Величественный
Когда Франция нашёл Испанию, тот бежал со сворой лающих псов и охотничьим леопардом. Громче нетерпеливого бреха и скулежа звучал живой и заразительный смех Испании, который мог бы принадлежать ребёнку, но не юноше, почти мужчине. Во всяком случае, если говорить о возрасте физического тела. Он опустился наземь, уступая восторженному шквалу облизываний и игривых укусов. Подняв взгляд на подошедшего Францию, Испания улыбнулся, и выражение его лица, казалось, воплотило в себе самую суть тепла, ленивого полудня и омутов золотого солнечного света. Он сел прямо, склонил голову и небрежно взмахнул рукой в знак приветствия, леопард ухватил его лапами за затылок и вонзил липкие клыки в спутанные волосы. – Francia, – весело произнёс Испания. – Espagne, – отозвался Франция, в свою очередь изобразив лёгкий изящный поклон. – Что привело тебя сюда? – Испания лишь самую малость вздрогнул, когда леопард, поднявшись на задние лапы, положил передние на его плечи и провёл ему за ухом шершавым языком. – Разве друг не может просто навестить друга? – Sí, sí, – миролюбиво согласился Испания. – Я рад тебе всегда, но ты мог бы предупредить меня, чтобы я успел привести себя в порядок. Его рубашка выглядела так, словно вот-вот разлезется, и Франции оставалось лишь надеяться, что большинство пятен на ней были просто грязью. – Зачем? Если я могу прибыть сам? Оливково-зелёные глаза – того прекрасного, хоть и необычного оттенка зелени, слегка оттенённой серым – наконец остановились на кожаных брюках Франции и пальто, почти обыкновенном, однако в высшей степени практичного покроя. Выражение лица Испании не изменилось, и он ровно ответил: – Ясно. Протянув руку к леопарду, Испания почесал его уши с кисточками. Урчание большого кота напоминало шорох песка и деревянных щепок. – Я не понимаю твоего… предубеждения, – вздохнул Франция, оставаясь чуть поодаль. Леопард хоть и выглядел совершенно ручным, словно балованный домашний любимец, но вёл себя так только по отношению к Испании, а с Франции не сводил обманчиво спокойного взгляда берилловых глаз. – Что? – На Францию уставилась другая пара зелёных глаз. – Ты восхищаешься любыми созданиями, но почему не драконами? – Я не испытываю к ним ненависти, если ты это подразумеваешь, — сказал Испания и снял с плеч леопарда, не обращая внимания на его когти. — Эти твари по-своему полезны. Франция обиженно насупился. – Они не простые твари, ты ведь понимаешь, – начал было он, однако Испания не слушал. – Заходи в дом, – сказал он, поднимаясь. – Я велю слугам принести вина нам и закуску дракону. Должно быть, ты зажарился во всём этом. Испания рассмеялся, и леопард потёрся о него боком – сильно, но не настолько, чтобы сшибить с ног. Франция последовал за ним, по-прежнему сохраняя дистанцию. Он даже не стал вздыхать – что толку? – и лишь наблюдал за непринуждённым общением Испании со своими четвероногими друзьями, благоговевшими перед ним подобно толпе льстецов перед принцем.Ужас
От хватки Испании тело немело куда сильнее, чем от ледяного воздуха большой высоты. Временами Франция оглядывался на своего пассажира. В ответ на Францию смотрели стеклянные зелёные глаза, лицо Испании застыло в страшной маске. Разговаривать здесь было невозможно, ветер гремел в ушах и уносил слова с губ. Но Франция любил ревущую тишину этих высот, любил насмешливый вызов бури. – Я никогда… больше этого не сделаю, – объявил Испания, как только они опустились на землю. Его смугло-оливковая кожа побледнела до отчётливо серого оттенка. Он всё ещё дрожал, хотя Франция дал ему своё самое тёплое пальто и толстые перчатки из овчины. – Но ведь полёт прекрасен, не правда ли? – с искренним удивлением спросил Франция. – Разве это не поразительно – видеть весь мир как на ладони? – Нет, – отрезал Испания в очевидно паршивом расположении духа. Теперь его щёки выглядели болезненно зелёными, и он снял тяжёлые перчатки. Франция вспомнил, как прятался, наблюдая за ним издали, и подумал, что теперь Испания не слишком похож на мальчика, лазавшего по таким скалам, перед которыми стушевался бы даже горный козёл. Пошатываясь почти комично на трясущихся ногах, Испания был вынужден опереться на забор. Когда он начал избавляться от своего скудного завтрака, Франция отвернулся из соображений вежливости и благоразумия.Небольшие любезности
В том, что касается рождения, драконы были очень похожи на людей. Они приходили в этот мир без предубеждений — почти. И уж точно без подготовки — совсем. И это всегда было… суматошно. Вечером, к вящей тревоге Франции, яйцо флёр-де-нюи начало дрожать и покрываться трещинами. Госпожа Фортуна изменила ему… Впрочем, он полагал, что ему всё же повезло – улучить момент, когда войска бежали из Каталонии, и добыть яйцо. Несчастная тварь, почему она не могла подождать ещё неделю? Всего лишь неделю, чтобы он успел вернуться на свою или хотя бы на нейтральную территорию. Он стиснул зубы. Новорождённому дракону потребуется мясо. Много мяса. Яйца флёр-де-нюи отличались особой крепостью, привитой случайно. Это означало, что их было куда безопаснее перевозить, однако, с другой стороны, зародыши часто погибали в скорлупе, поскольку внутри заканчивался воздух, которым можно было дышать. Франция прикинул, что у него осталось ещё около половины дня на охоту. И в качестве доказательства того, что госпожа Фортуна была к нему особенно неблагосклонна, он наткнулся на Испанию. Буквально. Верхом на коне, одетый лишь в самую лёгкую броню, Испания по непонятной причине был один. Если не считать привязанного быка. Испания без труда осадил своего гнедого скакуна (бык тоже оказался на удивление послушным), его ноздри раздувались; пристально глядя на Францию, он потянулся к мечу. Однако Франция уже был наготове с клинком наголо. Они смотрели друг на друга слишком дикими, слишком пустыми и напряжёнными глазами. И тогда оба одновременно расхохотались. Смех был истерическим: их умственные способности были напряжены слишком сильно, сущности протянулись слишком далеко, силы таяли. Смех на грани слёз. Даже когда он стих, они так и не опустили мечи. – Просто дай мне пройти, – выплюнул Франция. – Сейчас я не имею ничего против тебя. – Это сейчас, – ответил Испания. – Здесь твои люди. – Франция молчал, и он продолжил: – Около двадцати, верно? Столько же лошадей и четыре мула. – Дай мне пройти, – повторил Франция, убийственно сверкнув глазами. Однажды Франция в самом деле убил Испанию, вернее, один из людей Франции убил. Распорол живот одним плавным ударом, а потом оставил умирать под оливковым деревом. Он был похож на выпотрошенную куклу с широко распахнутыми глазами, пустыми и бессмысленными, и кровь сочилась из его рта тонкой, тёмной, вязкой струйкой. – Что ты ищешь? – спросил Испания почти дружелюбно. – Ведь наверняка ищешь. – Мне нужно мясо, – помедлив, прошептал Франция. Испания поднял брови. – Так плохо с провизией? Ты же ничего здесь не найдёшь, сам понимаешь. – Свободной рукой он махнул в сторону кустарников. После он задумался, лениво потирая подбородок и, казалось, чуть ослабив хватку на рукояти меча. – Я припоминаю… что во французских укреплениях спарились двое драконов. Я слышал, что построили домик для высиживания, наспех. И я слышал, что яйцо нигде не смогли найти. – Он впился во Францию взглядом поблекших от усталости зелёных глаз. – Я слышал. К тому моменту Франция уставился на быка и медленно сузил глаза. Испания даже не потрудился проследить за направлением его взгляда. – Отведи меня к яйцу, – внезапно сказал он. – А если нет? Улыбка Испании казалась слишком тусклой, слишком древней. – Francia, ты никогда не побеждал меня в бою один на один. Не думаю, что это изменится. Хоть когда-нибудь. Франция нехотя согласился с первой частью его заявления. - Что удивило Францию, так это то, что при виде яйца Испания не выказал никаких признаков отвращения или неприязни. Напротив, на его лице отразилась задумчивость. К тому времени, как они прибыли в лагерь – Испания закутался в тяжёлый плащ, чтобы скрыть иностранную броню и меч, – детёныш успел достигнуть значительного прогресса, начав проламывать грубую угловатую скорлупу. Размером яйцо было с ладонь Франции. Они наблюдали, как яйцо раскачивалось из стороны в сторону, а потом надломилось с треском, похожим на звук бьющейся тарелки. Изнутри вынырнула голова, моргнула по-совиному, но тут детёныш болезненно вскрикнул от света фонаря и поспешил спрятаться обратно, в безопасную глубину яйца. Франция торопливо погасил свет и заменил его единственной свечой, которая позволяла различать в темноте лишь смутные очертания. И в этом тёмном мире слабых и неясных теней оба услышали скрежет когтей и отчётливый хруст скорлупы. Испания молча вышел, задев плечо Франции. Тот же просто ждал, глаза постепенно привыкали к мраку. Когда тихие потрескивания слились в один громкий треск, яйцо развалилось, и дракончик вступил в новый мир одним небрежным скачком. Детёныш был мокрым и блестел в неярком свете, но Франции не требовалось смотреть: он и так знал все особенности этой породы. Пламя свечи отражалось в чешуе насыщенного сиреневого цвета. Детёныш брезгливо отряхнулся и устремил на Францию глаза, похожие на два больших серебряных зеркала. Голова мотнулась туда-сюда, лунные глаза моргнули. Франция затаил дыхание и встретил взгляд чудесного маленького создания, не в силах оторваться. Исчезло всё вокруг, не слышно было шума негромко переговаривавшихся снаружи людей, даже птичьего гомона, даже шлепка чего-то очень тяжёлого о землю и низкого, дрожащего стона. Сам детёныш не издавал ни звука, лишь разворачивал и сворачивал крылья, словно раздражённая леди, то и дело открывающая и закрывающая веер. Ноздри Франции расширились от запаха крови. Он резко вскинул голову, услышав, что кто-то вошёл в палатку. Детёныш обернулся к незваному гостю; даже в темноте Франция почувствовал, что это Испания. Нет… только не это. Если дракончик выберет его, то… Детёныш смотрел на незнакомца, пахнувшего горячей кровью и мясом. Мир Франции, казалось, крошился на куски. Но затем лунные глаза вновь обратились к нему, язык заинтересованно облизнул нежные губы. – Кто ты? – спросил тонкий мелодичный голос. – Меня зовут Франсис Бонфуа, малютка. Дракончик задумался. В его поведении и голосе скользило что-то девичье. – Тогда я тоже хочу имя, – заявила она. На самом деле, он уже размышлял об этом. Но теперь всё это отчего-то показалось бесполезным, и только одно-единственное имя вспыхнуло огнём перед его внутренним взором. – Петит-Лис, – сказал он. – Так тебя будут звать. Она медленно опробовала его. – Петит… Лис, – мягко проговорила она. И заныла: – Я хочу есть, Франсис! – Её жадный взгляд обратился к Испании, который всё это время оставался безмолвным наблюдателем. По-прежнему не произнося ни слова, он сделал шаг вперёд. Он почти что прижимал к себе большое, истекающее кровью сердце и тёмную печень. На его плаще, как ни странно, почти не было крови. Испания молча протянул свежевырезанное мясо Франции и не отвёл взгляд, когда детёныш начал есть. По нему всё ещё нельзя было сказать, что он испытывал отвращение. – Будет лучше, если ты оставишь тушу себе, – сказал Испания непривычно безжизненным голосом. – У меня нет соли, и, полагаю, у тебя тоже. Франция не стал задавать банальный вопрос: «Почему?» – хоть ему и хотелось. Испания – это не то же, что Англия; он делал что-то только ради бога, ради монарха или ради себя. Вот так просто. – Она и вправду всего лишь… ребёнок, – тихо сказал Испания. Затем он резко отвернулся. – Советую тебе уходить в ближайшее время. Так быстро, как только сможешь передвигаться с ней. – И добавил почти что с горечью: – Это не меняет ничего между нами. – Да. Не меняет, – ответил Франция. Испания ушёл, не произнеся больше ни слова, даже без насмешливого поклона или салюта, исчез в ночи тихо и зловеще, словно знаменитые тайные убийцы его двора. Маленькая флёр-де-нюи, насытившись бычьим сердцем и печенью, зажмурилась и широко зевнула. – Кто это был? – умильно спросила она. К счастью, темнота скрывала жуткие мясные ошмётки и кровавые брызги на чешуе. Франция достал запасную тряпку и кожаный мешок с водой и тщательно вытер её. – Это… друг, возможно. – Тогда он хороший друг, – сказала Петит-Лис, её светящиеся глаза медленно сомкнулись, и она, как котёнок, свернулась на импровизированной подушке, которую Франция устроил для неё. – Очень милый друг. Я бы хотела однажды снова его увидеть, – сонно добавила она. Франция сдержал язвительный смешок, едва не сорвавшийся с губ; ему не было места здесь, в невероятнейшей из всех детских. Он осторожно провёл большим пальцем по её изогнутым рогам и прошептал: – Увидишь, дорогая, я тебе обещаю. И он остался с ней ещё ненадолго, слушая мерный ритм её дыхания и втягивая тяжело нависший, обволакивающий запах крови. Примечания автора: – Леопарды (в частности, Panthera pardus) были популярным символом различных европейских королевств и государств. Конечно, это небольшая хитрость, потому что «леопард» можно заменить на «лев» (как в средневековых текстах «яблоко» заменяли на «фрукт»). Они были недостаточно одомашнены, однако, согласно письменным сведениям, различные монархи держали их в своих зверинцах, и в XII веке император Священной Римской Империи, Фридрих II, подарил трёх леопардов Генриху III. – Фраза про высоты отсылает на несколько веков раньше, но я подразумевала El Caminito Del Rey (Королевская тропинка) – дорогу в Испании, представляющую собой путь на высоте более 100 метров над ущельем. https://ru.wikipedia.org/wiki/Королевская_тропа А вот видео-экскурсия: http://wimp.com/scariestpath/ Пожалуйста, не смотрите, если вы боитесь высоты. Вы предупреждены. – Несмотря на это, у меня есть твёрдое убеждение, что Испания действительно очень боится летать, по крайней мере, в этой вселенной. – Касательно флёр-де-нюи Франции, я расспросила об исторической матчасти metallic_sweet, и с учётом этого мне пришлось внести некоторые изменения. По сути, последняя сцена имеет место во время Тридцатилетней войны, которая вылилась в возвышение династии Бурбонов во Франции и медленное угасание Испанской империи, или, скорее, франко-испанской войны, шедшей в то же время. Сцена происходит в период возвращения Испанией Каталонии (провинции как раз между Испанией и Францией, охватывающей Пиренеи), и эта кампания была откровенно половинчатая из-за гражданских войн, охвативших обе страны. Читать Вики пришлось больше, чем мне хотелось бы признать. – Представляю себе, как Испания жертвует кем-то, о ком заботится (лошадью или быком), чтобы помочь Франции. Примечания переводчика: – Флёр-де-нюи (Fleur-de-nuit) – «ночной цветок», французская порода драконов. Упоминалась в книгах: «Он один из всех драконов способен видеть в безлунную ночь» и «Драконы этой породы, тяжелые и опасные, были ночными хищниками и не переносили яркого света». – Петит-Лис (Petite-lys) – «Маленькая Лилия».