендейла. Там уже находилось несколько десятков человек. Драко понял, что что-то пошло не так, но тут почувствовал, что поместье снова закрывается, и облегчённо выдохнул. — Ну-ну, Эльф. Это же не всё, — вздохнул Теодор, поигрывая боевыми топорами, которые приобрёл прошлым летом в их великолепной поездке. — Самое трудное — впереди… — и юноши синхронно вздохнули. Вдруг с верхней галереи раздался истеричный мявк, и оттуда на всех парах вылетел фамилиар Гортензии, — Гобсек. Рыжий книззл, которого Рик прозвал живоглотом, с очумелой мордой мчался в сторону подземелий. За ним гнались Басра, Виддатари и карликовая мантикора. Раздалось шипение, и все три «догоняющих» тут же затормозили. Успокаиваясь. — ЭЛЬФ! — прозвучало с верхней галереи. И, прежде, чем кто-то что-то успел сделать, Драко аппарировал на верхнюю галерею, к кричавшему. Оттуда донеслись тихие голоса, после чего Драко вышел и, осмотрев всю «толпу», что-то показал руками. Вскоре на верхней галерее стали поочерёдно появляться подростки. Никому из взрослых это не нравилось, но разве же этим сумасшедшим детям что-то скажешь?! — Итак, — раздался голос из-за спин детей, и к взрослым вышел Харальд. — Позвольте мне объяснить, что тут происходит, и что происходит с вашими детьми. Присядьте, — повинуясь взмаху руки Рика, в холле появились кресла и диванчики. Мужчины и женщины расселись по ним, и брюнет начал свой рассказ. — Как вы все уже догадались, это — моё поместье. Точнее, наше с братом. Мне представляться, думаю, не стоит, — но я всё же это сделаю. Итак, позвольте: Харальд Чарльз Поттер-Эванс, Глава рода Поттер. Мой брат и самый верный товарищ во всех проделках и переделках, — вперёд вышел Даймон, — Даймон Аскольд Эванс. Сын той самой Петунии Эванс, якобы магглорождённой и бла-бла-бла… — лицо Рика при этом выражало презрение, достойное королей. — Так же, позвольте представить вам мою сестру, интереснейшую и умнейшую юную ведьму с необычайными способностями. Гротти, выйди пожалуйста, чтобы все поняли, о ком я… Гортензия Лиллит Поттер к вашим услугам! — Герм поклонилась, и снова встала в «чужие ряды». — А так же, позвольте представить вам моего брата, чьё актёрское мастерство запудривало вам мозги на протяжении всего нашего четвёртого курса: Рододендрон Харальд Поттер, которого вы некогда знали, как… — выдержав театральную паузу и подождав, пока все насмотрятся на высокого плечистого брюнета со стрижкой-ёжиком, Рик продолжил, — Рона Уизли! Оглушающая тишина повисла в зале, а потом кто-то очень ёмко выразился: — Мордреда за ногу… — И не только его, — кивнул Гарри. Продолжим. Драко Малфоя знают все, — Драко легонько кивнул. — Теодора, — тоже. Нашу Фею, Полумну Лавгуд, я вам тоже представлю. Сейчас она… — Я тут, — откуда-то из-под потока раздалось, и Луна по потолку (!) вышла к посетителям Арвендейла. — Ой, простите, — сказала она, и легко поменяла полярность, отчего снова стояла, как все. — Здравствуйте. Ой, у вас так много мозгошмыгов… Профессор, сдерживайте своих крылатых забурликов, Церберы их не любят, — и, усевшись на перила, девочка начала читать какую-то книгу, держа её вверх ногами. — Да-да, это наша фея. Профессор, она попросила вас не легиллиментить никого, у близнецов Уэльсов очень дурного характера фамилиар, — Цербер, да ещё и Андалузский… Итак, продолжим. Фредерик и Джордж Уэльсы. Их вы знаете, как братьев Уизли. Да-да, не всё то рыжее, что Уизли., но продолжим. В конце третьего тура к нам присоединились Винсент и Грегори. Спасибо мальчикам! А теперь… — Сын! Прости, я опоздал, — на нижнюю галерею аппарировал высокий мужчина с красно-синими глазами, которые светились из-под глубокого капюшона. — Папа! — неаристократично прокричал Рик, и бросился с галереи. Мужчина поймал мальчика, и заключил в свои объятия. — Сумасшедший! — рявкнул он, прижимая сорванца к себе. — Весь в тебя! — фыркнул Рик. — Отец, позволь представить тебе, — на этом месте Харальд хихикнул, — наших гостей. Северус Снейп, Люциус Малфой, Адальмунд Нотт, Ясон Кребб и Арес Гойл, — в прошлом твои подчинённые, а точнее, лейтенанты, — кроме Снейпа и Малфоя, так? — Так, — довольно осклабился мужчина под капюшоном. У вышеназванных пробежал холодок по спине, но они сдержались. — Ксено Лавгуд, моя тётушка, Петуния, а так же небезызвестный лорд Уэльс! — И кто ж это? — Как и ты, — родители нашей безбашенной Компашки! — Да уж… И ты собрался им всё?.. — Не всё, конечно! — обижено фыркнул Рик. — Но многое, — покачал он головой. — Да кто-нибудь мне объяснит, кто это?! — рявкнул Тео. — Эмм… да, конечно… в общем… ну, дело в том, что у меня два отца и одна мама. Мама — Лили Эванс, первый папа — Джеймс Поттер, — сволочь ещё та… А второй папа, это… вот, он. — Он — это кто?! — рыкнул Теодор. — Ладно-ладно, не горячись… Воланд Томас Гонт, он же — Лорд Волдеморт… — Етить твою топорами через Хагрида в Арагона душу Альбусу, мать-перемать!!! — экспрессивно воскликнул Рон. — теперь понятно, с кем ты переписывался!.. — Именно, — злорадно ухмыльнулся Гарри. — А теперь прошу всех в Синюю гостиную, и я вкратце расскажу о том, что вообще происходило за эти четыре года в Хогвартсе со мной и нашей компанией… Эльф, Воин, Демон, — приберитесь в дуэльном зале, там после Винса с Грегом немного бардака… Фея, Белль, возьмите с собой Пса и братцев для охраны, и пройдитесь по Лютному, посмотрите все недостающие ингредиенты для лабораторий… Фрост, Фокс! Девчонок беречь, как собственные яйца. Демон, ты знаешь, чего я от тебя хочу. Винс. Грег, — дуйте в оружейную и займитесь тем, что домовики назвали «хламом», — может, что-то ещё можно оживить. — Ок, Ведьмак! — отдали честь все вышеназванные, и почти тут же аппарировали. — Ну, а вас я попрошу пройти за мной… — юноша спустился с верхней галереи, и, ведя за собой отца и всю «компанию», шёл в Синюю гостиную. Гостиная сама по себе поражала. Сделанная в восточном стиле, она была устлана толстыми коврами и множеством подушек. Также там стояли всевозможные низкие диванчики и софы. Огромный непонятной формы стеклянный столик, больше смахивающий на огромную стеклянную кляксу, занимал центр комнаты. Когда все расселись, невидимые домовики поставили перед каждым графин, несколько бокалов, и закуски. А Харальд начал свой рассказ. — Если все считали, что в доме у тёти я живу, словно раб, — то они глубоко ошибались. Если бы не то, что тёте хватило смелости развестись с тем уродом, Верноном… не знаю, были бы мы с братом сейчас живы, или кормили бы могильных червей в тонкостенных маггловских гробах… — Рик! Я всё ещё тут! — сердито воскликнула тётя. Гарри только досадливо поморщился. — И меня, и брата тётя учила всему, что знала сама, и потакала почти любому нашему капризу, — но за всё надо было платить. Работа по дому и помощь тёте с работой доставляли нам с Даймом удовольствие… Визит профессора Снейпа стал для меня приятной неожиданностью, — я ожидал встретить кого-то вроде Хагрида или той же Спраут. Но пришёл проф, и почти тут же я совершил ошибку: показал, на что способен и что умею… Правда, мне повезло, и проф понял мою ситуацию, и старигану не выдал. На первом же праздничном пиру мне пришлось очень сильно напрягаться, — Дамблдор не стеснялся использовать на мне легиллименцию ещё тогда, когда я не распределился. Но повезло. Шляпа была истеричной, — почти юноша, Рик фыркнул. — Но отправила меня в Слизерин. И меня, и чистокровного Даймона. Там тут же мы встретились с Драко… Рона к нам приставил директор, а Гермиона прибилась сама, — после случая с троллем. Не сказать, что первый год оказался лёгким. Труднее всего было сдерживаться на зельях, не ссориться с грифами и — что самое обидное, — не палиться с тренировками, змееязыком и игрой на гитаре. Именно поэтому первый семестр мы были злые, как черти. А на рождество моя фамилиар, Басра, рассказала о Тайной Комнате. Естественно, мы пошли туда! Более того, — мы даже разбудили василиска… да-да, ещё на первом курсе. без паники, — Катхас хороший, он наш фамилиар-хранитель… Да, это василиск. Тихо! — рявкнул Харальд на тихие переговоры. Наступила тишина. Магия Гарри улеглась, и юноша, — да, именно юноша, — продолжил свой рассказ. — На втором курсе было две новости: хорошая и плохая. Хорошая, — это то, что к нам полностью присоединились Тео, Драко, Гермиона, Фред и Джордж, а ещё — Луна. Наша фея… — улыбка тронула губы Рика, и он продолжил, спрятав её где-то в глубине глаз. — А вот плохой новостью была маленькая стерва, — Джинни Уизли. На первом курсе было счастьем не видеть её… На втором же, — она стала нашим проклятием! От неё даже в Тайной Комнате было не спрятаться, — это просто сумасшествие какое-то… она при помощи чьего-то кресстража, переделанного под «кресстраж Волдеморта», пробудила Катхаса и заставила его нападать на нас!.. Я её сам едва не добил, но обошлось… Всего лишь комой, — вот уж счастье было без неё! На третьем курсе мы плели интриги всей компанией, ну и пришлось рассказать Винсу и Грегу обо всём. Счастье, что они оказались верными парнями! Мы в основном в это время тусовались в Тайной Комнате. Да-да, с василиском и прочим, прочим, прочим… — Ну да. Он, кстати, забыл упомянуть, что сделал нам вместе со своим братом пирсинги-переводчики… и мы теперь не только понимаем, но и говорим на змееязыке! — Ни фига себе… это ж когда вы успели?! — Третий курс, ага. Но не в этом дело. На третьем курсе изловили Петтигрю, начали задумываться о будущем лете, разрабатывать План… Крёстного, опять же, спасли, — и мозги немного подправили. примирили оставшихся мародёров с профессором Снейпом, ну, а дальше все всё знают… Правда, Рон, — это летом выяснилось, после принятия его и Герм в мой род, — стал оборотнем, ну, после укуса Люпина. Пришлось нам учить анимагию с Катхасом… Кстати, Рем сейчас в стае Фенрира! И ему там определённо хорошо… Но не об этом. Сириус восстанавливает род Блэков, — колесит по всему миру, родственничков выискивает, учится и учит… Ну, о том, что мы чудили прошлым летом, все знают. А вот четвёртый курс… — А четвёртый курс принёс тебе снос башни, — недовольно пробормотал Эльф. — С кем ты, кроме Катхаса, пропадал в Тайной Комнате, я не знаю, но… Скажу тебе одно, Ведьмак: ты был странным даже для себя. — Да ну, достало всё… Стариган этот, Джин, Турнир, Крам, который на меня голодные взгляды бросал… — только Воланд и Луна заметили, как сжал подлокотники кресла Северус, и как гневно блеснули его глаза. «Один готов», — подумал Воланд, и прислушался к речи сына. — …вейла, блин! Вейла!!! Грёбаная Флёр пыталась меня причаровать, — вот только зачем, кроме победы, ей это надо, — я ума просто не приложу! А в конечном итоге какой-то сумасшедший Упиванец посмел бросить мне вызов. Пьюси, если не ошибаюсь… Пришлось его убить, ну, дальше сами понимаете. В общем, разбирайтесь тут, а я… — СТОЯТЬ!!! — как гром, грянул голос тётушки. — Ну что ещё? — страдальчески закатил глаза Харальд. — А то, что ты не рассказал, как выяснилось, что Том — твой отец. — Как, как…. Ещё на первом курсе узнал, когда за философским камнем гонялся. У нас всё было по-честному: мне — треть, папе — две трети. А о ходе экспериментов мы с ним отчитывались в письмах-патронусах. Прикольная, кстати, система, — ловишь Патронуса в колбу, и он превращается в воспоминание о нужных словах/делах и прочем. Ну, я к себе…. — и юноша аппарировал. Дальнейшее разбирательство прошло без участия кого-либо из Компании. Волдеморту, после конструктивного диалога, пришлось снять метки Псов с предплечий своих союзников, и немного поделится планами на будущее. Политическая карьера Тёмного Лорда больше не прельщала, а вот карьера в Отделе Тайн его очень сильно манила. В прочем, с его-то знаниями и опытом, — не мудрено! Северус отвёл его и Петунию на разговор. Он откровенно сказал, что у мальчика талант к зельям, и топить его было бы сущим грехом! Поэтому он хотел бы заниматься с Харальдом. Никто ничего против не имел, а Тёмный Лорд был даже «за», — «талант надо развивать», ну, и всё такое… Тони только покачала головой, — ну и пусть… Разве что, будет ли у мальчика время на что-то другое?.. на гитару, например?.. Люциус Малфой просто потребовал от Петуньи рисунки Даймона, о которых мельком слышал от Драко. Та выдала ему несколько набросков, но опытный глаз аристократа сразу увидел талант. Люциус Малфой захотел сам обучать такого талантливого юношу, но Петт сказала, что всё зависит только от решения Даймона. Малфой-старший решил пойти «в лоб», — то есть, поступить по гриффиндорски. Остальные родители разбрелись по поместью или выделенным им комнатам, и только Снейпу не спалось. Лорд Принц с каким-то странным предвкушением бродил по замку, вслушиваясь в старинную тишину Арвендейла… И тут до него долетели звуки гитарного перебора, — кто-то примеривался к струнам, словно только-только знакомился. Или играл после долгого перерыва… Северус пошёл на звук и замер за колонной на самой верхушке башни. На парапете, между зубцов, сидел Рик, и, полуприкрыв глаза, настраивал гитару. Наконец, раздался мелодичный, немного томительный и какой-то грустный перебор струн, и тихий, но нарастающий голос запел: — Где бургундский год и бургундский день Претворился в век, С краской перемешивал свет и тень Мастер Ян ван Эйк, Окуная в краску гибкую кисть, Он ловил лисицы-Времени след, Отпуская душу на волю ввысь, Он писал портрет, Где сияло солнце на дне морей, И плескалась радость в водах зеленых, Где Печаль и Смерть, преломив копье, отступали прочь… Северус замер. Эта песня казалась смутно-знакомой, будто где-то напеваемый в ней сюжет он уже видел!.. Но, как ни силился он вспомнить, ничего не получалось. Да и, завороженный этим высоким, но таким богатым голосом и живым перебором струн гитары, он и не хотел отвлекаться!.. Что там воспоминания, он едва помнил, как дышать!.. всё же, даже не смотря на заботу Петунии, Харальд вырос слишком быстро. И за это старигана хотелось не просто убить, — убить зверски, жестоко и не один раз! Жаль, возможности не было… — С неба сквозь леса корабельных рей Улыбалась кротко людям Мадонна, Золотом сияли глаза ее, побеждая ночь. Золотом сияли глаза ее, побеждая ночь… Где соборов кружево сплетено За щитами стен, Ночью пьет вино и глядит в окно Николя Ролен… Он сплетает судьбы, точно паук, И уже почти не помнит молитв, Только в тишине вдруг замкнулся круг — Воплотился миф. Отступила затхлость и умер тлен, Заплясали искры в гранях оконных, Дым от свеч застыл между райских роз Золотым венцом… В сумерки глядел Николя Ролен, Преклонив колени перед Мадонной, И струился свет от её волос На его лицо. И струился свет от её волос на его лицо… Северус замер. Это до боли напоминало… нет, нет, он не хотел об этом думать! Песня задевала за живое, а уж в исполнении Харальда, — и подавно!.. Сердце замирало в предвкушении и какой-то сладкой тоске, и дыхание замирало, — Северус боялся спугнуть это чудо. Ведь чудес в его жизни было так мало!.. Но вот к Рику с другой стороны подошла Луна. Она молча села на зубец стены и с улыбкой смотрела на то, как Рик играет. Она ничего не говорила и не подпевала, просто смотрела на то, как он играет, и улыбалась. В этот момент она и правда была похожа на фею: белоснежные волосы как будто светились в лунном свете, и тень девушки была полупрозрачной. — Праведным тебе уж давно не стать — Только в этот раз Не смотри, не думай — не убежать От Мадонны глаз! Скорлупа разбита, взломан замок — Вылетай, душа, в цветное стекло, Положи себе света лепесток На холодный лоб. Звезды попадали в полночный плен, А художник видел нечто спросонья, Наблюдая чудо сквозь щель во сне И шепча «Аминь!»: Плакал в полутьме Николя Ролен, Отцветала осень Средневековья, И летели листья ее к земле В голубую стынь… Рик закончил песню и открыл глаза. — Ты писал её, думая о нём? — спросила Луна, когда Северус собрался уходить. — А о ком же ещё, фея?.. По-моему, только Принц и подходит под описание Николя Ролена… — юноша отложил гитару, подтянул колени к груди и обнял их. Луна, пересев поближе к Поттеру, проложила его голову себе на колени и начала гладить Рика по голове, перебирая отросшие за это время пряди и тихо, мелодично что-то напевая. Вскоре Северус понял, что он тут лишний, — и так увидел слишком много!.. — и ушёл, пряча в самые сокровенные глубины души сказочную песню и прекрасную картину юноши, играющего на гитаре, и фее, которая его слушала. *** Остаток лета прошёл немного напряжённо. Северус всё время, стоило только ему увидеть Харальда или Луну, вспоминал подсмотренную на верхушке башни сцену, и в груди замирало сердце, а мозг отказывался нормально работать. Поэтому зельевар ходил немного злой, и бросался почти на всех подряд. В прочем, к этому давно привыкли, и только Люциус Малфой да Воланд, — когда успевал, — интересовались, что случилось. Но Принц-Снейп хранил свою тайну, и никому не говорил. И иногда от этого на сердце становилось тяжеловато, но «старому» шпиону было не привыкать. Дети же, что называется, «совершенствовали и совершенствовались». Помимо поездок куда-то «на Кувыкину гору» на приобретённых прошлым летом «железных конях», но и работали каждый в той области, в которой был талантлив. Даймон, как обычно, углубился в артефакторику, руны и нумерологию, которые просто обожал с самого детства. Иногда кто-то шутил, что он выйдет за руны замуж, но Демон только отшучивался, что тогда у них будет триада: он, Руны и древние стихи… Шутка была уже бородатой, и от неё оставались только улыбки. Рик, как всегда, ушёл в зелья, боевую и медицинскую Тёмные магии, — как-никак, наследственность сказывалась как нельзя лучше!.. Химия, биология, зельеварение, гербология, боевая и медицинская магия почти не оставляли свободного времени юноше. Он зачастую ел на ходу в лаборатории, пропускал общие сборы, никого не хотел слушать и только иногда, когда Луне или Гортензии удавалось вытащить его ночью из лаборатории, он пел всё новые песни под гитару. О Северус не слушал больше: если чудо наблюдать постоянно, оно становится обыденностью, и перестаёт привлекать, — именно так считал он. А то, что каждая песня была маленьким чудом, его не волновало. Точнее, его это не интересовало!.. Драко с головой ушёл во всё те же экономику, архитектуру, руны и ритуалы, в чём они сошлись с Даймоном. Когда Демон в свободное время делал наброски каких-то зданий, Драко во всё те же свободные минутки рисовал проекты этих чудес строительных мастеров. Гоблины и гномы покупали эти рисунки и проекты за огромные деньги, и оба юноши подумывали над тем, чтобы создать свою собственную фирму, совладельцами которой были бы гоблины и гномы. Эта идея вроде бы была хорошей, но её ещё стоило обдумать и «довести до ума». В этом обоим парням помогал Люциус, присоединившийся к Компании в качестве консультанта и Мастера. Теодор, изредка пропадавший в лаборатории вместе с Харальдом, делал упор на «боёвку», и, конечно же, ковку оружия. Эта направленность артефакторики была очень редка, и Тео не решался забросить такой дар, постоянно его развивая. Его кузница работала почти постоянно, и зачастую в ней появлялся то один, то другой из Компании, — они, кто чем мог, помогали Теодору. Харальд варил зелья, — иногда даже приходилось придумывать рецепты специально для задумок Теодора. Даймон наносил на готовое оружие руны, а ещё, — делал эскизы для некоторых творений молодого мастера. Пусть всё ещё с маленькой буквы, но всё же Мастера!.. Чары Теодор накладывал сам, но изредка ему в этом помогала Гортензия или Луна, а иногда, — обе девушки вместе. Зачастую Рон пропадал вместе с Теодором в дуэльном зале или в Шахматной гостиной. — Оба юноши были довольно смышлеными, и развивали в себе родовые дары тактиков и стратегов, проигрывая всевозможные ситуации так и эдак, используя зачарованную шахматную доску. Сам же Рододендрон пытался вычислить ходы Директора, и постоянно искал что-то в прошлых событиях. Когда его терпение заканчивалось, и юноша пулей улетал в спортзал, — погонять в баскетбол с Винсом и Грегом, — Гермиона брала его список, и начинала искать сама. Что примечательно, у неё это получалось намного лучше, чем у кого-бы то ни было. Аналитик, логист, книгочейка по призванию, историк по увлечению, она могла зачастую помнить то, чего нет даже в некоторых Кодексах!.. Её знания были обширны, а память, — почти идеальна. Рик изредка шутил, что её в детстве уронили в котёл с зельем Памяти, на что Герм отшучивалась, что Рика вообще родили в котле. Пока что была ничья, — то Герм вырывалась вперёд, то Рик её обгонял. Луна же была везде понемногу. Она помогала больше всего, конечно, Рику, но так уж случалось, что порой Фея была нарасхват. Аналитик и логист, — немногим худшая, чем Гортензия, прорицательница и провидица, каких поискать, чаровед и рунолог, девушка имела много знаний, но в каждой области изучала только то, что ей было интересно. А вот родовой дар развивался сам по себе, и Луне порой нужно было только подталкивать его. Как позже выяснилось, — такими толчками становился Рик с его песнями. Неизвестно, в чём именно было дело, но песни Харальда пробуждали Дар в Луне, заставляя её раскрываться, как цветок ночной Лилии посреди магических тропиков в тринадцатое полнолуние високосного года. Фордж и Дред, точнее, Фрост и Джо Фокс, попросту сбежали из Арвендейла. Взяв своих мЕхов, парни сказали, что ко дню рождения Рика появятся, да ещё и с подарками!.. Никто не препятствовал парням, — они были немногим, но старше Рика и Ко, да и смысл был их останавливать?.. Каждый в компании Рика и Дайма творил то, что хотел, — благо, возможности позволяли. Куда и зачем уехали оба рыжика, оставалось загадкой, но Рик почему-то советовал всем выучить русский язык. Для этого у Тёмного Лорда даже выпросили полпинты крови Долохова… после чего несколько недель каждый, кто имел пирсинг-переводчик, мучился, не всегда даже понимая, на каком языке говорит!.. Конечно, Долохов был родом из России, но его «предки» славненько погуляли на стороне, в результате чего половина ячеек в переводчике оказалась заполнена. А Воланд посоветовал Долохову сходить в банк, что тот и сделал. И зря… Почти не задействованными в летней суете оставались только Винс и Грег. Оба парня развивали навыки анимагии, часто пропадали в дуэльном зале или в «тренажёрке», но ещё больше они проводили времени в спортзале, где играли в баскетбол или футбол. Время летело незаметно. Вот уже и близнецы вернулись, — отдохнувшие, загоревшие, и даже с подарками! Прежде всего, подарки были вручены Рику, — как имениннику. Вообще, именно в этом году Рик был невероятно доволен своими подарками. Не смотря на то, что лето пролетело в заботах, каждый нашёл время если не сделать, то хотя бы выбрать и купить подарок для Ведьмака. Родители тех, кто обосновался в Арвендейле, подарили ему всяких нужных в повседневности вещей, — к примеру, ежедневник, зачарованный на озвучивание в мыслях каждой записи, самопишущее перо, настроенное на мысли Харальда, артефакт-защитник, определитель ядов, многоразовый портключ, дуэльный костюм… Увидев этот подарок, к слову, Рик еле-еле удержался от того, чтобы пойти в дуэльный зал прямо сейчас и опробовать всё это!.. А вот подарки от «Компании» просто поражали. Начнём с того, что от близнецов Рик получил в подарок… жар-птицу. То, что в России маги их считают за паразитов, не только поразило, но и огорчило Рика. И дело было даже не в том, что «русские маги зажрались», нет! Просто насколько низким был уровень образования и магии в Англии, что тут не только забыли второе название феникса, но и сами эти птицы почти полностью покинули острова?.. От Демона, своего кузена, Рик получил сигильный браслет, — плетёный шнурок опоясывал пять круглых камешков со странными символами. Дайм сказал, что в каждом шарике содержится что-то своё. В первом, — красном, — содержался Губерийтанов огонь. Во втором содержался усыпляющий туман, на нём был замысловатый сигил воды; третий шарик создавал стену из лиан (пресловутый лес из сказок о беглецах от ведьм); четвёртый шарик оказался вместилищем для элементаля воздуха (на этом месте даже Рик потерял дар речи); ну, а пятый шарик собирал и сохранял самые яркие и приятные воспоминания, которые только были у человека. Гарри был очень рад такому подарку, но осмотр требовал идти дальше. Драко подарил Ведьмаку проект нового Поттер-менора, — вместо разрушенного. Замок был красивым, величественным, и обещал затмить даже Хогвартс по красоте и величию. Со смехом заявив, что откроет там Академию магических Искусств, Рик принял свёрток от Теодора. Продолговатый и тяжёлый, он интриговал. Когда Рик развернул подарок, у него перехватило дыхание: в бархатном чехле лежали два меча, а вокруг них, каждый — в своём гнезде, — покоились метательные ножи. Гарри почти тут же достал оба меча, и взмахнул каждым м поочерёдно. Клинки были зачарованными. Один из них был сделан из чистого серебра, с нанесёнными на него рунами против магических животных, нечисти и заклинаний. Три сигила венчали гарду этого меча, и он тускло поблёскивал в свете свечей. Второй клинок был сделан из странного, популярного у магглов сплава, называвшегося «титан». Он был прочным и довольно, на взгляд Рика, лёгким. На этом мече тоже были руны: против людей, магов, обычных животных и т.н. «Щитовые руны», — символы, позволявшие при помощи магии, пускаемой в меч, создавать вокруг его владельца щит. Этот клинок венчали всего два сигила, но и это было много. Метательные ножи были представлены в четырёх комплектах по шесть штук в каждом. Первый комплект был чёрным. Словно вороново крыло, и по всему ножу шли какие-то руны вдоль лезвия. Руны светились красным, и иногда по ножам пробегали подобные искорки. Второй комплект светился голубым, как и руны на нём, и от этих шести пластин зачарованного металла веяло могильным холодом. Третий комплект выглядел безобиднее всего: тот же чёрный металл, но руны были белыми, а светился комплект, как какое-то заклинание — насыщенным фиолетовым цветом. Последний комплект был самым странным: белоснежный металл, синие руны, и какое-то зеленовато-синее свечение, цвета лазурного моря или такого же оттенка неба… Гарри тут же сложил подарок Тео к дуэльному костюму, и с нетерпением иногда поглядывал на него. Остальные подарки блекли на фоне дара Теодора, и тем не менее, Рик был очень рад, когда Рон подарил ему волшебные шахматы, которые могли проецировать происходящее в реальности; Гермиона презентовала ему рукописный собственного авторства тракт об истории рода Поттер; Луна подарила парню новую гитару, — чёрную, с белоснежными струнами и огненным узором по грифу и вдоль него; а от Винса и Грега Ведьмак получил набор «подрывника», — тринадцать колбочек с разными взрывоопасными составами, очень сильно помогающими в ситуациях, когда без лишнего шума не справиться. Почти тут же именинник оставил гостей, умчавшись опробовать и использовать все подарки. Время до первого сентября пролетело незаметно. И вот уже, — опять знакомая платформа, опять знакомые, но так надоевшие лица!.. Поезд мчался, на взгляд парней, медленно, и, тем не менее, к сумеркам они были в Хогвартсе. Чёрные мантии, на большинстве, — кроме Гермионы и Луны, — серебряно-зелёные галстуки и шарфы, (у девушек были бело-синие), рюкзаки с какими-то необходимыми вещами, и, что самое главное, — у каждого в кобуре на предплечье покоилась волшебная палочка (а то и две). Представление нового преподавателя по ЗоТИ вызвало истерику у Рика. Он сказал, что Стариган хочет его в могилу загнать, если и дальше они так будут учить Защиту, — да что там, Боевую Магию в общем! — то каждый второй станет послушным воле пастуха бараном, а каждый пятый, — законченным идиотом. Рик хотел было уже устраивать скандал, но его отговорили. Ссориться с министерством, которое и прислало Амбридж, было не с руки каждому из Компании, и проблем не хотел никто. Только Дамблдор был доволен всем происходящим, но ненадолго!.. Каждый из Компании считал попросту свои долгом испортить Альбусу настроение. И началось всё с того, что Жабу (как за глаза прозвали Амбридж) куда-то утащили кентавры во время очередной её инспекции Хагрида. Слизеринцы долго смеялись над тем, как забавно она дрыгала ногами!.. Попросив у Колина фотографии, слизеринцы решили организовать газету «Магия Хогвартса». Как только основа для идеи была готова, вернулась «дама в розовом». Никаких проблем с газетой возникнуть не должно было, а «типографией» могла стать та же Выручай-Комната. Набрав штаб редакции из самых талантливых, умных, пронырливых, смышленых и оригинальных ребят со всех курсов, Рик объяснил им, что к чему, и буквально в конце Октября первый выпуск «Магии Хогвартса» был готов. Газета разлетелась, словно пух одуванчиков под ураганным ветром, и Рик понял, что это возымеет успех. Санкции Амбридж становились с каждым днём всё жёстче, и Кровавое Перо оставляло первые шрамы на руках детей. Никто из учителей ничего не мог с этим поделать, и даже сквозь маску разочарования и сожаления Дамблдора прорывалось порой раздражение. Видимо, «Жаба» мешала и ему… «Репрессии» Рика начались тогда, когда парень заявил, что те, кто выпускают «Магию Хогвартса», — правильно делают! На его руке появился незаживающий, уродливого вида шрам, ввиде надписи «я не должен лгать». Это было унизительно, это было больно, и, что самое главное, — ничем не смывалось, оставляя след на всю оставшуюся жизнь. «Магия Хогвартса» разразилась целой серией статей, которые просто потрясли Хогвартс. Близилось Рождество, но праздник уже никого не радовал, — Амбридж портила в буквальном смысле всё… Каждый считал своим долгом извести её, но таких стойких паразитов земля ещё не видела. Сколько бы ей не пакостили, сколько бы раз женщина не попадала в больничное крыло, — она твёрдо оставалась на своём посту. Вскоре была запрещена практика по зельям. Рик две недели провёл с Катхасом. Где они именно шлялись, никто сказать не мог, но за это время Запретный Лес довольно сильно обновился и вновь начал расти. На допросы Амбридж и Дамблдора-старшего «где ты был?!», юноша отвечал только одно: «Дела рода». Такая отговорка срабатывала, и от юноши вскоре отстали. Всё реже звучал на Астрономической башне гитарный перебор, и с каждым днём Рик становился всё мрачнее, — даже попытка выйти из гостиной куда-нибудь, кроме как на урок, пресекалась чарами древнего замка. А это означало только то, что Амбридж действует с потакания Дамблдора, что было в разы хуже, чем, если бы она действовала только с попустительства Министра. Вылазки прекратились, тренироваться и репетировать было негде. Никакой практики не было не только по ЗоТИ и Зельям, — вскоре практика исчезла на трансфигурации (основанием послужила нестабильная магическая сила учеников, которая могла навредить им), а вскоре и практика по чарам. Прорицания и УзМС фактически убрали из расписания, был запрещён любой спорт, и весь Хогвартс медленно сходил с ума… Возникало ощущение, что Хогвартс из школы для магов превратился в тюремный лагерь для несовершеннолетних преступников. Никто не мог ничего сделать против «Жабы», но и Амбридж в своих санкциях дальше зайти уже просто не могла, — дальше было некуда. Конец года и СОВы все встретили с таким нетерпением и восторгом, как будто избавление от Амбридж стало самым прекрасным событием, которое вообще могло произойти с учениками. Притом, что с ними случались вещи и похуже, — особенно с некоторыми!.. Сдав экзамены, все вздохнули свободно. Впервые почти за весь год выйдя за пределы замка, ученики не могли нарадоваться. Стоило же Амбридж выйти за пределы Хогвартса, как её тут же схватил отряд Авроров. Обвинения зачитаны не были, но всем и так стало ясно, что некая Долорес тут больше преподавать не будет… Многие наслаждались просто свежим воздухом и свободой, а вот некоторые попросту сбежали. Так, к примеру, поступил Харальд, а вместе с ним — Луна и близнецы. Никого не предупредив, ни с кем не попрощавшись, эти четверо растворились, как роса на жарком летнем солнце… Правда, Уэльсы поехали своею дорогой, а Рик и Луна поехали своей.