Пламя совести

Тьма вступила в свои права. Ночь, которая уже почти не отличается от светлого времени суток, спустилась на землю, гася последние проблески тусклого света, с трудом пробивавшие облака. Мертвые деревья обступили крупное болото плотной грядой, кое-где виднелись выжившие ольхи и березы. Но и они скоро умрут. Уже давно должны были. Серые, неживые растений своими лозами обвивали крохотные островки земли посреди толщи воды, покрытой черными водорослями. Между этими участками устойчивого грунта были переброшены тонкие деревянные доски. По одной из них пробежался мужчина, укутанный в плащ. На бегу перескакивая с островка на островок, он всматривался в густые заросли камыша. Напрягал слух, пытался услышать что-то. То и дело мотая головой, он натыкался взглядом на пульсирующие лозы и тут же в спешке отворачивался: - Они не должны меня видеть. Минуя опасные места, он быстро двигался вглубь болота, центр которого был скрыт поваленными стволами деревьев. Тени следовали за ним по пятам. Призраки недалекого прошлого, падкие на эмоции. На эмоции, которые приносят лишь боль. И странный туман, туман повсюду. С каждым шагом он становился все гуще. Мужчина замедлил шаг, но продолжил двигаться так быстро, как только мог. Он постоянно оборачивался, придерживая полу плаща левой рукой. Мысли материализуются. Правая лежала на кобуре. Охотники не дремлют. Ежеминутно оценивая свой путь, он испуганно прошептал сам себе: - Они не должны меня поймать. А туман все сгущался. Черные деревья, серая вода, мертвые камыши и пульсирующие лозы скрывались из виду. Теперь беглец видел лишь свои ноги и тонкие деревянные доски, связующие звенья его движения. И луна не светила, скрывшись за грозовыми тучами. Вдохнув затхлый болотный воздух, он зашелся в приступе кашля. Попробовал подавить его, но ничего не вышло. Бродяга ударил себя кулаком в грудь, после чего обернулся. Но теперь он не видел берега, черная пелена укрыла все вокруг. Зато смутные человеческие очертания терялись в тумане. Они идут за ним. Как акулы плывут на запах свежей крови, так тени идут по следу воспоминаний. Болезненных воспоминаний. Пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, он выкрутил мощность наплечного фонаря на максимум. Толку от этого было мало: - … все же лучше, чем ничего, - прошептал сам себе беглец. Камыши и стволы сломившихся деревьев зловещими тенями выступали в свете фонаря. Бродяге показалось, что один из силуэтов сдвинулся с места. На лбу выступила испарина. Торчащие из воды ветви странных растений извивались. Мужчина заметил это не сразу. Но вдруг одно из древесных изломанных щупалец одним рывком схватило бродягу за ногу. Тот лишь прикусил язык, чтобы не закричать и, выхватив нож, полоснул странное растение. Отрезанная часть тут же стала превращаться в труху, а уцелевшая скрылась под водой, пробивая путь через слой застывших водорослей цвета запекшейся крови. Они знают, где его ловить. Чувства не спрятать. Не прекращай двигаться, беглец отдышался. Он закрыл на секунду глаза. И тут же широко открыл их от ужаса: Воспоминания не исчезают бесследно. Память не умирает. Эмоции не забываются. Мысли не утекают бесследно. Они становятся реальностью. «Открыть огонь!» донеслось откуда-то из тьмы. В том же направлении раздались приглушенные звуки выстрелов. Они затерялись в толще черного тумана. От страха беглец не мог шевельнуться. Камыши стали казаться ему людьми. Баталия развернулась перед его глазами. Военная база, укрытая туманом. Толпа людей отстреливалась от нападавших на них существ, сотканных из тени. Бывшие боевые товарищи. Странные образы стали мелькать перед глазами. Вспышки выстрелов. Крики солдат. Разорванные на куски тела людей. Брошенный батальон. Беглец был дезертиром. Совестливым дезертиром. Воспоминания проносились перед глазами в ужасающих деталях. Краем глаза он заметил кого-то рядом. Бывший солдат попятился от внезапно возникшего перед глазами сослуживца. У него были вырваны руки, а на месте глаза – кровоточащая дыра. Боль манит их. Боль питает их. Он с улыбкой сказал: - А мы победили… Не мурашки, но жирные тараканы забегали по коже дезертира. Глаза стали влажными. Страх охватил его. Воздух вокруг стал тяжелым, холодным. Страх холодил все вокруг. Земля покрылась инеем, а вода – тонкой ледяной пленкой. Открыв рот в беззвучном крике, беглец выхватил из кобуры пистолет и стал стрелять в призрака. Пули прошибали незащищенное тело мертвеца, а он лишь улыбнулся. Во рту у него были остро заточенные зубы. Утробный рык вырвался из его пасти: - Победили бы! Если бы ты не сбежал. Призрак бросился на беглеца. Страх не сильнее инстинктов. Дезертир на одних лишь рефлексах отскочил в сторону, стреляя в монстра. Но образ тут же занялся пламенем и мгновенно обратился в пепел. Маленькие кусочки сожженной плоти укрыли воду тонким покрывалом. Корка льда становилась толще. Беглец увидел бегущие на него тени. Страх стал сильнее. Туман сгустился, губы покрылись кровавой коркой. Дезертир попробовал бежать, но поскользнулся на оледеневшей земле и упал в воду, пробивая корку уже толстого льда. Бродяга не успел опомниться от страха, как почувствовал, что тонет. Его затягивало вглубь болота. Холод и мрак окружили со всех сторон. Не продохнуть. Дезертир не успел ничего предпринять, чтобы выбраться. Нечто одним резким рывком потащило его на глубину. Опомнившись, беглец стал вырываться, пытаясь выбраться на поверхность. С каждым рывком он приближался к заветному воздуху. Но что-то нематериальное тут же втягивало его обратно. Он двигался как можно резче, чтобы выбраться на поверхность. Но тьма была сильнее. Ледяная вода медленно, но верно убивала утопающего. Но скорее он задохнется. Борясь за свою жизнь, дезертир стал ослабевать. Предприняв последние тщетные попытки, он пошел ко дну. Веки налились свинцом, руки стали ватными. Он не двигался, отдавшись мраку. Но над толщей воды он увидел расплывчатые силуэты офицеров. Они язвительно переговаривались: - Он всегда был самым хилым в батальоне, черта с два хотя бы несколько километров легким бегом выдержит. - Я б его использовал только как приманку. - Или подопытная крыса для аугментаций. - Продать работорговцам. - И купить на эти деньги бухло и шлюх! Тени засмеялись, обнажая клыки, заляпанные кровью. Их смех становился все более приглушенным, не в силах пробить толщу воды. Бродяга посмотрел на них, вспомнив своих гнобителей, старших по званию. Но теперь ему было все равно. Чувствовал, что задыхается. Перед глазами вдруг промелькнули не только негативные стороны службы в Армии Феникса, но и положительные, словно исполняя последнее желание умирающего. Он вспомнил своих друзей, увольнительную в Новом Париже, все то, что он любил. И перестал думать, отдавшись в руки старухе-смерти. Лишь только он это сделал, то сразу почувствовал под собой дно. Илистое, тягучее, но устойчивое. Вода потеплела, мрак отступил. Мысли – реальность. Он снова открыл глаза, пытаясь продержаться на остатке воздуха. До поверхности было недалеко. Изменив свое положение и оттолкнувшись от дна, он одним рывком достиг спасительного воздуха. Ухватившись за одну из досок, он взобрался на островок, окруженный поваленными стволами. Осмотревшись, он не увидел никого. - Как же я сразу не догадался. Страх отступил, воспоминания и образы потеряли былую яркость. Охотники потеряли тонкую нить эмоций, служившую их ориентиром. Дезертир, схватившись за пистолет и укрывшись капюшоном от начавшегося дождя, побрел дальше. Туман стал рассеиваться, а луна выглянула из-за туч. Теперь он мог разглядеть толщу черных деревьев, сосредоточенных в центре болота. Там было его спасение. - Надо лишь не думать. Не думать, - прошептал бродяга и ускорил шаг. *** Мужчина блуждал между деревьев, освещая себе путь зажигалкой. Он добрался до хвойного леса, который по непонятному стечению обстоятельств укрылся среди мертвых вод болота. Не думай ни о чем. Мысли убивают. Обожженные черные деревья окружали его со всех сторон. В голове беглеца мимолетом пронесся образ существа, отрывающего голову его другу. Кровь стекала неё. Что-то черное стало капать на беглеца с веток деревьев. Они прожигали старый плащ. Вытряхнув из головы все мысли, бродяга снял с себя плащ и бросил на землю. Не думай. Голые ветви закрывали землю от света луны. Зато дождь пробивался без труда, орошая сухую голую землю. Дезертир двигался вперед, обдирая руки об кустарники и перепрыгивая через глубокие рвы, уходившие глубоко под землю. Затхлый воздух с болота здесь не чувствовался, но влаги становилось все больше. И это отразилось на растительности: появились высокая трава, доходившая беглецу до колен, и кустарники становились все гуще. На некоторых даже остались сухие листья, из которых давно выпили всю жизнь. Идти становилось все труднее, но мужчина не сбавлял ходу, прорубая себе путь ножом. Он спотыкался об камни и трупы животных, выпотрошенных подчистую, пробивал себе ноги острыми ветками, лежавшими на земле. В чаще леса мелькали красные глаза. Ему казалось, что за ним следят. Мысли материализуются. Его преследовали. Дезертир настороженно оборачивался, выискивая охотников. И он находил их. Среди деревьев бегали тени, едва различимые во всеобщем мраке. Жалкий свет огня зажигалки, казалось, привлекал их. Тени что-то искали в лесу, поворачивая незрячие головы в разные стороны и рыская во всех возможных укрытиях. Только увидев их, бывший солдат, тут же отворачивался, подавляя все свои страхи, стараясь не думать о плохом. У него получалось довольно скверно, потому твари все же часто выходили на его след и наступали на пятки. Но бродяга продолжал повторять свою мантру: - Не думать. Я не должен думать. Не думать. Я не должен думать… Повторяя эти слова без всяких эмоций, он углублялся в лес. В своем воображении он постоянно словно срывал картины с запечатленными на них образами, доставая новый лист. Не думай ни о чем. Лес, как чистый лист в его сознании, стал редеть. Твари потеряли его след. Стали расходиться в разные стороны и вскоре исчезли вовсе. Но дезертир продолжал повторять одни и те же слова, глядя лишь себе под ноги. Он не боялся их, потому что страх – приговор. Но он помнил о них, и пытался избегать. Наконец он вышел на чистую поляну, посреди которой стоял старый обветшалый домик. Бродяга не сразу заметил его, продолжая двигаться вперед, повторяя мантру. Но вот он наткнулся на забор. Испытал чувство облегчения и радости. Тучи на мгновенье открыли луну. Не все потеряно. Дом был бревенчатым, раньше принадлежал, скорее всего, леснику. Но у беглеца тут был своеобразный тайник. Потому он знал, куда идет. Перепрыгнув через забор, он пробрался на крыльцо и направился к двери дома, затаптывая ботинками высокую траву, пробившую асфальтовую тропу. Он вошел внутрь. *** Одинокий огонек восковой свечи освещал единственную комнату заброшенного дома. На улице вовсю лил дождь, тарабаня по чудом уцелевшим окну и крыше. Молния прорезала окружающий избу мрак, следом за ней разнесся гром. Беглец сидел за треснувшим столом и рассматривал свой пистолет, словно под гипнозом. Он в очередной раз проверил магазин, будто от этого там появятся патроны. Но он был только один. Хватит, чтобы пустить себе в голову пулю, когда за ним придут. Мрачные мысли. Тень свечи стала длиннее. Он не думал ни о чем, а точнее старался это делать. Беглец просидел уже в этом доме несколько часов, без возможности выйти наружу. Крыльцо затопило, а натоптанную тропу смыло. Из-за сплошной стены дождя найти дорогу из леса было бы очень сложно, тем более не наткнувшись на охотников. Поэтому он просто сидел и ждал. Тайник оказался пуст. Психотропные препараты, на которые он уповал, исчезли. Надежда тает. Мрак сгущается. Поэтому беглец просто сидел и ждал, забивая себе голову лишь узорами на рукоятке беретты. Но он не мог держаться так до утра. Сон обволакивал его, словно растения, пробившие себе путь через трещины в полу, обвивали ножки стола. Если он заснет – он умрет. Он не сможет контролировать себя, свои эмоции. Воспоминания. Они убьют его. Порождения венома просто пожрут его. Возродятся, станут сильнее на пепле его сознания. Безумие. Дезертир сидел и ждал, с трудом держа налившиеся свинцом веки открытыми. Снаружи раздался всплеск. Сон как рукой сняло. Беглец пальцами затушил свечу и бросился в дальний угол избы. Он стал читать свою мантру снова: - Не думай. Не думай. Не думай. Только она слабо помогала против нахлынувшего страха. Зрачки беглеца расширились, дыхание стало прерывистым. Стало холодно. Вспышка молнии осветила крыльцо. На секунду в окне показался силуэт. Это был не охотник. Огромная груда мяса, покрытая толстыми пластинами, словно броней, пропала из виду. Вокруг снова стало темно. Беглец кое-как успокоился, но этого было вряд ли достаточно. Успокаивало лишь то, что пистолет был заряжен. Мучиться бродяга точно не будет. Он поднес его к виску, не в силах справиться с ужасом, накрывшим его. Снаружи раздался рык. Дезертир затрясся, покрываясь «гусиной кожей» от страха. Дверь открылась. В свете вспыхнувшей молнии стояло существо, похожее на оборотня из старых книжек, которые читал солдат. Но он не имел конкретных очертаний, голова тоже не была похожа на волчью. Монстр оскалился в злобной ухмылке: - Не бойся, я тебя не убью… Бродяга задрожал еще сильнее. В голове стали носиться мысли, образы, воспоминания. Тьма обволакивала его. Он терялся в своих мыслях. Шум. Все цвета выцвели. По стенам стала стекать красно-серая кровь. Она принадлежала солдатам батальона. Их трупы повисли на крюках под крышей дома. Безумие. Память не запереть в темный чулан. Весь ужас последних лет и ни одного светлого момента. Монстр сам подавлял их, обволакивая черной субстанций без того мрачные стены избы. Они давили на разум, заставляя выносить себе лишь один вердикт – обречен. Мрак сжал сознание беглеца ужасающими тисками, пока монстр высматривал свою жертву. Тварь засмеялась: - Ты мне нужен живым. Бродяга решил застрелиться. Лучше умереть быстро. Усилием воли заставил палец нажать на курок. Инстинкты противились этому, но он спустил его. Тихий щелчок. Осечка. Монстр злорадно засмеялся: - От эмоций не убежишь! От воспоминаний тоже. Беглец в бессилии все жал на курок, но тщетно. Заело. Пальцы разжались, пистолет упал на пол, нарушая окружавшую их тишину гулким ударом. Слезы потекли из глаз дезертира. До чего же силен страх. И тьма. Она заполнила все. Остались лишь существо, пожиратель души, и мужчина, сосуд чувств. Бродягу обволокло, словно паутиной, длинные обрубки вылезли из-под панциря монстра. Легкий удар в голову – пробит череп. Да начнется трапеза. Монстр сказал голосом сытого охотника: - Добро пожаловать в ад! Бродяга сжался в преддверии чего-то ужасного. Он закричал. Ежесекундно переживал все ужасные страницы книги своей жизни, заляпанной кровью. Страх, ужас, недоверия, ярость, боль. Все смешалось в квинтэссенцию страданий. Напиток истинного демона. Выжав из пленника все соки, тварь стала больше, сильнее, опаснее. Реальность дрожала от одного лишь его дыхания. Мысли материализуются. Реальность – отображение сознания, набор образов в голове. Высохшее тело с поседевшими волосами рухнуло на пол. Он был еще жив, но продолжал вспоминать. Мир умирал вместе с ним, содрогаясь в конвульсиях. Тварь наступила бродяге на голову и раздавила череп. Монстр лишь улыбнулся, скаля зубы: - Мы готовы идти. Я насытился. Они ослаблены. Добьем их. Вспышка молнии осветила дом. Когда раздался гром, в нем уже никого не было. Лишь ветер разносил маленькие осколки черепа мертвого дезертира по всей округе. Его крик эхом отдавался в лесу. Стая ворон прилетела на пир. Доесть остатки сраданий.