Восемь ящиков.

Он долго выбирал в лесу поляну и, наконец, остановился на этой. Тихая, достаточно удаленная от проезжей части, поросшая мягкой и сочной травой. Влажный грунт ее пах грибами и утренней росой. На ней не было старых трухлявых пней, вгрызшихся своими корнями в почву, не было муравейников с их вечно копошащимися жителями. А самое главное она была достаточно большая, чтобы на ней поместились все восемь деревянных гробов. Медик крякнул и с усилием вылез из выкопанной ямы. Сапоги облепились комками сыроватой земли, брюки и рубашка пестрели бурыми мазками. Белый халат висел на ветке ближайшего дерева, поэтому оставался единственным чистым элементом одежды. Мужчина встряхнул руками, разминая затекшие мышцы – он копал без перерыва почти семь часов, и осмотрел проделанную работу. Восемь аккуратных ям. Все приблизительно два с половиной на полтора метра. И еще полтора в глубину. Равноудаленные друг от друга. Медик хотел похоронить их в одном месте. Сделать что-то на подобии братской могилы, куда бы он смог приходить каждый день и сидеть на лоне природы, в тишине и уединении. Среди своих коллег и просто друзей. Думать, размышлять, разговаривать. Хотя, вряд ли они смогут его услышать. Мужчина отряхнул руки и повернулся. На земле рядом с его ногами валялись деревянные таблички. На каждой из них масляной краской было написано имя, а точнее название класса. Поначалу немец хотел сколотить кресты, но подумал, что приписывать всем сослуживцам католическую веру было бы неэтично. Поэтому он остановился на чем-то, что будет нести только информацию о том, кто здесь покоится. Но для табличек было рановато. Неподалеку от выкопанных им ям стояли восемь деревянных ящиков. На гробы они были совершенно не похожи – слишком грубая работа, криво сколоченные доски с большими зазорами между ними. Кое-где торчали криво вбитые гвозди и больше щепки неструганного дерева. Медик мог бы сделать лучше, но времени оказалось слишком мало. Мужчина вспомнил, как тащил эти тяжелые ящики через кусты там, где не смог проехать фургончик, и вздохнул с ноткой горького облегчения. Осталось совсем немного, он покончит с этим и сможет вернуться на базу. В мир полного одиночества. И внезапно нахлынувшей тишины. Медик подошел к первому ящику и ухватился за доски. Он волоком потащил его по земле и пододвинул к самому краю свежей могилы, когда услышал слабый стон изнутри. Мужчина подскочил поближе и заглянул внутрь. В большую щель между досками на него смотрели два расширившихся от ужаса глаза, уже не скрытые съехавшими на бок очками-авиаторами. Сухие губы мяли комок грязной тряпки, использованной в качестве кляпа, а связанные руки скребли по доскам в попытке высвободиться. - Лежи смирно, Dummkopf, и не пытайся выбраться! Должен же я узнать, как долго вы, кретины, протянете на одном заряде убер-сердца - прикрикнул Медик и ногой спихнул гроб в яму. Он поспешно принялся забрасывать его землей, поглядывая через плечо на оставшиеся ящики. Действие клофелина прошло слишком быстро, и раз очнулся этот, скоро в себя придут и все остальные. - Нужно успеть, пока эти болваны не подняли шум, - проворчал немец и воткнул в свежий грунт табличку «Снайпер».