Из тени в свет перелетая

Как я уже говорил ранее, ни одно доброе дело не осталось безнаказанным, и на следующее утро вся работа моего университета оказалась полностью парализованной. Никогда бы не поверил, что пара приличных шмоток и одна стильная прическа может произвести на публику такое оглушительное впечатление! Причем, не просто на публику, а на высокообразованную, увенчанную научными степенями, публику! В общем, народ только и делал, что типа невзначай или якобы по работе забегал в приемную, пялился там на обновленную миссис Джонс, а некоторые особо наглые еще и фотографировали метаморфозу на свои карманные гаджеты. В конце концов звезда папарацци не выдержала и перебралась в мой кабинет, где и продолжила перебирать письма и стучать по клавиатуре, не забывая периодически бросать в мою сторону укоризненные взгляды, вызывая у вашего покорного слуги здоровые приступы неконтролируемого смеха. - Вот вы, господин канцлер, лучше бы не ржа... не смеялись тут, а пошли бы и разогнали всех по рабочим местам! - Да ладно вам, мне вот всегда нравились комедии положений! И потом, может, ваш пример еще кого-нибудь вдохновит, а то у нас на половину личного состава без слез не взглянешь. Кстати, про слезы. Что со столовой-то делать будем? Ремонт или неужто, все-таки, реставрацию? Она, как и все практичные женщины, принялась настаивать на ремонте, все больше укрепляя меня в мысли, что делать надо непременно реставрацию. Минут пятнадцать ее "разумная экономия" билась против моих "избыточных понтов", а потом прибыла очередная делегация, и трудовой день вошел в свою привычную колею. Короче, всё было как обычно, за одним-единственным исключением. К концу дня я внезапно заметил, что ни единого раза не покинул свой рабочий кабинет и прилегающие к нему окрестности. И что это могло означать? Неужели я прячусь? Это плохо... Страх и стыд - два древних и очень точных сигнала тревоги. Хотя, чего мне бояться? Ничего еще не случилось, а если и случится, то, во-первых, я не знаю, что именно, а во-вторых, возможно, это будет еще не скоро! И вот тут-то я и ошибся, явно недооценив желание Кларка переключить внимание излишне энергичной супруги на вновь обретенную дочь. К тому же недооценил я не только его желание, но и, как выяснилось, практически безграничные возможности. В общем, в ночь с пятницы на субботу всё это и произошло. Сам же пятничный день выдался совершенно стандартным и обыкновенным, если не считать моего продолжающегося добровольного затворничества. Не произошло никаких скандалов, разборок и потрясений, никто не кидал передо мной заявлений об уходе, никто не жаловался на научные притеснения и отсутствие лабораторного оборудования, и даже главный бухгалтер не принес на этот раз счета за электричество с воплями, что такими темпами мы скоро будем вынуждены топить старыми диссертациями и рефератами. Мы с миссис Джонс, к собственному изумлению, проработали сверх положенного всего пару часов, а потом еще простояли минут тридцать на парковке возле своих машин, обсуждая, как же так получилось, что наш прекрасный универ до сих пор не является членом "Общественной Лиги Плюща"? Она безуспешно пыталась припомнить, с какой именно формулировкой около пятнадцати лет назад был отклонен наш запрос, и мы договорились, что подгребем с ней завтра, часиков в двенадцать, в архив и попробуем найти все материалы по этому поводу. Потому что должна же быть на этом свете хоть какая-то справедливость! Заехав поужинать в японский ресторан, а затем, наконец-то, добравшись до дома, я начал маяться, не зная, чем себя занять. Чтение раздражало, попытка посмотреть фильм-призер Венецианского кинофестиваля чуть не закончилась спонтанным приступом рвоты, а мысль о том, чтобы вызвать на дом какого-нибудь бывшего любовника, чуть не довела этот самый приступ до логического завершения. Кое-как дотянув до полуночи, я упал на кровать и забылся сном. Спал я паршиво, то и дело переворачиваясь с боку на бок, и как-то даже не удивился, когда в темноте засветился, зазвонил и в придачу завибрировал лежащий на тумбочке мобильный телефон. Схватив аппарат, я уставился на экран. Кларк! - Я слушаю. - Крис, жду тебя на углу, возле "Фламинго". Только не вздумай приводить себя в порядок. Захвати триста баксов и дуй, как есть! Когда я, весь взъерошенный и напуганный, подлетел к нужному месту, то сразу увидел не только Кларка, но и несколько патрульных авто, мигающих своими люстрами прямо перед входом в ночной клуб. Кларк тоже моментально заметил мою машину и, открыв дверцу, плюхнулся на сиденье. - Короче, мы провели в клубе антинаркотический рейд и, представляешь, успешно! Кто бы мог подумать, правда? - Вы подбросили им наркотики? - сказать, что я охуел, было просто не сказать ничего. - Не задавай глупых вопросов, профессор. В общем, задержаны - этот твой Ларс (кстати, у тебя отличный вкус), потом, рыжая девица, видимо та, которую ты упоминал, и еще два их приятеля, тоже твои студенты. Это просто отлично, теперь парень будет биться не только за себя. Мы уже промурыжили их пару часов, и сейчас они полностью деморализованы. - Погоди, ну ладно Ларс или эти двое. Они, может, тоже иногородние. Но у Натали родители богатые, и они местные, неужели она им или адвокату не позвонила? - удивился я. - Я подсадил к ним своего человека, якобы тоже задержанного. Он им объяснил, что чем меньше народу в курсе, тем лучше. А родителей вообще надо пожалеть и не впутывать. Навешал им лапши, что полицейское начальство сперва будет говорить с руководством университета, а им главное - ничего сейчас не подписывать. Теперь они сидят там, как цуцики, и ждут, пока всё само собой рассосется. Да! Когда будешь со своим красавчиком договариваться, иди в конуру, которая около пожарного стенда, там нет камер, я проверил. Ясно? - Ясно. - Теперь дальше, - тут он высунулся наружу и помахал кому-то рукой. К машине подошел полный господин с лысиной и портфелем и сел на заднее сиденье. - Так, Крис, это - Джонсон, твой типа юрист. Будет для большей правдоподобности разруливать разговоры и посредничать между мной и тобой. Заплати ему триста долларов. Всё, пошли! - Постой! А если Ларс не захочет со мной договариваться, что с ними со всеми будет? - Крис, не будь ребенком! Разумеется, ничего страшного с ними не произойдет. Подержим еще пару часиков, потом скажем, что во всем разобрались, извинимся и отпустим на все четыре стороны. Мы же не идиоты, чтобы так подставляться! - Ну смотри, Кларк! Пошли. Я отдал деньги и, с колотящимся сердцем и на негнущихся ногах, направился в сопровождении Кларка и "юриста" в недра ночного клуба. Пройдя сквозь небольшой полицейский кордон и немного поплутав в полутемных коридорах, мы оказались перед охраняемой комнатой, в которую поместили задержанных. Дверь распахнулась, и я увидел сидящую прямо на полу группу молодых людей. При звуке открываемой двери они синхронно вскинули опущенные головы, а при виде встрепанного меня, Кларка и неизвестного в костюме, испуганно замерли, вжавшись в грязновато-серую стену. На мгновение мне захотелось просто провалиться сквозь землю, настолько затравленно и жалко они выглядели! Золотые волосы Натали уныло висели вдоль несчастного личика, украшенного размазанной вокруг зеленых глаз тушью, физиономии двух незнакомых парней выражали крайнюю степень подавленности, а вот лицо Ларса было практически спокойно. Просто мало отличалось по цвету от расположенной позади серой стены. - Вот, господин Конорс, к сожалению, вынужден констатировать, что все задержанные являются студентами вашего университета, - серьезно произнес Кларк, делая ту самую непроницаемо-честную мину, каковую в реальной жизни можно лицезреть только на плакатах, призывающих безденежную молодежь поступать в Полицейские Академии. - В полной мере разделяю ваше сожаление, капитан, - ответил я, осуждающе качая головой и специально распахивая пальто, чтобы несчастные могли убедиться, что надето оно прямо на домашнюю футболку. - Капитан, вы же в курсе, что наш губернатор очень много времени уделяет вопросам образования и репутации ведущего учебного заведения штата? - влез в разговор "юрист". - Разумеется. Мы никогда не отказываемся от сотрудничества с учебными заведениями, и если руководство университета сочтет возможным поручиться за своих воспитанников... - По мере того, как Кларк излагал свою мысль, сидельцы оживали прямо на глазах. - Да, да! Речь идет именно о поручительстве! - Джонсон продолжал отрабатывать свои триста долларов, с нажимом произнося волшебное слово "поручительство". - Хм, поручиться... - протянул я, фиксируя задумчивый взгляд на усталом, но таком прекрасном тонком лице. - Даже не знаю, что и сказать. А кто мне гарантирует, что подобное не повторится еще раз? Возможно, мне нет никакого смысла рисковать, тем более, что речь идет не только о репутации моего университета, но и о моей собственной? - Господин канцлер! - Ларс поднялся на ноги так внезапно и грациозно, что охрана не успела никак среагировать. - Позвольте с вами переговорить! - Правильно, вы пока переговорите, а мы с капитаном тоже кое-что обсудим, - бодро провозгласил Джонсон. Оказавшись в тесной каморке, мы, не глядя друг на друга, привалились спинами к грубой кирпичной стене. Он молчал, но и я начинать разговор первым не собирался. Наконец, его юные нервы не выдержали. - Вы же понимаете, что это просто недоразумение? - Ну что ж, тем лучше. Тогда полиция точно во всем разберется. Со временем. - То есть, вот так теперь закон защищает людей? - Закон вообще не защищает людей, это люди защищают закон. Ты об этом хотел со мной поговорить? - я повернул голову и уставился на еле видный в полутьме профиль. - Нет. Я хочу, чтобы вы сейчас за нас поручились, - твердо произнес он и тоже повернул ко мне лицо. - Мне спросить "что я с этого буду иметь?" - я прямо физически чувствовал жадный блеск собственных глаз. - А что вы хотите? Секс? - Секс? Качественный секс стоит от силы пятьсот долларов, ты во столько оцениваешь свое будущее? - А что тогда? - ну наконец-то в его холодном тоне появилась растерянность! - Я хочу чтобы ты жил со мной, в моей квартире. Каждый день, - произнес я, и даже сам обалдел от того, как дико это прозвучало. Повисла пауза. По моим ощущениям, Ларс молчал целую вечность, но когда я совсем было потерял надежду получить какой-либо ответ, он медленно провел рукой по спутанным волосам, отбрасывая их с лица, и произнес: - Получается, что если я откажусь, вы испортите и мою жизнь, и жизнь моих друзей? - Нет. Если ты откажешься, то это ТЫ испортишь и свою жизнь, и жизнь своих друзей. - Я... согласен. Сколько? - Что "сколько"? - затормозил на радостях мой мозг. - Жить с вами сколько? Неделю, месяц, год? - Эээ... год! - решительно произнес я, хотя на самом деле мне хотелось сказать "всю жизнь" и посмотреть на его реакцию. - И отправишься туда сразу же, как только вас выпустят. Я подожду тебя в машине за углом, заедем заодно за твоими вещами. - День сурка... - еле слышно прошептал он, оттолкнулся от стены и пошел к выходу. Пока мы добирались до моего дома, Ларс молчал, откинув голову на спинку сиденья и прикрыв глаза. Я тоже молчал, даже не пытаясь разбавить тишину, запустив в элегантный салон своей машины мерзкие голоса и пошлые шуточки ночных радио-диджеев. Если честно, я не ощущал никакой неловкости и просто наслаждался его близким присутствием, наконец-то не опасаясь, что он через пару секунд сбежит. Дом и квартира не произвели на него никакого видимого впечатления. Он просто разделся, очень аккуратно повесив куртку и ровно поставив кроссовки, и вопросительно взглянул на меня. Я махнул рукой в сторону душа, а сам сразу направился в спальню, прямо на ходу стаскивая с себя одежду. Упав на кровать, я закрыл глаза и попробовал расслабиться, но тщетно. А вдруг он сейчас пойдет в другую спальню или вообще просто ляжет на диван? Или нет.... Это как раз ерунда! А вот если он ляжет со мной, что мне делать тогда? Силой я к нему больше лезть не собираюсь, мне и прошлого раза вот так хватило, а по-хорошему.... Тут раздались легкие шаги и светящаяся в полутьме белая фигура пересекла комнату и бесшумно нырнула под одеяло. Я замер, пытаясь перебороть смятение и странную душевную дезориентацию, когда внезапно всей кожей ощутил, что лежащее рядом тело колотит беззвучная внутренняя дрожь. Мгновенно переместившись, я уперся руками по обе стороны от светловолосой головы, и прошептал, касаясь губами небольшого аккуратного уха: - Нет, Норберг, так дело не пойдет, ты совсем заледенел... Надо снять напряжение, выбирай - стакан виски или минет? И вот тут-то, граждане, произошло одно из самых удивительных явлений в моей жизни! Трясущийся, как заячий хвостик, скромник минуту помолчал, а потом задумчиво протянул: - Вообще-то, я не пью... Еле удержавшись от нервного смешка, я скользнул губами по холодной коже, сразу ощутив отчаянную пульсацию яремной вены и бешеное биение чужого сердца. Потом прошелся по сведенным мышцам живота, и... наткнулся на окрепший, жаждущий утешения, член. Изо всех сил стараясь не проявлять даже намека на агрессию, я очень нежно обхватил его губами и задвигался, производя языком то особо легкое, дразнящее трепетание, поэтично именуемое в народе "крыльями бабочки". Прохладные бедра слегка раздвинулись, как бы невзначай предоставляя мне больший доступ, а сверху послышался едва различимый, но глубокий вздох. И то ли я так хорошо старался, то ли у него давно не было секса, но продержаться нам удалось не более пары минут. Выгнувшись напоследок и все-таки не сдержав тихий вскрик, он забился в экстазе и благополучно кончил. А я, потеряв голову от такого непривычного энтузиазма, начал примитивно и яростно вылизывать его трепещущий живот, напоминая себе волчицу, чудом спасшую драгоценного щенка из страшной волчьей ямы, с той лишь разницей, что именно эту яму я выкопал практически собственноручно. Вдруг Ларс как-то странно и внезапно затих, и я, приподняв голову и заглянув ему в лицо, с изумлением убедился что он просто-напросто спит, по-детски приоткрыв полные губы и тихонько посапывая точеным носом. Тогда я легонько провел по светлой коже кончиками пальцев и даже дотронулся до его ступней своей ногой, чтобы убедиться, что ему удалось расслабиться и согреться. Он, действительно, был очень теплым и таким красивым! Прекрасным, как... "роза в утро битвы"... Господи, какая чушь! Я осторожно укрыл его одеялом, а сам вытянулся рядом, стараясь отвлечься от собственных страстных, но нереализованных желаний, и поскорее уснуть. Мысли медленно закружились в усталом мозгу, почему-то зацепившись за возникший в голове банальный и пошлый образ. Роза, роза... Наша с Диланом мама обожала розы, и теперь они словно переместились вслед за ней на кладбище, а когда-то пышные разносортные кусты цвели в нашем саду весной, летом и даже поздней осенью, вызывая восторг и изумление соседей и гостей. А я хватался за их стебли, пораженный неземной красотой и нежными запахами, и острые шипы с силой впивались в голую кожу, а маленькие красные капли катились от ладоней к локтям. "Брось!" - говорила мать, но я только сдерживал слезы, никогда добровольно не разжимая сомкнутых рук. Никогда.