La vie en rose

Всякий раз, сидя на этом холме, я спрашиваю себя: когда же всё это закончится? Моя работа – бежать и стрелять, умирать и возрождаться, снова и снова. День за днём, неделю за неделей, так долго, как только смогу. Мне ничего не остаётся, кроме как делать своё дело и помогать своей команде выиграть. Респаун раз за разом возвращает нас к жизни, помогая завершить начатое. Ты можешь сказать, что я смотрю на жизнь через розовые очки, но, как бы банально это ни звучало, нет никаких причин не делать того, что получается у меня лучше всего. Поймать пулю в башку и свалиться замертво? Ничего необычного, со мной такая история происходит каждый день. И, честно говоря, иногда у меня всё-таки появляется мысль бросить всё это к чертям собачьим. А чего, собственно, ты ожидал? Да, я слишком молод, я недостаточно терпелив, я хочу получать всё и сразу... Но пока я здесь, моя жизнь – то, что происходит и то, что может произойти здесь. Всё это – как кино, которое почему-то транслируется прямо на хрусталики моих глаз, иногда, правда, подёргиваясь и замирая. Я могу видеть лишь поле, потому что не получается повернуть головы. Кажется, меня зовёт Медик. Он орёт «Скаут!» снова и снова. Кажется, требует не засыпать… Непонятно. С чего Док так беспокоится? Респаун снова вернёт меня обра… А, точно. Роботы. Респ неисправен. Что ж… я умираю взаправду? Серьёзно? Почему-то я не удивлён. Я даже не обратил внимания на кровоточащую рану под рёбрами. О чём они там говорят? Кажется, я улыбаюсь как аутист. Ага, так и есть. Ок, помру с идиотской улыбкой на роже. Почему я ни капли не напуган? Резонный вопрос. Я умираю в кругу своих друзей, на поле битвы, умираю, потому что делал то, что должен был делать: бежал. О да, я прожил неплохую жизнь. По-моему, Хэви тащит меня на руках, как невесту. Слегка неловко, но мне немного не до жалоб. Пусть несёт меня, как хочет. Как я там сказал? Я вижу жизнь через розовые очки. Это из песни, которую наш лягушатник слушал каждый чёртов вечер. «La vie en rose», жизнь в розовом цвете. Я прав? Я не знаю, почему в мою полудохлую башку пришла именно эта песня. И, хоть у меня не получается вспомнить её слов, я, как могу, продолжаю насвистывать мелодию. Медик смотрит на меня как на помешанного, недоумевает, почему я продолжаю петь в такой момент. Хотя, кого это волнует? Вероятно, это мои последние минуты. Пока они бегут через поле, всё пространство заполняется моим собственным голосом и той самой мелодией. Когда мы добираемся до базы, от меня потихоньку ускользает даже музыка. Хэви кладёт меня на холодный хирургический стол. Впрочем, лучше, чем ничего. Медик резко сдирает с меня прилипшую к телу мокрую рубашку. Осматривает рану. Зуб даю, вид у него жутко нервный. К сожалению, не могу убедиться в этом самостоятельно. Не получается зацепиться взглядом хоть за что-нибудь. Снова пытаюсь насвистывать эту сраную мелодию, давясь собственной кровью и слюной. Почему, чёрт побери, именно эта?.. Я… Я помню… Я просил лягушатника включить мне какую-нибудь красивую песню, чтоб я смог спеть её матери, когда вернусь домой. На каникулы, или ещё как-нибудь… Француз сказал, она романтичнее, чем все мелодрамы вместе, плюс бонус в виде букета из дохреналиарда красных роз. Мне нравилась лишь мелодия. Незатейливая, легко повторить. Мелодия и всего одна фраза из всего текста: Je vois la vie en rose. Именно благодаря моей Ма я вижу всё вокруг в розовом цвете. Нет, я не поэт и не девчонка. Я надеюсь, что она услышит меня. Больше ничего не прошу. Да, это нереально, но мне очень этого хочется. Я собираюсь закончить песню на этом. Моё сердце бьётся медленно, как никогда. Когда я пою, я всегда улыбаюсь. Сбоку маячит Медик. Наверное, пытается что-то сказать мне. Меня не ебёт, если честно. Всю жизнь я делал, что вздумается. Я вихрем носился по полю битвы, у меня была чертовски крутая команда, я сражался с врагом каждый день. А дома меня ждала самая чудесная мать на свете. Оборвав последнюю ноту, я закрываю глаза. Вместе с песней из моей головы уходят последние здравые мысли, остаётся лишь неуправляемая пустота. Возможно, Хэви опять тащит меня куда-то, но я не могу ощутить этого, поэтому сейчас мне всё равно. Я его не слышу. Не вижу. Не чувствую. Воспоминания постепенно расплываются. Кина больше не будет. Электричество кончилось. Последний кадр – она. Стоит, улыбаясь, в противоположном конце тоннеля. Я улыбаюсь в ответ. Кажется, ей понравилась моя песня. В последний раз машу ей рукой на прощание. Теперь темнота может забрать меня без каких-либо препятствий.