Молли, дорогая

Когда я встретил её впервые, то сразу понял, что эта девушка — необыкновенная. Рыжие кудри полностью закрывали её спину, словно языки пламени. Мальчишки поддразнивали её, обещая вылить на голову ведро воды, чтобы потушить пожар. А она смеялась. Смеялась вместе с ними своим звонким смехом. И глаза её смеялись. Карие глаза, в которых плясали весёлые искорки. Маленькая Молли. До шестого курса я не мог и слова ей сказать. А она уже была не той маленькой, беззаботно смеющейся Молли Пруэтт. Её старшим на год братьям уже могло хорошенько достаться за очередную проделку. Гидеон и Фабиан едва сдерживали улыбки, когда сестра их отчитывала. Да и вся гостиная Гриффиндора тоже: Молли стоит, на голову а то и на две ниже своих братьев и ругает их, почём свет стоит. Но ни одного бранного слова из её уст никто не слышал. Никогда. Немного полненькая, но ужасно хорошенькая, она сдала на права по Трансгрессии. На отлично. Тогда она стояла прямо передо мной. И я не мог не любоваться этими огненно-рыжими волосами, в которых искрилось солнце. Волшебницей она была замечательной. Особенно удавался юной Молли Летучемышиный Сглаз. Который она любила применять на Слизеринцах. Весёлая, взбалмошнная, она вскружила мне голову. И я пригласил её в Хогсмид. С трудом, сбиваясь и запинаясь, но глядя ей в глаза, пригласил. Карие глаза с любопытством смотрели на меня. И она, размышляя не более трёх секунд, согласилась. Этот день был незабываем. Она, словно угадав моё нежелание идти в кафе мадам Паддифут, повела меня в "Три Метлы". Взяла меня за руку и повела. Была зима. Снег хрустел у нас под ногами. А мы держались за руки. В "Трёх Мётлах" я купил две бутылки тёплого Сливочного Пива. Я многое узнал о Молли и, похоже, влюбился ещё больше. Она рассказала о том, что часто заходит в гости к нашему лесничему Хагриду. — Он очень добрый. И каждый раз угощает меня чаем. И ещё он не дикарь, — она, нахмурившись, посмотрела на меня. — как считают некоторые. — Нет, что ты, я так никогда не думал. — поспешно ответил я и поменял тему разговора. Вскоре мы вышли на заснеженную улицу. Уже стемнело и опять полетел снег. Это было волшебно. Просто волшебно. Мы, держась за руки, пошли в Хогвартс. Расстались мы в гостиной. Молли задумчиво молчала, только у ступенек повернулась ко мне лицом и тихо сказала: — Спасибо за сегодняшний вечер... Артур. И ушла. С того вечера мы постоянно встречались. В библиотеке, у озера, в пустом коридоре... Наш первый поцелуй. Потом настоящее свидание. На этот раз у мадам Паддифут. Второй поцелуй. Третий, четвёртый, пятый... Мы перешли на седьмой курс. Я любил Молли, а она меня. Мы везде были вместе. Даже если весь Хогвартс начал бы "тушить" "пожары" на наших головах. 31 декабря, ровно в двенадцать ноль-ноль, у Озера, я сделал ей предложение. Сказал, что ради неё я готов на всё. "Куда ты — туда и я. Если ты согласна, Молли... то сразу после ЖАБА поженимся!". Молли не была против. Против были её родители. И мы придумали план побега. На немалые сбережения (накопленные на всевозможных подработках за два года) я купил замечательный домик в деревушке Оттери-Сент-Кэчпоул и мы зажили там вместе. Казалось, пары счастливей нас нету. Однажды к нам в дом пожаловали Гидеон и Фабиан Пруэтты, братья Молли. Я ужасно перепугался. А вдруг их послали родители Молли и теперь её заберут обратно? Ведь на тот момент у Молли должен был появиться первый ребёнок. Но братья Пруэтты лишь хотели поздравить сестру. А заодно и предупредить, что тёмный волшебник Волан-де-Морт стал силён и собрал армию. И теперь в открытую сражается с ними. С ними — в смысле с Орденом Феникса. (Как объяснили братья, Орденом Феникса называлась организация, борющаяся с Волан-де-Мортом. Гидеон с Фабианом туда тоже входили). Я немедленно изъявил желание вступить в ряды Ордена, но мой пыл охладил Фабиан, выразительно взглянув на бледную Молли. И я понял, что мой долг — оставаться с ней. Я кое-как устроился на работу в Министерство. Страшно было оставлять Молли на целый день одну. Но я приходил с деньгами в кармане. Каждый раз, трансгрессируя к дому, я прикрывал глаза, ведь если над "Норой" будет Чёрная Метка, я увижу её не так сразу. Но метки не было и я с огромным облегчением проходил проверку у Молли. Проверка состояла в секретном вопросе, который каждый день менялся. Это делалось, чтобы не впустить в дом Пожирателя Смерти. (Пожиратели Смерти — люди, служащие Волан-де-Морту. Это я узнал от Гидеона. И вообще, в последние месяцы все стали бояться произносить имя злого волшебника вслух — он был ужасен. Он убивал всех волшебников, которые отказывались перейти на его сторону. Если он заявится ко мне в дом — я откажусь. Спрячу Молли в безопасное место и откажусь. Лучше умереть, чем предать друзей.) У нас появился малыш. Чудный, милый и... — Такой же рыжик, как и мы, Молли. Через семь месяцев мы узнали, что братья Пруэтты мертвы. Погибли они в схватке с пятью Пожирателями Смерти, среди которых самый известный — Антонин Долохов. Об этом писали в "Пророке". Я увидел его фотографию, узкое, бледное, вечно криво ухмыляющееся лицо. Которое мне хотелось заставить перестать ухмыляться навсегда. Молли была просто убита горем. Я не знал, как успокоить её, просто был рядом. В тот же вечер она сказала, сглотнув слёзы: — Я не опущу палочку, Волан-де-Морт, не опущу, слышишь, пока не отомщу за них! Но палочку пришлось опустить. От нас, пары с ребёнком, в Ордене Феникса было бы толку немного. А тут ещё родился Чарли. Молли неистово убирала дом, воспитывала ребятишек, вязала нашим друзьям тёплые свитера. Ответом нам были тёплые письма или визиты. Когда я видел за своим столом школьных друзей, я таял от счастья, Молли пыталась накормить их самой вкусной едой и окружить заботой. Многие из наших друзей были в Ордене Феникса и я узнавал все подробности. Хотя в "Пророке" и писали обо всех убийствах, но вкратце. А от друзей из Ордена я мог получить правду. Молли держалась более чем мужественно. Ни разу я не видел ни её трясущихся губ, ни предательски блестящих глаз. Только по ночам она тихо плакала в подушку, думая, что я не слышу. Однажды я не выдержал и взял её за плечо: — Молли, дорогая, как же ты не понимаешь, мы победим, главное — надеяться и не сдаваться! Уверен, что эту войну выиграем мы! А Гидеон с Фабианом... Ты не виновата! Они сражались доблестно, так же и погибли. Но представь, что бы они сказали, увидь они твои слёзы... им бы не хотелось, чтобы ты плакала. Я хочу видеть твою улыбку, веру в глазах! Ты молодец, Молли, ты держалась достойно всё это время! Молли вытерла слёзы. — Пойми, Артур, я ничего не делаю полезного! Сижу дома, словно наседка! Я — ничто в этой войне! — Но я так не хочу потерять тебя в ней... И потому исполняй то, что ты должна. Твоя цель — вырастить наших мальчуганов весёлыми и здоровыми и делать то же, что и сейчас! Ты поддерживаешь боевой дух наших друзей, даря им тепло и уют! Им это тоже важно, Молли! Мы всю ночь говорили о том, что будет после войны. Да, тогда будет очень хорошо. Всем нам. * * * Сами-Знаете-Кто повержен. Мальчик Гарри Поттер, сын тех самых Поттеров, одолел его. Про это ещё ничего не ясно, но мы с Молли, Биллом, Чарли, Перси, Фредом, Джорджем и маленьким Роном сидим в тихом доме и пьём Сливочное Пиво. Завтра мы отправимся к моему старинному другу — Амосу Диггори. Нам всё ещё не верится. Никому из нас. Но Его нет. Амос заходил на минутку — сообщить об этом и пригласить к себе. И вот мы втроём поднимаем кружки со Сливочным Пивом, Чарли и остальным — с лимонадом, а Рону вообще ничего не полагается такого, но я уверен, что Билл потом подпоит его исподтишка... — За Гарри Поттера. — тихо произносим мы и опорожняем кружки. * * * Я ужасно боялся за неё. Я ужасно боялся потерять её из виду. Я ужасно боялся после всего этого потерять её навсегда. В этой битве победим или мы, или Волан-де-Морт. Фред... Люпин... Тонкс... Какой-то бледный маленький мальчик.... Все они мертвы... Я словно в лихорадке... Но сражаюсь. А сердце рвалось на куски — Молли, Молли, моя дорогая Молли, если с тобой что-нибудь случиться... Вот она повергла эту ужасную женщину — Беллатриссу Лестрейндж. * * * — Моя дорогая Молли, ну кто же знал, что всё получится именно так... Но ты достойно продержалась. Мы все гордимся тобой. И они... Они бы тобой тоже гордились. — Артур... Я тебя очень люблю. Но мне пора. — Мамочка, не уходи! — Мам... — Я вас всех люблю. Альбус, Роза, Хьюго, Фред, Мари, Тедди... подойдите-ка сюда. Ага. Видите этот прут? Сломайте его. А теперь сложите вместе. Сломайте. И это сложите вместе. Так... Ну что, не можете сломать? — Нет, бабушка... — Никак! — Помните этот урок, дети. Вы все так выросли. На моих глазах. Я видела, как вы растёте, делаете первые шаги. И ты, Гарри, был мне как сын. — Миссис Уизли... И вы были мне за мать. Спасибо вам за всё. И... если бы... не надо умирать! — Я умираю, но умираю счастливой. Ведь вижу ваши солнечные лица. Ну, Джинни, детка, не плачь. — Мама... Нам будет вас... тебя не хватать. — Да, Гарри. Так оно всегда. Но я буду с вами всё время. Вот здесь. — Куда ты, туда и я, Молли, — шепчу я. Но так тихо, чтобы дети с внуками не услышали. — Артур. Дети. Я вас всех люблю. Прощайте... И карие глаза самой достойной на свете женщины закрылись навсегда, а лицо озарилось счастливой улыбкой.