Кирпичики дома "Любовь"

      Еще вчера началась эта адская буря. Резкие порывы ветра, его свист и грохот ставней сводили жителей деревни с ума. Дождь нещадно поливал остров, оставляя на коже его обитателей неприятные ощущения от холодных, бьющих, словно маленькие острые иголки, капель. И, наконец, этот шум не давал нормально поспать. Все надеялись, что сегодняшний день принесет избавление от этой адской бури. Судьба показала всем кукиш. Дождь стал лить сильнее, ветер завывал еще ужаснее, а ночное небо было затянуто тяжелыми облаками. На небольшом холме стояли две фигуры и дракон. Молодой вождь, его жена и Ночная Фурия. Почти вся семья. Девушка стояла в объятиях вождя и тихо шептала ему то, что однажды сказала. Те три слова, которые люди нередко говорят друг другу. Те, когда все ломается. Не бросай меня. Именно эти слова Астрид говорила Иккингу. И именно эти слова Иккинг игнорировал. Он говорил, что всё нормально, что он вернется. Он говорил, что две недели можно и потерпеть. Что это будет трудно, но надо. А Астрид не верила, что она сможет вытерпеть. Две недели без тепла родного человека. Две недели без поцелуев, объятий и другого разврата. Две недели без мужа. Без Иккинга. У нее не укладывалось в голове, что он бросает ее. А Иккинг поцеловал ее напоследок и слинял на фурии на собрание вождей. Астрид лишь грустно улыбнулась вслед своему мужу и медленно зашагала к дому, натягивая на голову меховой капюшон.       Две недели блондинка просыпалась на холодной постели. Одна. От этой мысли ее передергивало, а всё существо девушки вопило о том, чтобы муж вернулся. Две недели для Хофферсон были адом, и только мысль о скором возвращении Иккинга не давала ей расклеиться.       И вот спустя две недели Астрид стоит на причале в ожидании супруга. Вы спросите, почему же на причале? Почему она не всматривается в небо и не ищет родного человека? А когда Иккинг улетал, Астрид послала за ним корабль - естественно, без его согласия - и наказала беречь вождя и дракона. Астрид предполагала, что этот корабль убережет или поможет Иккингу, в случае чего. Это теоретически. А практически вышло наоборот. Ну, как наоборот. Как обычно, Иккинг врезался в корабль охотников, потом в свой собственный, а затем он всю эту компашку вытаскивал. Ну, ему не привыкать.       Вот вдали показался корабль. Вроде тот же, который отплывал, вроде всё нормально. Но что-то не то. Липкий страх опутал своими сетями душу Астрид. Мысли, словно рой пчел, метались в голове. Что случилось? Что не так? А не так было многое. Парус имел немаленькие дырки, воронье гнездо отсутствовало, а обшивка... Даже говорить страшно. То что этот корабль плавает, можно назвать чудом. Либо викинги настолько великие мастера(ага, как же), либо этого просто не может быть. Один вариант хуже другого. И вот корабль подплыл к пристани.       На пирс опустился трап, по которому сошла команда. Ну, как команда. Ее остатки. Жалкая, потрепанная кучка викингов. Все они были истощены, впалые щеки, мешки под глазами. Теперь они будут всех преследовать в кошмарах. Живые мертвецы. Но вся проблема заключалась в том, что далеко не все вернулись. Викинги теперь будут три дня в трауре, потом еще два дня ликовать, если кто-то вернется, а потом еще неделю будут поминать тех, кто не вернулся. Две недели алкогольной лихорадки на острове. Шикарно!       Астрид буквально подлетела к капитану и встряхнула его. Нет, не со зла, просто капитан был настолько измучен и истощен, что еле держался на ногах. Посмотрев на воительницу, он лишь покачал головой. Этот знак обозначал одно - Иккинг не вернется домой. Теперь всего того, чего не хватало Астрид, будет не хватать до скончания времен. Из глаз молодой вдовы брызнули слезы, а в сердце что-то оборвалось. Она буквально слышала, как Хель победно хохочет, утаскивая душу Иккинга к себе. Развернувшись на одних пятках, Астрид пошла на встречу с Лесом.       Великий и старый Лес непроизвольно внушал трепет и уважение. Столетние деревья стали приютом для тысяч живых существ, сосны, словно копья, были прямы и несгибаемы. Некоторые считали Лес всего лишь кучкой деревьев. Но это не так. Лес - это нечто. Лес - это живой организм. Лес - это иной мир. Лес - это дом. Лес - это Бог. Лес - это всё и ничего сразу.       Лес позволял многое. Он позволял встречаться. Два подростка еще тогда, втайне всех, сбегали в Лес. Для Иккинга он стал домом, а для Астрид Лес стал другом и тренером. А для них Лес стал Отцом.       Лес позволял любить. Именно там Иккинг, будучи юнцом, встретил дракона, которого полюбил как брата. Семейная любовь. Именно в этом Лесу Иккинг рассказывал вековым слушателем свои истории, планы, мечты. Он рассказывал о своей любви. Безответной, как он считал. Деревья впитывали все страхи и неуверенности молодого викинга, они закаляли его. Они показывали ему тайные тропы, оберегали от опасных обитателей. Для Леса Иккинг стал другом, приятелем. Никто, как он, не разговаривал с ним. Никто, как он, не чувствовал себя в Нем спокойно, защищено. Никто не признавал в Лесу дом. Только Иккинг. И в благодарность за это, Лес помогал ему. Даже после женитьбы Иккинг не забывал о своем первом друге. Он ходил туда, советуясь с деревьями о верном решении. А ветер выдувал из него тревогу, пение птиц, или кто там поет, успокаивает, мягкая земля согревает, а дерево отдает свою энергию. Даже Беззубик полюбил Лес.       Для Астрид Лес стал тренером. Не первым, не последним, но лучшем. В начале дня Астрид приходила сюда тренироваться. Метала секиру, бегала и т.д. Сначала Астрид не понравилась Лесу. Она Его раздражала. Девушка часто плутала, натыкалась на не самых приятных жителей Леса, цеплялась за корни, царапалась об ветки, спотыкалась об камни. Но Астрид - слишком упертая девчушка. И Лес уступил. Сначала неохотно, но потом все охотнее, Лес впускал эту молодую воительницу в себя. Она стала для Него дочерью, ученицей. Когда она криво кидала секиру, Лес возмущался, ветер начинал завывать свою мелодию, поправляя девчушку. А эта "девчушка" лишь отмахивалась, сдувала челку и продолжала тренироваться.       Они были Детьми Леса. Ненавидящие, но любящие друг друга. И любящие своего Отца. И упорно отказывающиеся замечать друг друга. Лес решил свести их. Он хотел, чтобы Его Дети были счастливы и угадал. Спустя столько лет Дети Леса живут в доме, построенном из бревен. Бревна отдал Лес. Наивные викинги думают, что это они смогли срубить такие деревья, но Его Дети знают, что это Он отдал эти деревья. И они благодарны Ему. Они никогда не говорят никому, даже друг другу, но они продолжают навещать своего второго Отца, они общаются с Ним, и они любят Его.       Именно в этот Лес Памяти рванула Астрид. Она хотела опять поговорить с Отцом, почувствовать Его поддержку. Она хотела отдаться тренировке. Она хотела заглушить тупую боль в сердце. Она не знала, что эту боль нельзя отвергнуть. Астрид не понимала, что ей придется принять эту боль, вдове придется жить с ней и терпеть ее, как это делают сотни других вдов.       Астрид ворвалась в лес, как огромные волны накрывают город. Она полностью отдалась развитию тела. Она провела в Лесу пару дней. Отец помог ей успокоиться, помог принять боль. Что боль по сравнению с Лесом? Боль отступила. Она вошла в Астрид и успокоилась. А что Астрид? А Астрид на протяжении многих лет просыпалась Одной в холодной кровати, она чувствовала холодную кровать, она Не чувствовала тепло Иккинга. Не было поцелуев и объятий, но был злой характер, усталые глаза, впалые щеки, усталость и раздражение.       - Иккинг! - Астрид неожиданно прокричала его имя, подскочив на кровати. Мокрая подушка и слезы на щеках показывали, что сон был реальней некуда. Девушка медленно вдыхала и выдыхала, пытаясь успокоить сердце. Но, вопреки ее стараниям, она не могла успокоиться. Что-то было не так. Холодный воздух заполз под одеяло. Астрид поежилась от холода, продолжая размышлять, что тут не то. И тут до нее дошло. Холод! Она медленно, словно завороженная, повернула голову влево. Сон сняло как рукой, а рот сам раскрылся в непроизвольном крике, разносясь по дому, словно пожар.       - Иккинг! - именно это слово прокричала воительница. Она сжала подушку мужа и тупо смотрела на нее. А потом зарылась в нее лицом и заплакала. А по лестнице был слышен стук чего-то железного.       Некоторое время ранее       Иккинг никак не мог уснуть. Он пытался, честно. Но кое-что ему мешало. Точнее, кое-кто. Астрид постоянно крутилась, переворачивалась с боку на бок и что-то говорила. Благо, Иккинг не видел ее слез. Но он видел другое. Он видел, как рука жены заносится над одеялом и полностью стягивает его с мужчины. Раздосадованный таким поворотом не особо хороших событий, Иккинг попытался отнять одеяло назад, но тут случилось воистину чудо из чудес! Только собираясь дернуть одеяло, Иккинг почувствовал удар и рухнул с кровати. Поиграв желваками, скинутый-с-кровати сгреб в охапку свои вещи и поплелся вниз, выпить немного молока. Только начиная лить молоко, он услышал крик. Крик Астрид. Забыв про молоко, Иккинг рванул по лестнице со всей возможной для него скоростью. Перепрыгивая через ступеньки, он влетел в спальню.       Уже через пять минут Хеддок прижимал к себе Астрид. Немного успокаиваясь, она шептала ему, что любит его больше жизни, что никогда не отпустит, не позволит, не разрешит. А Иккинг? А ему было хорошо. Сколько лет вместе, но всегда, когда она говорит о своей любви к нему, у него в груди разливается тепло, как после хорошей кружки эля. Он шептал, что все будет хорошо, что он ее тоже любит, не уйдет, не бросит, не оставит, защитит. Вскоре надобность ушла. Он услышал тихое сопение на груди. Вздохнув, он попытался уложить ее на кровать и достать одеяло, но Астрид вцепилась в мужа мертвой хваткой. Она не хотела его отпускать. Боялась. А Хеддок только вздохнул и лег на кровать, подминая супругу под себя. Он делился с ней своим теплом. Он защищал ее от всего мира, от всех бед и опасностей. Защищаемый стал защитником. Защитница стала защищаемой. Но никто не протестовал, все были довольны. Все были счастливы. -------- Влюбленные нуждаются друг в дуге. Друг без друга они вянут, как цветы без воды. Им нужно общество друг друга. Единственный раз, когда они разлучаются - смерть. И то не навсегда. Так что если они любят друг друга, то будут вместе. Навсегда. Лишь искренняя любовь, верность при жизни и до смерти могут вновь соединить разбитые сердца.