Когда все закончится

Иногда в голове у Шакки становится вдруг слишком тихо. Кажется, что не слышно, как орут в высоте чайки и плещут волны. В такие моменты Шакки иногда приходит на ум, что если сейчас закрыть дверь каюты, мир по другую сторону замрет. Глупости. Ветер все так же колышет занавески на иллюминаторе — Шакки не знает, зачем их купила. Может, только для того, чтобы видеть ветер. Сигаретный дым по-прежнему поднимается к потолку, закручиваясь сизыми спиралями. Ее сердце стучит в привычном ритме. Шакки улыбается и, не глядя, набирает знакомый номер на Ден Ден Муши, чтобы услышать под смех или звон мечей на заднем плане координаты и отправиться в путь. Ветер дует в лицо, чайки темными точками кружат на фоне слишком яркого неба, в лицо летят соленые брызги, едва не тушат сигарету, когда Шакки резко разворачивает волновик. Роджер всегда ухмыляется в усы, когда Шакки подплывает к «Оро Джексону». Подмигивает, скашивает глаза в вырез майки, словно отдает честь, Шакки почему-то всегда смешно в такие моменты, но она лишь молча тушит сигарету. Это их ритуал, приветствие, дань уважения и — немного — понимание того, о чем Шакки сейчас думать не хочет и не будет. Никто не встает у нее на пути с разговорами, когда она решительным шагом пересекает палубу, направляясь в каюту, где ждет Рэйли. Потом можно будет пропустить по кружке-другой с Роджером, поговорить о жизни, море и философии. Может, даже подраться с кем-нибудь из молодняка, если у Шакки появится настроение. У Роджера хорошие юнцы, интересные и забавные. Особенно тот, с рыжими волосами и наглой рожей. Сразу видно — замышляет глупую фигню, но невозможно удержаться и не понаблюдать, как все будет разворачиваться. Рэйли как-то сказал, что Роджер мог бы оставить рыжего в юнгах на «Оро Джексоне» только из-за одной этой особенности. Шакки только усмехнулась тогда: у Роджера всегда на уме что-то большее. Что-то, чего им с Рэйли не понять, да и не нужно. Они редко когда добираются до узкой неудобной койки. Это не в их стиле — сплетаться в объятиях друг на друге. Стена, дверь, пол, заваленный картами стол — гораздо лучше, ближе, ярче. Шакки всегда нравилось теплое дерево под кожей и занозы, остающиеся в пальцах, если слишком сильно сжать руки, когда Рэйли входит в нее, резко, без предварительных ласк и подготовки. Нежности нужны девчонкам в пышных платьях, с цветами в кудрявых волосах и мелодичными голосами. Шакки хочет всего Рэйли и сразу. Настолько, насколько можно взять здесь и сейчас, у двери, в желто-оранжевом свете заходящего солнца. Огладить предплечья, прижаться губами к теплой шее — от Рэйли всегда пахнет солью и пряным ромом. Шакки кажется, что когда они так близко, соприкасаются всем телом, запах пропитывает ее саму. Будто Рэйли оставляет на ней невидимый след. Шакки это не устраивает, это не по правилам. Она втягивает кожу в рот, посасывает и отпускает только когда точно уверена: ее метка останется на шее, прямо под воротом щегольской рубашки. Рубашка тоже раздражает, хочется дернуть в разные стороны, чтобы пуговицы со стуком разлетелись по каюте, разбивая тишину на тысячи осколков. Шакки смеется, а Рэйли целует ее, больно прикусывая нижнюю губу. А потом внимательно смотрит, и его глаза за стеклами очков кажутся темнее, чем на самом деле. — Сними, — говорит Шакки. Потом добавляет, — Очки. Ты без них милее. — Что мне еще снять? — спрашивает он, но сдвигает очки на лоб, короткие пряди на макушке встают дыбом. Да, так гораздо лучше. Шакки снова льнет к нему, будто пытаясь вплавиться через одежду, кожу и мышцы. — Все, — и она все-таки разрывает его рубашку. Просто потому, что может. И хочет. И знает: сейчас Рэйли готов позволить ей все. Он только ухмыляется, сбрасывая испорченную одежду на пол, развязывает натянувшиеся в паху штаны, но не спускает их. Шакки стаскивает через голову топ, и Рэйли не дает ей пошевелиться, сжимает в ладонях груди. Его пальцы привыкли к древку меча, корабельному рулю, пожелтевшей от времени бумаге старых карт, и целых полсекунды Рэйли прикасается к Шакки осторожно, медлит, словно не знает, как ей нравятся его ласки. — Ты странный сегодня, — выдыхает она, выгибаясь, когда он обводит соски. — Тормозишь. — А ты — слишком напряжена, — расслабленно сообщает Рэйли, и Шакки врезала бы ему, если бы не была так занята тем, чтобы устоять на ногах. — Еле сбежала от малыша Гарпа. Надо потом прислать ему домашнее печенье с кусочками шоколада и орехов, — Рэйли наклоняется, жарко дыша на чувствительную кожу, и слова вырываются у Шакки вместе со стоном. — Лично… испеку, — добавляет она и тянет штаны Рэйли вниз. Ткань соскальзывает на пол, Рэйли переступает через нее босыми ногами — он обувается только на случай хорошей драки. Его член стоит, на темно-розовой головке уже выступила смазка. Шакки хочется слизать ее, ощутить терпкий вкус на языке, но Рэйли перехватывает ее руки. — Потом, — хрипло говорит он, одной ладонью прижимая ее запястья к стене, а другой — расстегивая и приспуская брюки. Рэйли приподнимает Шакки, и та сама насаживается на него. А он снова целует ее, начиная двигаться, быстро и резко. Так, как сейчас хочется Шакки. Он всегда знает, как ей нужно. И всегда дает именно это, даже когда Шакки не просит. Шершавое, нагретое солнцем дерево скользит под спиной, оставляя крошечные царапины. Потом будет жечь, как в аду, но Шакки это нравится. Она закрывает глаза, сильнее цепляясь за плечи Рэйли, подается бедрами ему навстречу. Звенящая тишина в ушах сменяется хриплым дыханием, тихими стонами, биением пульса. Шакки кажется, что она переполнена этими звуками до краев, секунда — и они выплескиваются вместе с оргазмом, дрожью прокатываясь по позвоночнику. Рэйли толкается в нее еще несколько раз и замирает, изливаясь. Шакки не открывает глаз, не знает, какой ее сейчас видит Рэйли, но чувствует, как его взгляд скользит по лицу. Она улыбается и вздрагивает, когда Рэйли выскальзывает из нее. По бедрам течет, но Шакки не обращает внимания. К ночи им обоим понадобится душ. К счастью, каюта первого помощника на «Оро Джексоне» располагает такой роскошью. Она пытается отодвинуться, но Рэйли не выпускает ее из рук и несет к кровати. Той самой, для нежных белокурых дев с цветами в волосах. Матрас прогибается под их общим весом, и Шакки с удивлением понимает, что он не такой уж и жесткий, как казалось. Или как хотелось думать. Рэйли ложится рядом, бездумно водит ладонью по спине Шакки, убаюкивая, успокаивая и — немного — возбуждая снова. Шакки тянется и сбрасывает его очки на пол. Они снова целуются, лениво и тягуче-медленно, почти нежно, до тех пор, пока не заканчивается дыхание. Когда Рэйли отстраняется, он вдруг спрашивает: — Ты задумывалась о том, что будешь делать, когда все закончится? — Не знаю. Открою бар, — пожимает плечами Шакки. Она никогда об этом не задумывалась. — Бар — это хорошо, — улыбается Рэйли. — Будешь мне наливать по старой дружбе. — Посмотрим, как будешь себя вести, — отвечает Шакки, усаживаясь на него сверху. Ей не нравится этот разговор, есть в нем что-то неправильное. Будто бы Рэйли знает, когда все закончится. Рэйли обхватывает ладонями ее талию, скользит пальцами по животу, спускаясь ниже. Облизывает большой палец и осторожно обводит клитор. Шакки задыхается — так-то лучше. Член Рэйли под ее бедрами наливается. Шакки ерзает, размазывая по нему соки. Рэйли ухмыляется, приподнимая ее. Второй оргазм накатывает дольше и оглушает сильнее первого. У Шакки темнеет в глазах и перехватывает горло. Она падает на грудь Рэйли и слушает, как колотится под щекой сердце. — А я осяду на Сабаоди, буду покрывать корабли смолой, — продолжает он как ни в чем ни бывало, а Шакки смеется. — Из меня получится отличный мастер, вот увидишь. — Не сомневаюсь. Сделаем бизнес на сборе информации с приплывающих на архипелаг дураков. — Ты сделаешь. Я буду просто пить, читать и наслаждаться жизнью. — Заскучаешь. — С тобой — никогда, — Рэйли серьезен, но Шакки не поддерживает игру, не поднимает голову, чтобы заглянуть ему в глаза и увидеть — неизвестно что. Позже, когда она отплывает от «Оро Джексона», махнув на прощание рукой рыжему пройдохе Шанксу, Шакки думает, что интересно было бы попробовать, как оно будет, когда все закончится. Без сравнения с другими, без поправки на выпивку и адреналин от выигранных сражений и погонь. А еще — что ей с Рэйли тоже не будет скучно. Никогда.