Удачи на даче!

Раз в год. Летом. В определённую неделю. Я копаю грядки и делаю остальную дачную работу. За всем этим пристально смотрит мой любимый - Есенин. *** - Есенька, родной, затянуться хочу, отпусти. - Нет, голубчик. Копай грядки. А курить вообще вредно! - Вредно - вредно... И над людьми так издеваться тоже вредно, - проныл я, на что в ответ получил ухмылку и молчание. С утра батрачу, спасибо хоть воды можно попить. Чувствуя терпкий дым от сигар с соседней дачи, я вдыхаю его поглубже и побольше и продолжаю копать. Участок, простите, немаленький, но надо. По лицу стекают капли пота, а как же! Стою под солнцем уже какой час! Надо бы волосы заколоть, а то в глаза лезут, неудобно... - Есь, притащи заколочку... И полотенце. Есенин побежал по паркету, не удивляйтесь, с моей зарплатой можно всю Землю застелить паркетом. Через несколько минут он прибежал ко мне, заколол челку, вытер пот и поцеловал. Его поцелуй, как заряд энергии на следующие 10 грядок. Я ловил взгляды моего любимого, который сидел на веранде и попивал сок. Ещё бы, мой оголенный торс, слегка смуглая кожа, отдающая в серый цвет, татуировки на плече и много всякого эротичного. Не подумайте, я не хвастаюсь! Мой маленький воробушек самый красивый на свете. Блондин, с кудрявыми волосами, хрупкое, нежное тельце, глаза цвета самого ясного неба, искренняя улыбка, изящные пальчики, медленные романтичные движения. Так бы и оттрахал. Звонок. Громкий металл оглушил нашу тихую обстановку. Звонит Горький. Смотря на лицо Есенина, он явно не рад. Я подошёл и взял трубку. - Алло. Слушаю, Макс. - Жуков, ты где?! - Да на даче я. На даче... - Соболезную, удачи на даче! - с ухмылкой подметил Максим и скинул трубку. Ээх и правда, удача бы не помешала. Продолжая копать, я уже и не надеюсь, что ночью мне что-то перепадет. Уух, я уже представил его в развратной позе или попкой кверху, его слезки, его мольбы, его стоны, его всхлипы... Как он извивается подо мною, и как царапает меня коготками. *** Вот уже подошёл вечер и я все вскопал, завтра меня ждёт покрас деревьев. А не проще ли вызвать бригаду? Я не раз его об этом спрашивал. Но его отмазки такие милые : " Хочу смотреть, как работаешь ты, а не куча мужиков ", " Ты лучше всякой бригады " и подобное. Ну как отказать?! На ужин меня ждала картошечка с мясом. Он осторожно кушает, легко справляясь с ножом и вилкой. Запивая все это дело чаем, он встаёт, забирает грязную посуду и идёт её мыть. Я поспешил за ним в дом. Мой воробушек стоял у раковины и напевал какие-то весёлые мотивы. Подойдя к нему сзади, обняв его спину, я прижал его к своему телу. - Так вот чего ты хочешь, подлый трус!- размахивая мыльным половником, кричал Есь. - Хочу, ещё как хочу. Давай хотя бы ванну вместе примем. - Тогда подожди, домою и сразу приду, иди пока набери. Я с радостным предчувствием отправился в ванную и открыл кран. Вода быстро набиралась и я позвал Есенина. Он обнаженный стоял в дверях и я сглотнул от сего вида. Мы погрузились, в наполненную водой, ванну. Усадив Есенина по удобнее, я закрыл глаза от блаженства. - Ну ладно, ты сегодня хорошо потрудился. Я согласен... - после этих слов я вскочил , схватил любовника и побежал на 2 этаж, в спальню. Вытянув его по всей кровати, он взял меня за голову и страстно поцеловал. Я провёл по его телу рукой и остановился на бедрах. Потянул их на себя и перевернул виктима спиной ко мне. Надо бы начать с растяжки, а то будет потом ныть, мол, все у него болит невыносимо, и вообще , как я так мог или порвется чего. Один палец, он мило скулит и краснеет, от этого вида я возбуждаюсь сильнее и разом ввожу второй. Он сжал кулачки и начал постанывать. Хочется взять и заломать его как следует, а потом оттрахать. Резко вытаскиваю пальцы, от чего его оленьи глазки округлились. Не расстраивайся, милый. Сейчас будет кое-что получше пальцев. Я приставил головку, сочащуюся смазкой, к колечку мышц и надавил. Вошёл, конечно, трудно. Ну я думаю позже будет легче. Его ротик приоткрылся и полились звуки боли и наслаждения, ласкающие мой слух. О даа, кричи подо мной, как же я это люблю. Его беззащитность, его беспомощность. Я все больше насаживал своего мальчика на член. С каждым разом все глубже и сильнее. - Р...разверни меня! Послушавшись просьбе, мне пришлось разворачивать этого капризулю. Он посадил меня, не вставая с члена. Его длинные руки обвили меня, я взял его за талию и за ягодицу. Я лишь порыкивал, а вот Есь уже начал громко и развратно стонать и всхлипывать. Желая большего, желая увидеть его слёзы, мои руки опустили его бедра на член до конца. Есины глаза заслезились, а затем из них потекли крупные капли. Целуя его, то в губы, то в щеку, я слизывал их, они были немного соленые и одновременно сладкие. Маленькие коготки Есенина впились мне в спину, от чего я глухо рыкнул. Вскоре моя спина была в царапинах. Покрывая его кожу яркими метками, я резко двигался, с каждым толчком его изящные пальчики держали простынь все крепче. Через некоторое время я замедлил темп, чтобы он мог перевести дух, но на это он ответил мне протестами и жаждой продолжения. Ну тут-то я дал себе свободу действий. Резко двигаясь, я всё-таки заставил его кончить. И не один раз. Я нежно обнял ослабевшее тело любимого и уложил под одеяло. На утро. Стоя под деревом, весь в белой краске, еле водя кистью по стволу, я пристально смотрел, на падающего зерна, Есенина. Его ягодицы были немного видны из под коротких шорт. Изредка он махал мне рукой и приносил воды. Всё-таки дача - это хорошо...