У Эммы Свон приступ

Эмма пыталась найти причину, по которой собрания в ратуше лучше, чем Неверлэнд. Уборная в помещении. Никакие дети не пытаются убить ее в то время, когда должны быть в школе. С другой стороны, если бы ей пришлось выбирать между старшей школой и убийством, она бы бросила жребий. Но, по-видимому, быть принцессой – это не только радужные поцелуи и поездки на единороге. Членам королевской семьи полагалось выслушивать каждую тупую идею, которая была у жителей Сторибрука. Неудивительно, что Реджина скатилась ко злу. К слову о Злой Королеве, – не говоря уж о прикосновениях плоти, – Реджина стояла перед зданием ратуши, держа Генри за руку. Она окатила Эмму заботливейшим взглядом, в котором практически не было снисходительности. - Удачи, Эмма. Я знаю, каким может быть Сторибрук. - О, ты говоришь это только потому, что они пытались линчевать тебя. - В твоем случае подобный исход крайне маловероятен – разве что ты попытаешься запеть. - У меня прекрасный певческий голос. Это у меня от матери. Белки слушают, как я пою. - Ах да, грызуны известны своим прекрасным музыкальным вкусом. - Пора заходить, - сказал Генри, - если хотим занять места получше. – Мальчик видел, к чему все идет – если их не остановить, Реджина с Эммой могут биться всю ночь. Иногда он их слышал. Удивительно, что они не были в синяках после такого. Эмма пожала плечами и повернулась, чтобы войти в здание. - Ах да, Эмма, - Реджина дождалась, пока Эмма снова развернется к ней и откроет рот, чтобы ответить, и продолжила: - помнишь тот случай, когда я пыталась произнести речь, а ты продолжала корчить мне рожи? Эмма помнила. Реджина вспоминала об этом каждый раз, когда Свон упоминала о том, что Миллс прокляла всех в городе. - У меня была простуда! Я пыталась сдержать чих! - Да, именно так ты и оправдывалась, - зловеще протянула Реджина. – Увидимся внутри.

***

Эмма все еще не была уверена, как городское руководство перешло от Зачарованного Леса к Сторибруку. Она предположила, что люди избрали Мэри-Маргарет, чтобы продолжать жить под королевской властью. Но Снежка была хороша в этом. Она стояла в огороженном пространстве – типа места присяжных в суде – находящемся на возвышении в торце помещения. Эмма должна была просто сидеть рядом с королевским видом, и даже это давалось ей нелегко. У Дэвида получалось намного лучше. Даже сидящая на переднем ряду Реджина выглядела как джедай. - Первый вопрос, - объявила Мэри-Маргарет, отпивая чай из чашечки с изяществом Мэрил Стрип, - комитет обсуждать не будет, потому что поднявший его предлагает Джепетто вырезать из дерева точную копию Мэган Фокс, чтобы потом Голубая Фея оживила ее во благо «городской морали». Лерой, мы это уже обсуждали. - В этот город приезжают только сексуальные парни! У нас недостаточно женщин! – возмутился Лерой. – Если мы не начнем что-то с этим делать, то, в конце концов, город станет похож на Красный Китай! Эмма уже собиралась вмешаться, как вдруг почувствовала, будто электрический ток пробежал по ее телу, оставив легкое покалывание в пальцах ног и пьянящее ощущение в ее... голове. Она огляделась, чтобы проверить, не почувствовал ли еще кто-нибудь то же самое, но Мэри-Маргарет спокойно продолжала собрание. «Это просто мое воображение», - сказала себе Эмма. - «Какая-то странная волшебная версия отсиженной ноги». Она верила в это вплоть до того момента, как ее глаза широко распахнулись от удивления. Эмма что-то почувствовала. Что-то определенно настоящее, не зуд или щекотку, а будто материальная рука схватила ее на мгновение и... Это было приятно. Очень приятно. Эмма снова огляделась, как будто могла не заметить кого-то стоящего рядом с ней и начинающего прелюдию, и, конечно, никого не увидела. Собственно на нее вообще никто внимания не обращал, за исключением Реджины, которая сидела в первом ряду, положив аккуратно свернутое пальто на колени и спрятав руки под ним. Женщина послала Эмме улыбку – наполовину успокаивающую, наполовину... наполненную чем-то еще. Казалось, все тело Эммы погрузилось в теплую ванну, ее кожа стала вдруг очень чувствительной. Что сделало ее странно восприимчивой к этим мимолетным прикосновениям ко всему телу. Приятные, покалывающие, почти незаметные и все же трудноигнорируемые. Эмма почувствовала легчайшее прикосновение кончиков пальцев к бедру, которое скорее походило на направленный поток воздуха, чем на что-то твердое. Прикосновения – если это были они – прекратились, а потом вернулись вновь, едва задевая волоски на задней части ее шеи. Прошлись по лопаткам. Запутанными волнами спустились вниз по спине, по позвоночнику, ребрам, ниже, ниже к ее заднице, а затем смело коснулись ее ануса. Эмма беззвучно ахнула. Ощущения давали полное впечатление, будто кто-то ткнулся... внутрь. Эмма подняла взгляд. Мэри-Маргарет смотрела на нее, вздернув бровь. К счастью, она вернулась к своим бумагам прежде, чем Эмме пришлось бы придумывать какой-то ответ. - Следующим я хотела бы обсудить городской отдел пожарной охраны. Сейчас у нас в Сторибруке весьма трудолюбивые пожарные, но им было бы гораздо легче работать, если бы все мы осторожнее обращались с открытым огнем. Меня не волнует, куете вы меч или готовите свинью на вертеле, нет никакого оправдания отсутствию пожарной безопасности... Эмма свела бедра вместе и была поражена, почувствовав в ответ волну удовольствия, накрывшую ее тело. Это было невозможно. Она была на публике, буквально в полутора метрах от своей матери, полностью одетая и ей досаждал какой-то призрак или что-то подобное. Она не может быть возбужденной. Это было просто... Эмма нашла глазами Реджину, которая благовоспитанно сидела в первом ряду, будто идеальная девушка. Заметив направленный на нее взгляд Свон, она послала той воздушный поцелуй. И Эмма почувствовала, как губы покалывает от легкого прикосновения. Нет. Быть не может. В бешенстве, Эмма вытащила телефон из кармана и принялась писать Реджине смс. К счастью, подиум был достаточно высоким, чтобы можно было притвориться, будто удрученно смотришь в пол и торжественно кивать. Что было не особо удачным ходом, ведь в этот момент Мэри-Маргарет обсуждала ежегодный «Забег Щенков». Эмма отправила: «Я знаю, что ты делаешь». Реджина сделала преувеличенно удивленный вид, когда ее телефон завибрировал. Она вытащила трубку из кармана и быстро ответила. Мгновение спустя телефон Эммы загудел. Свон опустила взгляд на экран. Реджина прислала ей только смайлик-яблоко. «Ты – сумасшедшая сука :)», - ответила Эмма, смягчив грубость улыбающимся смайлом. Реджина посмотрела на свой телефон, кивнула себе, а потом медленно провела пальцем по экрану. Это движение отразилось на теле Эммы – призрачный палец прошелся от пупка до... Эмма поджала губы, чтобы удержаться от стона. - Мы тебя от чего-то отвлекаем? – раздался голос Мэри-Маргарет. Эмма вскинула голову, как напуганный вомбат, но обнаружила, что вопрос был адресован Реджине, которая уже энергично убирала телефон обратно в карман. - Просто размяла пальцы, - ответила Реджина. – Пожалуйста, продолжай, - она вновь чинно сложила руки на коленях, прикрыв их полой пальто. Эмма смотрела на нее с покерфейсом, напрягая все мышцы, будто готовясь отразить магию Реджины. Но та остановилась, словно ничего и не было. Реджина просто сидела на своем месте. И Эмма просто сидела на своем месте. Свон уставилась на Реджину, бросая ей вызов, и получила в ответ прямой взгляд. Потом Миллс чуть раздвинула губы. Вытянула их трубочкой. И подула. Эмма почувствовала поток воздуха возле уха, легкий, будто они лежали, обнявшись, в постели и Реджина пыталась ее разбудить. Свон дернула головой, указывая на Генри. На их сына, который сидел около Реджины, пока она использовала магию для прелюдии. - Ты в порядке? Шепот Дэвида оказался столь неожиданным, что Эмма едва не упала. Она вцепилась в сиденье стула так, будто он мог куда-то из-под нее ускакать. - Все нормально, - шепотом ответила Эмма. – Вода в ухе. Она снова повернулась к Реджине и увидела, как та вручает Генри десятку и отправляет куда-то. Когда мальчик ушел, она подняла бровь. Эмма готова была поклясться, что почувствовала, как на ней расстегнули блузку, но схватившись за самостоятельный предмет одежды, обнаружила, что все в полном порядке. Проклятье, насколько же Реджина хороша в этом? Эмма вспомнила прошлую ночь. Ладно, очень хороша. Но, тем не менее, даже Люси Лоулесс нужны руки для этого, верно? Реджина вежливо улыбалась и кивала, оглядывая аудиторию в поисках знакомых, в то время как под пальто ее руки безжалостно работали. Эмма чувствовала их – точную ширину и остроту ее ногтей, мягко царапающих шею, задевающих спину, спускающихся по ногам. В один момент давление было достаточно сильным, чтобы оставить царапины (хотя Свон и знала, что это невозможно), в другой – достаточно слабым, чтобы быть дразнящим. И, наконец, оба варианта разом с намеком на большее. Насмешливый многообещающий массаж, сделанный прямо под одеждой. Потом ногти заменили более нежные и полные кончики пальцев. Не обращать внимания на это поддразнивание было труднее. Но прикосновения все еще были столь легкими, что казалась странной невозможность абстрагироваться от них, казалось, что стоит лишь сконцентрироваться немного сильнее, и эти ощущения удастся заблокировать. Но ее старания оставались лишь стараниями. Реджина просто знала, как прикоснуться к Эмме таким образом, чтобы она по-настоящему прочувствовала это, но не сделать прикосновение подавляющим. Неумолимая паутина ласк не только заставила Свон желать, чтобы Реджина продолжала, покрыла все ее тело этими нежными линиями, но и желать большего. Эмма чувствовала, как ее дыхание становится все тяжелее, пока напряженность покидает ее, оставляя только своего рода ожидание. Все в ней, все ее тело приветствовало эти неосязаемые прикосновения. Только из чистого упрямства она держала глаза открытыми, впиваясь взглядом в Реджину как раньше, когда их общение могло окончиться словесной баталией. Миллс прикусила губу в ответ. Уже одного этого было достаточно, чтобы завести Эмму, а добавьте к делу призрачные руки, которые гладили ее грудь, возвращаясь к напрягающимся соскам снова и снова... Эмма скрестила руки на груди, прежде чем кто-то мог заметить этот факт, схватила себя за бицепсы, будто так могла защититься от Реджины. В ответ на ее действие женщина, сидящая в зале, преувеличенно надулась. И на мгновение высунула язык. Эмма почувствовала касание горячей влажности на внутренней стороне своего бедра. - Ты хорошо себя чувствуешь, Эмма? – в этот раз шепот Дэвида был немного громче. Эмма смогла только кивнуть в ответ. «Не смотри, не смотри, не смотри». К счастью, Реджина приостановила свое небольшое развлечение на то время, пока Дэвид с беспокойством пялился на дочь, лишь лаская ее лицо, как любящая хозяйка – домашнего питомца. В тот момент, когда Прекрасный повернулся обратно к Мэри-Маргарет, прикосновения стекли с лица Эммы вниз, по ее вздымающейся груди (Эмма заметила невероятно самодовольную ухмылку на губах Реджины, когда та «почувствовала», насколько напряжены ее соски), вдоль мягких кривых живота, под ее джинсы, под ее трусики. Эмма почувствовала, что открылась, что ее половые губы раздвинуты ничем иным, как желанием Реджины и тихо прошептала: - Да... - Что «да»? – спросила Мэри-Маргарет, глядя на нее. Все в зале смотрели на нее. Реджина подавила зевок. - Да... касательно того, о чем ты сейчас говорила, - кивнула Эмма, - очевидно. - Что пьянство в общественных местах находится на небывало высоком уровне? - Ммм-хмм. Этот город умеет праздновать. Мэри-Маргарет кинула на Эмму грозный взгляд «мы поговорим об этом позже, юная леди» и вернулась к повестке дня. - Итак, что можете вы, обычные граждане, сделать для того, чтобы предотвратить пьянство в общественных местах? Внезапно Эмма почувствовала, как невидимые пальцы сжали и крутанули ее соски – болезненно, но в то же время сладко, - добавляя новые краски в рисунок ласк. Неожиданно успокаивающе и возбуждающе. Эмма мгновение сидела с широко распахнутым ртом, прежде чем осознала это и закрыла его. Как будто все ее тело было музыкальным инструментом, на котором играл виртуоз мирового класса. И Эмма начала по-настоящему наслаждаться усилиями этого мастера. Более того, она жаждала, чтобы Реджина стала еще смелее! Буквально оттрахала ее на подиуме перед всем городом. Эмма сжала кулаки... и пожала плечами. Бывало, она делала вещи и похуже. Кроме того, она знала, во что ввязалась, когда начала встречаться со Злой Королевой. Раздвинув ноги, Эмма уставилась в лицо Реджине Миллс. И четко артикулировала: «Давай». Реджина ответила преувеличенно недоуменным взглядом – «не понимаю, о чем ты, мисс Свон», - и подняла руку, чтобы почесать ухо. Затем опустила ее обратно на колени, поверх пальто. И вытянула указательный палец. И когда Эмма почувствовала, как этот палец полностью вошел в нее, женщину будто окатило огнем. В первый момент яркого наслаждения ей пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от крика. Эмме даже показалось, что она распробовала вкус крови, прежде чем экстаз схлынул. Затем она почувствовала еще больше рук, касающихся ее тела, – она не могла даже точно подсчитать их количество, – скользящих по грудям, придавливая их к грудной клетке, сжимающих ягодицы, гладящих бедра, даже очерчивающих контур губ. Но все они не были достаточно значимыми, чтобы конкурировать с тем особенным пальцем, погружающимся внутрь нее, и когда Эмма закрыла глаза – она была на небесах. На небесах с, по крайней мере, тремя Реджинами... - Эмма, у тебя, правда, все хорошо? Ты какая-то красная, - Мэри-Маргарет села, позволяя Дэвиду выступить перед городом, и посмотрела на Эмму так, будто поймала ее одетой в костюм гигантского страуса. Анатомически правильного страуса. - Все хорошо, - ответ Эммы был прерван удвоившимся ощущением движения между ее ног. – Так хорошо... - она посмотрела в зал и увидела, что на руке Реджины вытянуты уже два пальца, которыми она ритмично потирает колено. Эмма поспешно повернулась обратно к Мэри-Маргарет. – Я просто, эмм, должна кончить... закончить кое-что. - Так ты не пьяна? - Нет! - Хорошо, - отступила Мэри-Маргарет, выпрямилась на своем месте, чтобы вернуться к любованию мужем. А Эмма снова вцепилась в свои бицепсы, жалея, что не может сжать ноющие соски и справиться с этим зудом, что дразнящие прикосновения не делали. Бесплотные пальцы двигались в ней, ласкали каждое нежное место, о котором только знала Реджина, но это был как раз тот случай, когда у мастера на все руки нет собственно рук. Вся магия мира не могла сравниться с непосредственным присутствием Реджины в ее постели. И тут Эмма почувствовала, как в пылающий в ней огонь плеснули ведро бензина. Теперь на руке Реджины были выпрямлены три пальца. Эмма застонала, заработав странный взгляд от Мэри-Маргарет, но даже не заметив этого. Она посмотрела на часы. Еще пять минут. Она должна продержаться еще только пять минут не кончая, и тогда она сможет схватить Реджину в охапку, зашвырнуть ее в ближайшую кладовку и показать ей, почему не стоит устраивать неприятности Прекрасным. В конце концов, они всегда отвечают тем же. Альтернативой было никогда больше не показываться на собраниях в ратуше. Что в целом было бы неплохо, если бы ей не пришлось благодарить за это Миллс. Нет, она бы с удовольствием отблагодарила Реджину за оргазм, которого требовало все ее тело, но не в общественном же месте. Именно в этот момент вернулся Генри. Эмма подавлено смотрела, как он идет по проходу. Держа в каждой руке по рожку с мороженным, купленному у лоточника, торгующего у ратуши. Один он оставил себе... а второй вручил Реджине. Злая Королева посмотрела прямо в глаза Эмме, затем опустила взгляд на лакомство, которое держала в руке. И облизнулась. - Меня, кажется, сейчас стошнит, - быстро пробормотала Эмма, убегая со сцены в коридор и отчаянно озираясь. Заметив уборную, женщина рванула к ней, распахнула дверь, – возблагодарила Бога за то, что внутри никого не было, - заскочила внутрь и захлопнула дверь за собой, даже не обеспокоившись тем, чтобы закрыть ее. Как только хлопнула прикрытая дверь, удовольствие, которым Реджина непреклонно наполняла ее тело, наконец, вырвалось на свободу и затопило ее. Она кончала, пока смазка не побежала по бедрам. Только теперь, стоя на коленях около двери, Эмма смогла трясущимися руками закрыть замок. Все еще дрожа от оргазма, она ухватилась за раковину и сумела подняться на ноги. Посмотрела на себя в зеркало. Заезженная и насквозь мокрая. Эмма надеялась, что Реджина счастлива. Эмма знала, что Реджина счастлива. И тот факт, что за ней наблюдали больше половины жителей города, в то время как ее подводили к такому оргазму, возбуждал лишь сильнее. И чем старательней она подавляла реакцию своего тела на действия Реджины, тем усердней та работала. «Может я и преувеличиваю, но лишь самую малость», - думала Эмма, приводя себя в порядок. Раздался стук в дверь. Эмма знала, кто это. Открыв дверь она обнаружила на пороге Реджину Миллс, вытирающую губы салфеткой. На ее подбородке осталась небольшая капля мороженого. - Я только что насладилась, - сказала Реджина, - вкуснейшим лакомством. Возможно, ты тоже захочешь угоститься им, чтобы почувствовать себя лучше? Я слышала, тебе нездоровится. Эмма вперила в Реджину убийственный взгляд. Миллс могла быть настолько порочной, насколько ей этого хотелось, но это не значит, что ей потом не придется старательно извиняться. Подарив Эмме еще немного подобного, но настоящего удовольствия. - Ты не остановила меня, - многозначительно сказала Реджина. - Я назвала тебя сумасшедшей сукой. - Я не была осведомлена о том, что ты выбрала столь банальное стоп-слово. Итак, ты хочешь мороженое или нет? Я угощаю. Эмма покачала головой, сгребла Реджину в объятия и крепко поцеловала. Конечно же она получит свое мороженое, хотя и не из рожка... Так их и застала Мэри-Маргарет, лицо которой исказилось в гримасе беспокойства: - Эмму же только что тошнило! - воскликнула она в ужасе.