Сорок восемь часов

03:56 Палатка хлопает на ветру. Ловец сидит на кровати, согнувшись над бокалом мартини и письмом от жены. Он зажег свечу вместо лампы, когда Фрэнк начал жаловаться, но, по правде говоря, свет ему не нужен вовсе. Письмо ничем не отличается от предыдущих - из него сквозит нервозность Луизы, и это вызывает в нем желание ухватить первую попавшуюся под руку медсестру, и он скучает по дочерям, скучает так сильно, что не может описать словами - а мартини откровенно паршив. Впрочем, мартини вполне в своем праве: жидкость, побулькивающая в перегонном аппарате, пока не джин, и станет джином только через пару часов. Фрэнк бормочет что-то себе под нос в противоположном углу и переворачивается на живот, зарываясь в подушку. Ловец устал. Ему надо спать - и он хочет спать - но он никак не может дойти до того поворота, за которым все исчезает. У войны сегодня затишье, но Корея совсем не тиха. Ветер налетает порывами. Дождь бесконечен. И так же незаметен, как минометный огонь. Быстрые, полные воды капли падают на крышу Болота с таким звуком, будто сотни бейсбольных мячей врезаются в грязь, и вода затекает внутрь, через дыру у печной трубы, и, барабаня, падает на стопку украденных полотенец. - Ястреб, - шепчет Ловец; он терпеть не может пить в одиночестве. 04:47 Внимание всему персоналу: прибывают раненые. Всем сотрудникам госпиталя немедленно прибыть в сортировочную. 05:13 - Я только что говорил с командованием, - произносит Генри, засовывая руки в карманы. - Раненых будет много. Очень много, - он ходит кругами по умывальной комнате, быстрыми мелкими шажками, и боже, как же по-дурацки он выглядит, вот правда. Нервная походка должна выглядеть так, словно что-то действительно будет сделано, но у Генри недостаточно харизмы для этого; у Генри сутулые плечи и шаркающие ноги, и кажется, что он просто не может найти дверь. - Очень-очень много. Наступает долгая неловкая тишина, и они замирают на месте причудливым натюрмортом - Ястреб стоит у раковины, зажав в руках пару штанов, Фрэнк, сгорбившись, сидит на лавке, Маргарет держит в руках корзину с бельем, и костяшки ее пальцев такие же белые, как халаты в корзине. - Очень - это сколько? - спрашивает Ловец, потому что кто-то же должен. - Положили целый полк, - отвечает Генри, хмуро оглядывая автоклав. - Точных цифр я пока не знаю, но кроме нас у них никого нет, - он вздыхает и потирает переносицу. - Кимпхо вчера обстреляли, так что от 8055-го много толку не будет, а 8063-ий просто пропал. - Пропал? - выдыхает Марграрет, сжимая пальцами маску. - Да, пропал из эфира три дня назад, - отзывается Генри. - И больше ни единого пика. - О, какое счастье! Я не был так рад с тех пор, как получил повестку, - говорит Ястребиный глаз. Ловец подходит к раковине, прижимаясь к нему плечом, и Ястреб кладет руку ему на поясницу. - Это еще не все, - добавляет Генри. И останавливается - внезапно и резко - шагнув было к Маргарет и споткнувшись, и теперь Ловец точно знает, что не хочет ничего больше слышать. Генри - это Генри, он угрюм, саркастичен и лишен чувства юмора, но под всем этим, под припрятанным в шкафу алкоголем, рыбацкой шляпой и непристойными фильмами, он - подполковник Генри Блэйк, и подполковник Генри Блэйк слишком оптимистично настроен для человека, управляющего этой мясной лавкой. - Силам ООН пришлось отступить, - продолжает он. - Я знаю, что не стоит этого сейчас говорить, вам и так нелегко... - Они планируют ответный удар, - произносит Маргарет, и пальцы Ястреба вцепляются в рубашку Ловца. - Разумеется, черт их побери, - отвечает Генри и сухо извиняется. - Прошу прощения, майор. Командование передает ожидать большой поток тяжелораненых в течение ближайших сорока восьми часов. 06:08 Свист ветра заглушается глухим дребезжанием машины скорой помощи, въезжающей в предоперационную. Все покрыто грязью. Ястребиный глаз требует плазмы, наклонившись над пациентом и сжимая в ладони забрызганные кровью армейские жетоны. В тусклом свете он кажется горгульей, статуей на кладбище, ряженым на Хэллоуин. Ловец пропустил последний Хэллоуин; Луиза писала, что Кэти была принцессой, а Бекки - злой ведьмой. В операционной довольно тепло, но Ловец вздрагивает, взглянув на парнишку с бледным лицом, на зияющую рану в его животе. Солнце еще не встало, и ему срочно нужно выпить. Он недостаточно спал, чтобы заниматься вот этим. Они все недостаточно спали. 07:38 - Знаешь, Ловец, - говорит Ястребиный глаз, зарываясь руками в грудную клетку, - мне тут поступило одно интересное предложение от Северной Кореи. Голос его звучит слишком ровно: это начало его очередного номера, но публика сегодня холодна. Ястреб забрасывает удочку, но в ответ раздается лишь тишина, чуть приправленная шумом вентиляции. Маргарет фыркает так, будто ее пояс затянут слишком туго. Пол уже весь залит кровью, и она перемешивается с грязью, и вместо перестука калбуков Клингера теперь слышится только хлюпанье. - Неужели? - в конце концов произносит Ловец; осколок шрапнели со звоном падает в поднос. - И что за предложение? Выйти вперед с поднятыми руками? - О, нет-нет, ничего подобного. Ножницы Метценбаума, - отвечает Ястреб. - Новые ботинки, отгул каждые выходные, никаких ночных смен - и целая гора кимчи. Зажим. Давай бросим эту помойку, что скажешь? Посмотрим, как живут на другой половине. - Как животные, - встревает Фрэнк, и он напряжен, он зол - часа на три раньше, чем должно быть по графику, но они уже задержались на работе вчера вечером, а сегодня пришли спозаранку, и Горячие Губки, кажется, встала не с той ноги. - Дикие коммунистические животные. - Коммунистические животные? - переспрашивает Ястребиный глаз. - Львы, тигры и медведи, о Маркс? А что насчет лобстеров? Выдр? Осьминогов? - Маска у него забрызгана кровью, и пятно причудливо изгибается, когда он улыбается. - Отсос. Я могу собраться за пять минут. - Пять? - отзывается Ловец. - Судя по всему, ты сильно недооцениваешь количество мусора, который мы скопили в палатке. - Который ты скопил, - говорит Ястреб. - Я возьму только перегонный аппарат и пару чистых носков. Если Северная Корея хочет нанять меня, пусть предоставляют все остальное. А ты можешь одолжить телегу и вола у Чо Ман Чина. Ловец встряхивает головой и слегка пихает Джинджер локтем в бок. - Еще отсос, будь добра. Я не вижу, что я там творю. - Ты меня слушаешь, Ловец? - Да, да, конечно, - отвечает Ловец. - Просто дай мне тут закончить. 09:25 Дверь со скрипом открывается, и Радар бормочет: еще скорые, прикрываясь блокнотом вместо маски. Маргарет кричит, что ей нужны перчатки и полотенца, и Генри тоже пытается что-то спросить - а что там с, что там с... - а потом роняет зажим и матерится на чем свет стоит. Им не хватает всего: крови, перевязочного материала, плазмы, пенициллина, но Радар лишь качает головой. - Никто не может найти 8063-ий, - говорит Радар, и Ловец недоумевает: если Радар не может найти их, то они не просто пропали из эфира, они переехали на Атлантиду и не оставили адреса. Радар выглядит испуганным; Генри не из тех, кто может пристрелить гонца, но Радар просто не любит сообщать плохие новости. - А у 8055-го все совсем плохо. У них раненые даже в конторе кладовщика. Ловец больше не слушает, потому что он все это уже слышал. Дорогу на Сеул полностью смыло. Вертолеты не могут взлететь из-за погоды. В лагерь вот-вот подвезут пятое колесо для телеги. Армия не заказывала дождя, но кроме него - и потерь - у нее ничего нет. 11:10 У Ловца простреливает шею. Стаканчик перед сном, пропущенный вчера вечером, превратился в тупую головную боль, а у его пациента, кажется, отсутствует селезенка. Ловец вздыхает и аккуратно поводит плечами, стараясь размять спину; в одной руке у него губка, а в другой - пара метров продырявленных внутренностей, так и норовящих выскользнуть из пальцев. - Ретрактор, - говорит он и видит, что Джинджер уже сама подала ему Дивера. Умница. Она хорошая медсестра. - Спасибо. А теперь не могла бы ты... Да. Именно так. И еще отсос. - Впрочем, они все хороши - ну, если не стоят в паре с Фрэнком, который как раз отчитывает Бэйкер за то, что его десять мизинцев на обеих левых руках не смогли удержать зажима Келли и уронили его на пол. - Сестра! - вопит Фрэнк противным хныкающим голосом, и господи, если бы Ловец сейчас не пытался связать новый пищеварительный тракт, он бы точно ему врезал. - Вы совершенно некомпетенты! Вы... - Бэйкер! - зовет Ястребиный глаз, и она колеблется, все еще стоя над пациентом Фрэнка, но на лице у нее написано облегчение. - Иди сюда, ты мне нужна. - А как же я? - спрашивает Фрэнк. - Зажим, - говорит Ловец. - А что тебе надо? - Вам уже помогаю я, капитан Пирс, - резко произносит Маргарет. - А теперь и Бэйкер, - отвечает Ястреб. - Мне нужны еще руки. Если они не влезут в пациента, она может засунуть их мне в карманы. Маргарет недовольно фыркает и отходит к столу Фрэнка: - Омерзительно. - В десяточку, - отзывается Ястреб и добавляет, когда очередной инструмент звякает об пол. - Однако ваш доктор промахнулся. У нас здесь есть швея? Этому мужчине надо пришить новые пальцы. - О, замолчи, ты! - Полковник Блэйк! Над майором Бернсом опять издеваются! Генри вздыхает: - Пирс, МакИнтайр, прекратите. Я тут с мочевым пузырем в прятки играю. 12:54 Местные называют такую погоду джангма. Дождь все идет и идет, барабаня по крыше в удивительно усыпляющем ритме - Ловец думает, что свалился бы сию же минуту, если бы капрал Ричард Нэтан Картер не пачкал его халат кровью. Вода пробирается внутрь, проскальзывая через дыры, образовавшиеся во время прошлого потопа. Возле стола Ловца как раз есть одна, и довольно большая - вода капает на плечи ему и Джинджер, а когда промахивается - попадает прямо в судно, поставленное возле его ботинка. Ловец занят кишками капрала Картера и не отвлекается больше ни на что; почти ни на что, потому что частично, одной ногой, он стоит в Sears&Roeback, и покупает пару ярко-желтых галош и несколько пар сухих носков. А одним ухом - абсолютно безумным ухом - он заново прослушивает недавнюю лекцию Генри о гангрене. 13:30 Внимание всему персоналу: в столовой накрыт обед. Настоятельно советуем предпринять соответствующие меры предосторожности. 14:10 Шею опять простреливает, в этот раз сильнее, а его нынешний пациент выглядит точно так же, как и предыдущий. Он весь зашит и замотан, а Ловец весь залит кровью, но не помнит почти ничего, что делал с ним. - Генри, я отойду на десять минут. - Конечно, иди - отвечает Генри, отбрасывая в сторону губку. - Дивера. И приведи обратно Пирса. Его десять минут закончились десять минут назад. В коридоре темно, горит лишь одна лампочка, да и по той могила плачет. Пол полностью покрыт грязью. Ястреб заходит внутрь; он придерживает дверь, чтобы пропустить Бигелоу - она несет стопку полотенец. Они замирают, улыбаясь друг другу. Поцелуй длится недолго, но Бигелоу, кажется, увлекается - губы Ястреба могут быть мягкими, когда он захочет. И руки тоже. Руками он легко проводит по ее лицу. Желудок начинает урчать. Во рту стоит кислый привкус. После вчерашнего ужина он выпил только несколько стаканов мартини, да и кто знает, из чего там был этот вчерашний ужин... - Где Пирс? - спрашивает Генри, когда Ловец возвращается в операционную. - В туалете, - отвечает Ловец и протягивает Бэйкер руки. - Перчатки. 15:38 - Ну что там, Радар? - голос у Генри очень, очень усталый. - Что-нибудь слышно насчет пенициллина? Фрэнк дремлет в углу с открытым ртом, прислонившись головой к стене, полусидя на брошенных носилках. Иногда он что-то бормочет, и тогда Маргарет бросает на него быстрый взгляд. Дождь капает в каску, пристроенную у него на коленях. - Не особенно, сэр, - отвечает Радар; он умудрился найти себе маску, но не потрудился завязать ее. - Я могу поймать 8063-ий, если встану на стул, но связь прерывается каждую секунду. Я не знаю где они. Мне кажется, они сами не знают где они, сэр. - Все не так плохо, пока мы знаем где мы, - замечает Ястребиный глаз. - Помолчи, Пирс. А что с 8055-ым? - Пенициллин у них есть, сэр, и они готовы обменять его на полчемодана лампочек и упаковку морфина, - поясняет Радар. - Но никто из их лагеря не может привезти его. - Зажим, - рычит Генри. - Мы тоже не можем. - Я знаю, сэр, - говорит Радар. - Я им так и сказал, но Ред не захотел ничего слушать. У него раненый прямо на столе лежит. 17:50 Внимание всему персоналу: скорые привезли раненых. Всем сотрудникам госпиталя прибыть в отделение немедленно. 19:14 Белые чулки Клингера покрыты грязью до самой лодыжки. Красная накидка - мода пятнадцатилетней давности - развевается у него за спиной - Мисс! - восклицает Ястреб. - Кто следующий по списку? У нас есть отличный столик с прекрасным видом на задницу Фрэнка. - Дегенерат. - Осторожнее, Фрэнк, - советует Ловец; он почти слышит улыбку Ястреба. - Генри спит. Теперь твою честь никто не защитит. - Выбирайте на свой вкус, сэр, - отвечает Клингер. - Есть развороченный кишечник, есть нога с множественными осколками и еще один подполковник с пулей в заднице. Ястреб задумывается на секунду, перехватив щипцы, словно скипетр: - Ловец? - Без кишок не будет счастья, - отзывается Ловец; разваливающийся на части паренек у него на столе должен пробыть на своем месте еще десять минут - по меньшей мере - но Ловец кивает на ближайший пустой стол. - Положите его сюда и дайте ему журнал. - Я принимаю ваше ранение в живот, Сэр Ловец, а от себя ставлю ногу, фаршированную шрапнелью, - произносит Ястреб, пародируя британский акцент; худшая пародия из всех, что Ловец когда-либо слышал. Худшая пародия из всех, что кто-либо когда-либо слышал. - Фрэнк пусть возьмет везунчика. Когда закончит пришивать перчатку к пациенту. 20:37 У губ Катлер вкус дождя, усталости и кофе из столовой. Последний перевешивает, крепкий, горький привкус на ее языке, и когда он отстраняется, она что-то шепчет ему - что-то насчет перевязки и швов, насчет майора Халлиган, но ему все равно, и он чуть было не говорит, что Маргарет может пойти к черту. Он плотно прижимает Катлер к двери и снова целует, но ничего не происходит. Он все еще в Корее. Промокший до ниточки, окровавленный и измотанный. Он слышит, как Радар кричит на кого-то по телефону и как скорая въезжает в лагерь, и как Клингер, вышагивая по коридору, жалуется, что он слишком много работает за такую низкую зарплату. - Мне нужно идти, - тихо произносит Катлер. Одной рукой она приобнимает его за шею, а в другой у нее стопка перевязочного материала и коробка ниток. - Мне нельзя опаздывать, не то Горячие Губки отчитает меня. - Хорошо, иди. Иди, - отвечает Ловец с полуулыбкой. На большее он не способен. - Меня уже тоже, наверное, пациенты заждались. 21:56 Генри ассистирует отец Мулкахи, потому что Маргарет решила, что Гейдж следует сделать перерыв, а Катлер пала жертвой дизентерии вскоре после этого. Генри называет инструменты медленно, одновременно напряженным и терпеливым голосом. Мулкахи нервничает и подает их осторожно, будто извиняясь, но удивительно искусно для человека, чья медицинская подготовка ограничивается перевязкой разбитых коленок. Он не может отличить Дивера от Ричардсона, но он пытается. Ему не все равно. - Отсос, - говорит Генри и добавляет, - побыстрее, милочка, часики тикают. - И еще раз, - О, простите, святой отец. Но Мулкахи не обращает внимания. И промокший, усталый, задеревеневший Ловец злится, потому что никому не место на войне, но особенно - священнику. Этому священнику. Он никогда не придавал значения религии, но Мулкахи от этого не исчезает, Мулкахи остается живым человеком, и пусть для кого-то он - утешение и успокоение, он еще и слишком много надеется на лучшее среди этой крови и грязи, он слишком тих среди этого шума. 23:10 - Ловец? Это ты? Ловец приподнимается со вздохом, убирая с лица рентгенозащитный экран. На Ястребе маска, перчатки и халат, и на долю секунды, как бы нелепо это ни было, Ловец не узнает его. - Уйди, - в конце концов произносит он. Он пришел в рентген-кабинет потому, что там было тихо и пусто, и никто не мог его здесь побеспокоить. - Я точно знаю, что у меня есть еще семь минут. - Я не тебя искал, - отвечает Ястребиный глаз. - Что-то подсказывает мне, что ты врешь. - Я пришел за снимками. Ловец фыркает: - Теперь я знаю, что ты врешь. Снимками занимается Клингер. - Клингер? - переспрашивает Ястреб. Он стягивает маску и присаживается на край стола, задевая бедром вытянутые ноги Ловца. - У нас двух сестер не хватает, а Радар милуется с телефоном. Маргарет так гоняет Клингера, что у него времени не хватает даже юбки подобрать. - Ладно, поверил. Теперь забирай свои воображаемые снимки и уходи, - говорит Ловец, снова накрывая голову экраном. - У меня осталось пять минут. Ястреб хмыкает и отодвигает экран. Улыбаясь, он наклоняется над ним. Поцелуй выходит грубый и короткий - язык забирается слишком глубоко, Ястребу не помешает побриться - а пальцы Ястреба впиваются в его руку до синяков. - Три минуты, - тихо произносит Ловец. - Пожалуйста, уходи. - Три минуты? Не может быть. У меня ушло восемь, чтобы найти тебя. - Меня? Ты разве не снимки искал? Ястребиный глаз театрально вздыхает: - Генри сказал, что скоро прибудет новая партия, - он оставляет ужасно мокрый поцелуй у него на лбу, - и у одного из них рана в животе. Все как тебе нравится. 00:21 Ловец всегда готовится к худшему. Перед тем, как снять с пациента простыню, он всегда останавливается на секунду и пытается вообразить то, что ему предстоит увидеть. Ястреб говорит, что это пессимизм, но Ловец считает иначе: это самозащита. Так должно быть легче. Но здесь, на войне, его фантазии, даже самые жуткие, не идут ни в какое сравнение с реальностью. На жетонах написано "рядовой первого класса Скотт МакФерсон", но парнишка точно больше не солдат. - Господи, - приглушенно произносит Ловец. - Да у него вчерашняя каша вместо внутренностей. - Эй, - осторожно окликает его Ястребиный глаз. Они стоят спина к спине, будто персонажи дурацкого вестерна в финальной сцене: вдвоем с шестизарядниками в руках против пятидесяти противников. Локоть Ястреба задевает его, а потом Ястреб подается ближе и кладет ему голову на плечо. - Помощь нужна? И Ловец хочет сказать "нужна", потому что парень безнадежен и вполне может умереть прямо на столе - первым за сегодня, но пациент Ястреба выглядит ничуть не лучше, а доверить Фрэнку грудную клетку... Разве что нарисованную. - Может быть. 01:17 А потом операционная просто исчезает. Ловец, разумеется, все слышит - Ястреб треплется о каком-то ресторанчике в Мэне, Фрэнк сообщает Маргарет, что почти закончил; Генри отвечает Радару: нет, я не могу подойти к телефону, я по уши в селезенке, и да, я понимаю, что это чрезвычайно важно, но темп работы сегодня просто взрывной - да, каламбур совсем не случаен - так что передай генералу Митчеллу, что ему придется подождать, если, конечно, война не выйдет в коридор перекурить - но звуки не достигают его сознания. Все это его не касается. В его мире сейчас существуют только рядовой МакФерсон и его внутренности, точнее - дыры в них, которых больше, чем самих внутренностей; и еще Джинджер, подающая ему инструменты так быстро, что он начинает подозревать: она читает его мысли; и Катлер, сдавленным голосом диктующая ему давление и пульс. А потом исчезает и МакФерсон. Без сомнения, он все тот же человек, пусть и не в полной комплектации, но теперь он еще и загадка. Теперь он - еще и печень, которую Ловец собирает по кусочкам, словно конструктор, и желчный пузырь, который Ловец никак не может найти, и кишечник, который впору пустить на занавеску, и резекция, которая вряд ли сработает - черт возьми, да здесь ничего не сработает! - потому что концы не сходятся с концами, а все дороги ведут в никуда. Он не старается найти во всем смысл как Ястреб. Ему не нужны объяснения каждому случайному происшествию, и никогда не были нужны. Но, может быть, Ястреб прав, может быть, доктор действительно просто берет деньги, а лечит бог. В таком месте нельзя так думать, в таком месте так думать - безумие, но Ловец никогда не забудет одного парня - он готов был поклясться, что тот скоро умрет - который тут же очнулся, когда отец Мулкахи коснулся его. 02:04 - Доктор? Ловец моргает. Джинджер вцепляется ему в локоть. - Эй, Ястреб, ты только погляди! Я себе солдата связал. 03:40 - Сэр? Полковник, сэр? - Радар, если ты здесь не затем, чтобы сказать, что грузовик с пенициллином выскочил из-под земли... - Да, сэр, вы не хотите этого слышать, я знаю. - ...то я не хочу этого слышать, - заканчивает Генри, и тут кровь бьет фонтаном и он кричит. - Зажим! Зажим! - Я только что поговорил со станцией скорой помощи, - говорит Радар. Он снова без маски. Голос из-за блокнота звучит так, будто рот у него набит ватой. - Они готовы обменять пенициллин на коробку морфина и тушенку. И еще они дадут нам перчатки. - Они хотят нашу тушенку? - спрашивает Ястребиный глаз. - Что же там такое творится-то, а? Генри вздыхает и отбрасывает кусочек шрапнели в сторону. Дзынь. - Нам нужны перчатки? Радар быстро оглядывает операционную - все четыре стола заняты, еще один раненый дожидается своей очереди на носилках, Клингер носится из угла в угол: - Наверное, не помешают, сэр. - Хорошо, - коротко отвечает Генри. - Будем меняться. - Есть одна проблема, сэр. Они не могут приехать. - Нет, - отрезает Генри. - Ни за что. Ты не поедешь среди ночи в сторону фронта, только не сейчас. Нам придется... - Да, сэр! Нам придется обойтись тем, что есть. - ...обойтись тем, что есть. 05:16 - Ловец. Ловец. Ловец тут же просыпается. Взгляд у него затуманенный, тело ломит от усталости. Он не сразу понимает, где находится; ему кажется, что он у себя дома, в Бостоне. Воздух в его спальне влажный и тяжелый, сама она почему-то выглядит как старый сарай, а его жена - как Ястреб Пирс. - Пойдем, - мягко произносит Ястребиный глаз. Он пытается его поднять, но Ловец отталкивает его руку и трет лицо. Он не планировал спать, но, такое может случиться и без плана, если прилечь. В коридоре темно и пусто. Дождь барабанит в дверь, а носилки под Ловцом скрипят, когда он пытается встать. Он спрашивает было у Ястреба - что тебе нужно? зачем ты беспокоишь мертвых? - но вдруг начинает зевать, увлеченно, до боли в челюсти. - Вечеринка подходит к концу, - говорит Ястреб и тянет его за рукав, будто ребенок. - В предоперационной остались только переломы, ушибы и один причудливый случай с осколочным ранением. Генри сказал, чтобы мы поспали перед следующей волной. - Звучит неплохо, - отвечает Ловец, устраиваясь поудобнее. - Нет, не здесь. Мы идем в Болото, - возражает Ястреб. - Я тебя здесь не оставлю, ты выглядишь так, что скорая точно подумает, что ты их клиент. - Ладно. Ладно, - соглашается Ловец. Он слишком измотан для споров, слишком измотан для чего бы то ни было. Ястреб поднимает его на ноги. - Все, я встал. Встал. - Это лишняя информация, - произносит Ястреб вскользь. - Ты не голоден? Можно зайти в столовую ненадолго. - Нет, спасибо, - отвечает Ловец. Радар уже угрожал ему сэндвичем - тушенка на корке хлеба с листиком салата, который явно вернулся из кругосветного плавания - Ловец отказался тогда, откажется и сейчас. - Мне нужен только джин. Я закажу китайскую еду на вынос после войны. 05:21 - Ну, - Ястреб кивает ему, салютуя бокалом; он сутулится, а в голосе у него звучит та же усталость, которую ощущает Ловец. - У тебя грязь на глазу. - У тебя грязь везде, - кислым тоном отвечает Ловец. Дождь превратил лагерь в болото; у входа в палатку образовалась густая коричневая лужа, и он уверен, что половина Кореи прилипла к его ботинкам. - Будь здоров. - Мартини легко и приятно проскальзывает внутрь, но на вкус такое же отвратительное, как и с утра. - Боже, просто ужасно. - Ты это мне говоришь? - спрашивает Ястреб, скорчив гримасу; он присаживается на койку. - Ты отвечал за это... это... неизвестно что. - А формула-то твоя, Мистер Маг, - огрызается Ловец, хмуро оглядывая аппарат. - Я заправил его еще перед тем, как мы легли спать. У него было время, он вполне мог превратить эту дрянь в джин. Ястреб вздыхает и наливает себе еще. Джин тихо капает в бокал - тише, чем дождь. - Выпьем же за маленький агрегат, который не смог, - Ястреб поднимает бокал, кивая в сторону аппарата. - За пироги из грязи, горки из грязи, грязевые ванны, реслинг в грязи, швыряние грязью, плавание в грязи, грязь Миссисипи, грязь из столовой, грязь Каблуков Клингера и за нашего нового соседа, Грязь Везде. 06:42 Пот щекочет его, стекая по спине. Жара немного спала из-за ветра, но дождь принес с собой влажность. Воздух кажется живым существом, которое просто висит над ними, шерстяным одеялом обмотанное вокруг лагеря. Температура в Болоте выше, чем в печке. Ловец измотан. У него болит голова и ноют кости, но сон не приходит к нему, крадется и прячется в темноте, избегая его. Стаканчик-другой мог бы с этим помочь, и он встает с койки, но в итоге проходит мимо аппарата. Одеяло Ястреба запуталось у него в ногах. Он вроде бы спит, но Ловец нагибается над ним и стоит так почти целую минуту - и тот с ленцой улыбается. Никто не произносит ни слова. Утренний шум лагеря - заводится джип, скрипит дверь душевой, чьи-то смешки и болтовня - подчеркивает молчание. - Местечка не найдется? - в конце концов интересуется Ловец. - Зависит от того, кто спрашивает, - отвечает Ястребиный глаз, закидывая руку за голову. - У вас забронировано? - Не совсем, - говорит Ловец. Ветер проносится по лагерю, и палатка жалобно стонет. Ловец пихает Ястреба в плечо. - Я знаком с хозяином, он сказал, что я могу заходить в любое время. Ястребиный глаз сбрасывает одеяло на пол: - Ну, в таком случае, добро пожаловать. Мы обязательно разыщем для вас свободный столик. В койке тесно - она с трудом вмещает даже одного человека - но у них все-таки получается; они толкаются, вжимаются и тянут на себя, и, наконец, умещаются, переплетя конечности. Ловец оказывается зажат между Ястребом и покосившимся ящиком, который тот использует вместо тумбочки. Койка хрустит. Ястреб кладет руку ему на бедро; Ловец глубоко вдыхает, принюхиваясь: пот, соль, мыло, кожа. - Ты как думаешь, Фрэнк сегодня ночью не вернется? - спрашивает Ловец; сквозь щель в палатке пробивается луч солнца. - Утром. Какая разница. - Фрэнк здесь вообще когда-нибудь бывает? - отзывается Ястреб, просовывая пальцы под резинку его трусов и проводя губами по челюсти. - Он спит в обнимку с Горячими Губками и смотрит сны про Библию. Ловец придвигается ближе, обхватывая затылок Ястреба: - Интересное сочетание. - А Фрэнк у нас интересный малый. Потом они торопливо целуются - с оттенком усталости и отчаяния. Их губы пахнут по меньшей мере двадцатидвенадцатичасовой сменой, а Ястребу действительно не помешает побриться. Ловец вскользь вспоминает про Катлер и Бигелоу, но это другое. Это лекарство, которое надо принять, когда самодельный джин уже не помогает. Это вся близость, на которую он может здесь рассчитывать. Это Ястреб - его единственное настоящее укрытие. 07:01 Воздух такой влажный, что тяжело дышать. Ветер налетает на палатку, разбиваясь о дверь. Ястреб проводит языком по его губам. Он сидит верхом на Ловце - колено зажато между его бедрами, одна рука сжимает подушку, а другая - его член. Ловец подается вверх. Дышать просто невозможно. Волосы Ястреба лезут в рот. Мимо проезжает джип, и палатка вздрагивает. Ловец вцепляется в Ястреба потными пальцами. Ястреб выгибает кисть и увеличивает темп, поглаживая головку. И все останавливается. Вокруг тишина - и больше ничего. Нет даже Кореи. 07:51 Внимание всему персоналу: прибывают раненые. Всем сотрудникам госпиталя немедленно прибыть в сортировочную. И не стесняйтесь захватить с собой друзей. Раненые точно не постеснялись. 09:32 - Здорово, ребята! У меня есть столик для одного, - говорит Генри. Дзынь. Ловец даже не смотрит - все понятно по звуку: - Бедный Фрэнк, - произносит он, пока Фрэнк не начал отчитывать Гейдж. - Все от него убегают. - Официантка, - обращается Ястреб к Клингеру; он тоже не стал смотреть - его взгляд сфокусирован на пациенте, он накладывает швы. - Подай-ка решето воды тому мужчине без подбородка. - Не суй нос не в свое дело, - фыркает Фрэнк. - Ну же, милая, поторопись, - настаивает Ястреб. - И лучше даже два решета. Запиши на мой счет. - Извините, сэр, - отвечает Клингер, на пару с Игорем укладывая пациента на стол, - но у вас на счету нет денег. - О, я заплачу, можешь быть уверена, - негодует Ястреб. - Ты же знаете, где я живу! Клингер качает головой и грозит Ястребу бутылкой с кровью четвертой группы: - Извините, сэр. Деньги вперед. - Генри, я требую, чтобы ты перевел меня на другую войну, - возмущается Ястреб. - Здесь отвратительный сервис! - Я закончил, - говорит Ловец. - Забери этого с собой, Клингер. Заправим его еще разок и будем выписывать. Дзынь. Ловец вздыхает: - Господи, Фрэнк! Может, тебе инструменты к перчаткам приклеить? - Я сказал вам не совать нос не в свое дело! - Ты сказал Ястребу не совать нос не в свое дело, - отвечает Ловец. - У тебя на полу столько инструментов, что его впору в металлолом сдавать. Маргарет шипит, словно закипающий чайник; или кошка в климаксе: - Полковник Блэйк! - Так, все, хватит, вы все! Вы что, не видите, что я здесь поспать пытаюсь? - Перчатки, - говорит Ловец, протягивая руки Катлер. - Следующий! У меня есть лишний билет на галерку. Форма одежды свободная. 12:02 - Сэр? Полковник, сэр? Генри на секунду поднимает взгляд; пропитанная кровью губка пролетает в сантиметре от лица Радара: - Мм? - Вы заняты, сэр? - спрашивает Радар, переминаясь с ноги на ногу. - Нет, что ты. Ножницы Метценбаума. Мы тут с почкой просто на лодочке катаемся. Радар открывает рот, закрывает и открывает снова: - Помните, вы хотели пенициллин, и на станции скорой помощи он был, но они не могли привезти его нам, а вы запретили мне ехать к ним? - тараторит он, и Генри кивает; Ловец лениво размышляет: это вообще был человеческий язык или Генри выучил Радарский? - Так вот, они прислали нам коробку вместе с последней партией раненых, а я отдал им морфин. - Отсос. А что насчет перчаток? - говорит Генри. - Перчатки, которые нам не особенно были нужны, сэр? - Да, Радар. Те самые перчатки. - Они забыли положить их, - объясняет Радар. - Так что я забыл отдать им тушенку. 13:30 Внимание всему персоналу: чтобы порадовать вас, сегодня на обед столовая предлагает нечто с картошкой. Угадавшие, что это за нечто, получат вторую порцию и тарелку закусок от шефа. 14:50 - У нас есть снимки вот этого? - спрашивает Фрэнк. - Полагаю, что есть, сэр, - кивает головой Клингер; его шапочка съезжает набок. - Подождите, я узнаю точно, - добавляет он. - Вот снимки, пожалуста, майор. Сержант Джонсон, - прерывает его суетящийся Мулкахи. - Боюсь, вышло немного неровно, но, мне кажется, нужные области в наличии. - Неумехи, - недовольно бормочет Фрэнк, мельком оглядывая пациента. - Недоумки. Напортачили, а я теперь должен кашу за вами расхлебывать. - Могу помочь, - скучающим голосом произносит Ястреб. - Но только если это не овсянка. Терпеть не могу овсянку. Постоянно прилипает к небу. - Я ничего не... да здесь же ничего... как же я так смогу... где вообще его почки? - ноет Фрэнк, но это не просто обычное его паникерское нытье, это серьезное, убийственно серьезное нытье, зарезервированное для особых случаев. Ястреб бросает на Ловца взгляд. Ловец кивает. - Так, и что у нас здесь? - интересуется он, заглядывая Фрэнку за плечо. - Не твоего ума дело, - огрызается Фрэнк. Голос у него срывается. - Давай поменяемся, - предлагает Ловец, разглядывая снимок; по снимку понятно, что обе почки сержанта на месте и почти не повреждены, но они тонут в трясине из продырявленных кишок и крови. - Я возьму этого парня, а ты займешься моим. - Нет уж, спасибо, умник, - отвечает Фрэнк. - Я вполне способен... - Ну же, Фрэнк, чего тебе стоит, - упрашивает его Ловец. - Я тут часами этих почек ждал. Фрэнк в сомнениях. Он откладывает снимок: - А что у тебя? - Просто осколочное ранение. Ступня и голень. Даже халат не запачкаешь. - Ладно. Договорились, - соглашается Фрэнк. - Но только не надо думать, что ты мне одолжение делаешь! 16:58 - Я принес сэндвичи! - объявляет Радар, вбегая в операционную. За объявлением следует тишина; только Генри бормочет что-то неразборчиво. Радар ждет; лицо у него обмотано чем-то подозрительно напоминающим туалетную бумагу. Ничего не происходит, и он пытается снова: - Кто-нибудь голоден? - спрашивает он. - Зависит от того, чем ты собираешься нас отравить, - отвечает Ястребиный глаз. Радар вглядывается в поднос. Вид у него крайне озабоченный. - Ну, здесь есть тушенка, - наконец произносит он. - И что-то еще цвета хаки. Скорее всего, курица. - Нет, спасибо, - отказывается Ястреб. - Я поклялся не употреблять в пищу тех, кто носит униформу. И вообще эта курица должна быть арестована за то, что прикидывается офицером. Тем более, предположительно говядина - вот мой выбор. - Сэр? - продолжает Радар, топчась возле Ловца. - Ловец, сэр? Он протягивает ему сэндвич, и Ловец отвлекается на секунду от зашивания внутренностей, чтобы разглядеть его: - Разве это не та самая тушенка, которую я не хотел вчера? - Кто знает, сэр, - отвечает Радар. - Это может быть другая тушенка. - Может быть, они перевернули ее другой стороной, - вмешивается Ястребиный глаз. - Зажим, - говорит Ловец; ранение у этого парня не очень серьезное, но крови чертовски много. - Мне плевать, если они ее выкупали и подарили свежие носки. Это та же самая тушенка, да и хлеб, я уверен, давно черствый. - Лучший подножный корм в мире, приготовлен как раз ко Второй Мировой, - смеется Ястреб. - Именно, - добавляет Ловец. - Радар, ты принимаешь заказы? - Наверное, сэр. - Принеси мне кофе, - просит Ловец. - И сделай одолжение силам ООН: отправь эти сэндвичи китайцам. 17:23 Двери не открываются - распахиваются, словно от взрыва, и тут же отталкиваются от стены. Потом наступает странная пауза - и Клингер кричит: - Следующий! Следующий! Этот будет следующим! - он весь сгибается под весом носилок. Только что приехал джип, и этот джип привез парня, который должен был быть здесь еще несколько часов назад. И его отправили сюда несколько часов назад, но водитель попал под обстрел и поехал длинным путем, и пока он ехал по незнакомой дороге в темноте, парень превратился в настоящий кисель. И Генри произносит: - Ястреб. Сдавленным, усталым тоном. Тоном человека на пределе. 17:41 - Зажим, - говорит Ловец. Собственный голос кажется ему незнакомым: слабый и невыразительный. - Губку. Что-то не так. Воздух становится тяжелым, но это никак не связано с влажностью. И вокруг тихо - слишком тихо - разве что барабанит дождь, так настойчиво и громко, что Ловец представляет себе толпу китайцев, стучащих в дверь. Он выпрямляется, разминая плечи. Лужа, в которой он стоит, идет волнами, и он разглядывает узор из дырок в животе у пациента. - Черт побери, - бормочет Ястребиный глаз; он молчал пятнадцать минут, и голос его звучит напряженно, натянуто. - Ястреб? - спрашивает Ловец. - Да, - отвечает тот. Так же напряженно, так же натянуто. Войну можно сверять по болтовне Ястреба. Если все плохо, то она не прекращается, если дело становится еще хуже - он и вовсе не затыкается. Но умолкает он редко. Прошло уже больше года - тринадцать месяцев, три недели и четыре дня - но Ловец помнит каждый из тех дней, когда Ястреб умолкал. - Да. Ловец берет Джинджер за локоть: - Я отойду на минутку. Держи его открытым, чтобы я там потом не заблудился. 17:46 Глаза у Гейдж зеленые. Огромные зеленые глаза. Ловец хочет сказать, что парень не так уж плох. Он действительно хочет - если не ради Ястреба, то ради самого себя - и, может быть, не зря. Может быть, он прав. У него каша вместо груди, но легкие не задеты, и под всей этой кровью, заливающей Ястребу руки, он может видеть, что его сердце еще бьется. Слабо, но бьется. - Генри, - Ловец кивает в сторону своего пациента, - когда закончишь, не займешься моим? 18:07 Плечи у Ястреба совсем одеревенели. Локти - твердые и острые. Он будто весь вырезан из камня. - Дуракам закон не писан, - запевает Ловец, зажимая артерию в надежде, что именно она ответственна за потоки крови. - Так что я иду к тебе, любовь моя, не думая головой. Взгляд Ястреба не отрывается от грудной клетки пациента, и он не расслабляется - но по крайней мере начинает дышать. - И хотя я вижу, что это опасно, у меня есть шанс, так что мне все равно. - Зажим, - говорит Ястреб, все еще напряженно, все еще натянуто, но уже не так сильно. - Дуракам закон не писан, не то что мудрым людям, - поет Ловец громче, и Ястреб перевязывает артерию. - Но мудрые люди не влюбляются, так что какой с них спрос? - Губку, - да, уже не так сильно. - Когда я повстречал тебя, моя жизнь словно началась заново, так что откройся мне, дай дураку дорогу. 18:24 - А что если мы? - Да. А потом можно... - Вот так. Именно так. - Да. - Да ты просто мысли читаешь. - Зажим. Мне это уже говорили. Ретрактор. - Это стоит использовать, как думаешь? Может, к черту наши больницы? Закончим войну и прибьемся к цыганскому табору? - Табору? - Будет весело. Повидаем мир. Познакомимся с новыми людьми. - Нет уж. Крупные серьги мне не к лицу. Кроме того, с этой войной я уже всякого навидался. 18:39 - Они будут держаться? - спрашивает Ловец, указывая кончиком зажима на швы. Ястреб смотрит на него, потом на пациента, потом снова на него. Губы изгибаются под маской: - Я думаю, что да, премногоуважаемый сэр. - Здорово, - отвечает Ловец, но нет; кровь снова течет откуда-то. - Боже. Кажется, не будут. Твои швы распускаются. - Нет, нет, нет, - отзывается Ястреб, перебирая сосуды. - Это новая течь. Вот здесь, чуть ниже. Ловец вздыхает и подзывает Гейдж: - Подай-ка нам отсос, дорогая. Мы тут яблоки воруем в полной темноте. 19:00 - Да? - Да. И его сердце все еще бьется. - Сестра, мы готовы зашивать. 22:21 Ловец поехал в Бостон и стал врачом. Потом он поехал в Корею и переквалифицировался в мясники. Отрезать ногу оказывается легко. Хотя легко быть не должно; нога - это кожа, мышцы, сосуды и кости, но от этой ноги мало что осталось. Большую часть работы проделала мина, Ловец только закончил начатое. Швы он накладывает медленно, не торопясь, будто у него почасовая оплата - нелепее некуда, по правде говоря, и он бы рассмеялся, если бы не реальность. В реальности ему и вовсе не платят, парень потерял ногу, а Ловец зашивает культю так, чтобы на ней не осталось шрамов. Санитар заматывает ногу в пеленку и уносит ее; Ловец смотрит - и видит, как вместе с ногой исчезает будущее этого парня. Он очень молод - восемнадцать, максимум девятнадцать, у него ярко-рыжие волосы и круглое лицо с веснушками. Сельский парень. Дома его, наверное, ждет девушка, и какая-нибудь дрянная работа на полставки, и дряхлый драндулет в гараже родительского дома, которому отчаянно необходим ремонт коробки и чудо. Завтра будет хуже всего. Завтра этот парень проснется и посмотрит на Ловца с надеждой в глазах и немного болезненной улыбкой, и Ловцу придется сказать ему, что домой он вернется немного не таким, каким покидал его. 00:36 Вот так вот просто; обычная ночь, обычная работа. В одном углу стоит Ловец. Он сочиняет военную частушку на мотив Поезда на Чаттанугу. В другом углу стоит Ястреб. Он пересказывает Джинджер сюжет фильма с Джин Тирни, показ которого они все пропустили. Позади Ястреба стоит Генри. Он диктует Радару список вещей, которые тот должен забрать с воинской части. Слева от Генри стоит Маргарет. Она поносит Клингера, не скупясь на слова. И напротив них всех стоит Фрэнк. Он ноет и жалуется на шум. Ливень, кажется, заканчивается. Из дыры в потолке возле стола Ловца теперь лишь медленно накрапывает. И ветер дует как-то неубедительно. Дождь все еще стучит по крыше, но мягко, приглушенный их голосами и тихим гулом ламп. Лоб у Ловца вспотел. Вокруг все еще влажно, но воздух больше не давит на него. Просто мелкая неприятность. Вдруг все обычно и нормально. Пугающе обычно и нормально. 01:29 - Радар мне сказал, что в лагерь завтра прибывает новая медсестра, - говорит Ястреб. В операционной тихо. Фрэнк ушел как только поток из сортировочной начал иссякать. Ястреб отправил Генри в постель - он попросил скальпель у аппарата искусственного дыхания. Остались лишь они вдвоем. Они вместе работают над предпредпоследним пациентом - парнем с осколочными ранениями на обеих ногах. - Свежая, я надеюсь, - отвечает Ловец, исследуя рану в бедре. - Но с нашей удачей, это будет рабочая армейская лошадка. Возрастом под пятьдесят и с телосложением запасного генератора. - Не теряй надежды, друг мой, - Ястребиный глаз бросает кусочек шрапнели в поднос. - Эти два дня были просто невыносимы. Должен же быть свет в конце этого побитого войной тоннеля. Ловец качает головой: - Свет погас, когда я узнал, что наша тушенка все еще с нами. - На складе есть пустой ящик, - произносит Ястреб. - Я планировал запихать туда Фрэнка, но он не влезает. Может, положим ее туда и отправим прямо в военную часть? - Наложенным платежом? - Разумеется, наложенным платежом, - подтверждает Ястреб. - Я ее не заказывал, я бы ни за что не стал платить, чтобы съесть ее, и я уж точно не собираюсь расставаться с деньгами, чтобы избавиться от нее. 02:17 Болото всегда остается Болотом. Они протискиваются в двери. Ловец вздыхает. В палатке жарко, душно и сильно пахнет носками. Ветер пытается доказать что-то в последний раз, и палатка устало скрипит. Ястреб направляется прямиком к перегонному аппарату; Фрэнк фыркает через сон в знак осуждения. От входа до его кровати тянутся грязные отпечатки ботинок, как раз до того места, на котором он стянул их, чтобы без всяких церемоний зашвырнуть в шкаф. Аппарат тихо булькает. Ловец падает в койку, пока Ястребиный глаз возится со стаканами. Койка отвечает приветственным стоном. Ловец хочет выпить. И еще спать. Он словно прилипает к матрасу; что может быть правдой, учитывая то, насколько он потный. Он отворачивается к стене и вытягивается во весь рост, сбрасывая одеяла на пол. Ястреб говорит что-то, но Ловец не может разобрать что. 03:56 - Ловец? Ловец, ты не спишь? Ловец моргает, и его сон - он на пляже с дочерьми; Бекки боится воды и крепко цепляется за него, а Кэти роет ямки в песке - растворяется и исчезает. - Теперь не сплю. Что случилось? Еще раненые? - Нет, - отвечает Ястреб; голос у него мягкий, успокаивающий, и Ловец слышит, как он переминается на месте. - Я просто терпеть не могу пить в одиночестве.