Мир без тебя

Кладбище. Холодность и спокойствие этого места завораживают. Здесь так легко и просто уйти в забвение, погрузиться в воспоминания, затопить душу сожалением. Этот мир ледяного гранита и мокрых осенних листьев на асфальте заставляет забыть обо всем мирском, отдаваясь целиком во власть умерших душ. По живописной аллее, вдоль ухоженных памятников шел молодой человек в черном пальто. Его светлые волосы аккуратно зачесаны назад, а на небритом лице играла мечтательная улыбка. Этот осенний теплый день приносил гармонию и умиротворение. Он содержал в себе нечто особенное. Хотелось не злиться на врагов. Хотелось попросить прощения у всех, кого нет в живых. Хотелось поделиться с этим высокомерным молчанием кладбища своими проблемами, а затем выйти за ворота и все забыть. Вот так запросто, без упреков, непонимающих взглядов, ненужных разговоров. Этому незнакомцу нравилось сюда приходить. Один раз в год, в особенный день, он находил определенную могилу с именем «Том» и выплескивал, накопившиеся за прошедший год, эмоции. — Ну, здравствуй, Том! Вот еще один год без тебя прошел, — молодой человек грустно улыбнулся. — Теперь все по-другому. Мама стала чаще ко мне приезжать, звонить. Раньше ты у нее был в фаворитах, а я так злился. Всегда думал, что мне уделяют слишком мало времени, внимания. С одной стороны, это хорошо, что мама всецело посвятила себя мне, а с другой… знаешь, такое чувство, что чего-то не хватает. Важного и ценного… тебя, Том. Сильно не достает тебя. Нет, не то что бы сильно… хотя, нет… все же — прилично. Ты ведь был неотъемлемой частью моей жизни. Я всегда хотел изменений, и они произошли. Только, почему-то, нынешнее положение вещей меня теперь совсем не радуют. Парень помолчал, собираясь с мыслями, а затем, глубоко вздохнув, продолжил свой монолог: — А помнишь фрау Миллер, которая постоянно давала тебе конфеты? Я еще всегда издевался над тобой. Двадцать четыре года, а она тебе все конфеты за щеки пихала, как маленькому. Ну, так вот, теперь она на меня переключилась, — незнакомец усмехнулся, погружаясь в воспоминания. — Пусто без тебя, Том. Всю жизнь соперничал с тобой, старался быть лучше. Нет, конечно, приятно, что я теперь везде первый, но мне не хватает брата. Ты ведь меня любил, несмотря ни на что. Я постоянно вредничал, а ты продолжал меня любить. Я устраивал тебе скандалы, а ты все равно любил. Не зря говорят, что, только потеряв, начинаешь ценить. Вся наша жизнь, как мгновение: полет сорвавшейся звезды с небосвода. И мы почему-то над этим не задумываемся. Кажется, что всё вокруг никогда не изменится, здания высокими изваяния продолжат стоять предложенную им вечность, и мы сами разрушению не подвластны, но когда случаются непредвиденные ситуации, то начинаешь смотреть на мир по-иному. Том, почему мы всегда хотим одного, а когда получаем, искренне желаем все вернуть обратно? Молчишь… а я бы хотел знать ответ на человеческое непостоянство… — Ты о чем? — раздался голос за спиной. Парень вздрогнул и обернулся, встречаясь с карими глазами своего брата. Легкая растерянность отобразилась на лице незнакомца в черном пальто. — Блять, Билл, ты опять за свое! — недовольно выкрикнул Том, как только увидел возле какой могилы он сидел. — У тебя опять неадекватная реакция, — Билл устало вздохнул, поднимаясь с места. — Это у меня неадекватная реакция? Да это ты на всю голову пришибленный! Почему нельзя было прийти и спокойно постоять рядом, пока я заказывал службу? — Это скучно… — А представлять меня мертвым — жутко весело?! — негодовал Том, отчитывая брата. — Это мой психолог посоветовал. Он сказал, что если представить нестандартную ситуацию и сделать выплеск накопившихся эмоций, то это поможет нам меньше ругаться. — Да твой психолог еще в утробе матери был серьезно контужен! Мы наоборот еще больше скандалим. Билл недовольно закатил глаза и двинулся по живописной аллее назад к выходу, уводя за собой разгневанного брата-близнеца. — Ну, мне вот его сеансы помогают. Видишь, я иду абсолютно спокойный и даже не реагирую на твои выпады. — Ну, конечно, — взревел Том, — не тебя же покойником представляют! Ты и твой чокнутый профессор психологии меня с ума сведете. Почему, куда бы мы ни пришли, ты везде занимаешься глупостями? — Не называй мою работу над собой — глупостями. Меня это задевает, — Билл нахмурился. День ему уже не казался таким умиротворенным и замечательным. Нервозность Тома медленно начала подавлять его спокойную сущность. — А это по-другому и не назовешь. Если мы в больнице, то ты представляешь меня калекой, умирающим. Если на кладбище, то я обязательно в твоих представлениях на два метра под землей. Ты меня уже достал! И даже, когда в мире случается какая-нибудь катастрофа, то я уже знаю, что на уме у моего брата! Осенние листья продолжали падать на землю, украшая ее своими яркими красками. По все той же живописной аллее, вдоль гранитных памятников, шли двое молодых людей, нарушая тишину мертвых. Но близнецам было явно не до них. Очередная ссора катилась, как снежный ком, и остановить ее не представлялось возможным. — Дай угадаю: опять припоминал фрау Миллер с ее конфетами? — А ты откуда знаешь? — О, Боже, ты хуже маленького ребенка! Ну, хочешь я тебе килограмм куплю, чтобы ты обожрался и забыл об этом? — Нет, так не хочу… — Билл, завязывай уже! Парни скрылись за поворотом, продолжая выяснять братские отношения, а кладбище вновь погрузилось в молчаливую и холодную красоту.