Vinctum

Дети уходят из города. В марте. >Сотнями. Ни одного сбежавшего не нашли. Дана Сидерос. Глава 1. «Black flies on the windowsill» Ben Howard       Внезапно пошел ливень. Я ела гнилые яблоки и закусывала их лепешками, по вкусу больше напоминающими землю. Сырые старые доски скрипели и рассыпались под босыми ногами, и кончиками пальцев я чувствовала въевшуюся в пол зеленым ковром плесень. Таким был любой из дней последние пять лет моего заключения. Грех, за который меня сослали на Огрызок, считается подобным смерти, и именно поэтому каждый день, проведенный здесь, мог быть для меня последним. Закон говорит: за все деяния родителей расплачиваются отпрыски. И закону не важно, мелкая ли это кража соседского пшена, заговор против Короля, убийство. Моим приговором была смертная казнь по истечении срока заключения данного Судьей. Всё просто. Но срок давно истек, а за мной еще не возвращались. Сырость, проникающая в трещины, окутала все уголки дома,а лохмотья, висевшие на мне, еле прикрывали высохшую, покрытую болезненными пятнами кожу, но никак не согревали. Когда на Огрызке была Роза, то иногда ночью она пробиралась ко мне в дом и рассказывала сказки. А бывало, раньше закончив работу в огороде, мы тайком прятались в сарае и играли в зеркало: описывали друг другу как выглядим, всегда приукрашивая, ведь реальность в самом деле была паршива. С тех пор я помнила себя как девочку, с глазами цвета серебра и лучистой улыбкой, звонким смехом и розовыми щечками. Но знаю, что это далеко не так. Я замерла, услышав звук тяжелых шагов приближающихся к дому, и остаток яблока, выскользнув из окоченелых от холода рук, с глухим стуком ударился о пол. Вдох. Выдох. Я много раз репетировала этот день, но паника все быстрее заковывала тело. Вдох. Выдох. Шаги кастигаторов невозможно спутать. Особенная походка выдавала их с потрохами. Кстати о потрохах! Стук в дверь. ***       Два знакомых мне кастигатора зашли в дом, занося с собой запах пота, разбавляемого влажным морским воздухом. -Чем обязана? – осторожно спросила я, отходя подальше от невыносимой вони. -Морфий…-начал самый противный из вошедших. С Френком Гибсоном я познакомилась, когда увозили Розу. Он бил сопротивляющуюся Розу, а потом поволок её тело в машину. А теперь этот прыщавый «слуга закона» смотрит мне в глаза без капли сожаления. Кулаки сжались, а сердце ускорило ритм. -Ежегодная проверка здоровья заключенных,- сухо произнес он. К сведению, за эти пять лет ни разу не было проверки. Ни разу. -Это новый указ, - добавил второй кастигатор. Вранье. -Да-да. О, мы помешали тебе поесть? – хмуро продолжил он, заметив на полу остаток яблока. Эд всегда был пешкой Френка, потому что опыта у него было меньше, но сообразительности, казалось, было немного больше. Казалось. -Ох, - я взялась за живот, - нет, меня..просто тошнит, -жалобно простонала я, изобразив спазм. Я, не поднимая взгляд на кастигаторов, направилась в помывочную. -Да, Морфий. Еще не хватало, чтобы ты заблевала нам форму. Я скрылась за дверью. От страха хотелось залезть под стол и никогда оттуда не вылезать, но отчаяние, закипающее во мне всё это время, будто разрывало мое тело на части. Я подперла дверь деревяшкой, отвалившейся от лопаты, и стала давиться в притворном спазме. Пока кастигаторы увлеченно болтали о предстоящем празднике, я, как можно тише, отодвигала унитаз -прямой путь к спасению, в сторону. Я медленно его приподнимала и толкала к стене. Прокопанный туннель, красующийся в деревянном полу, с легкостью вмещал моё тощее тело, и я,всё еще имитируя рвотные позывы, забралась в него. С этого момента каждая секунда была дорога. Кастигаторы начали суетиться и всё громче звали меня по имени, теперь притворяться было бесполезно; сделав рывок, как гусеница поползла в сторону свободы, руками отталкиваясь от стенок тоннеля. Я ползла, стараясь не останавливаться и не задерживаться. Дышать становилось всё труднее, но я еще делала мелкие вдохи. Земля, летящая мне на голову и осыпающаяся со стенок под моими руками, попадала в нос и горло, щипала глаза, мешала двигаться быстрее. Я не могла позволить себе погибнуть так, погребенной под землей. Рывок, усилие, еще рывок, вдох, рывок… Освежающие капли охлаждали. В пересохшем горле поднялся комок и я, только успев перевернуться и привстать, уже возвращала на землю то, что попало в меня во время побега. Я вытерла губы кусочком платья и стала оглядываться в поисках моста, соединяющего между собой две части Огрызка. ***       Тишину леса осквернял лишь шелест ливня. Побег был просчитан с точностью до минуты, и времени на раздумья по поводу неприятной погоды не было. Мост находился в трех приблизительных километрах от конца тоннеля. Ливень все усиливался, и теперь увидеть что-то вдалеке было невозможно. Такая погода портила намеченный план - в это время я должна была уже быть около моста. Я шепотом считала секунды. Тысяча восемьсот один. Тысяча восемьсот два. Я делала осторожные шаги, поднимаясь по холму по грязи, которой стала земля. Тысяча восемьсот десять. Я вскрикнула, когда удар молнии прошелся по дереву в метре от меня, и, потеряв от неожиданности равновесие, упала в грязь. Поднявшись и вытерев лицо о подол, я продолжила считать секунды. Свинцово-серые тучи чернели, предвещая наступление ночи. Голод, тошнотой подступая к горлу, раскатывался по животу недовольным урчанием. Мне выпала честь гнить на Огрызке двенадцать лет, с тех пор сытость была мне неведома. Тысяча пятьсот девяносто. Я шла быстро, но осторожно, надеясь быстрее добраться до моста. Черт! Резкая боль в правой ноге заставила меня вскрикнуть, но тут же зажала рот ладонью надеясь, что никто меня не услышал. Я остановилась и подняла подол, чтобы осмотреть рану. Но сколько времени я уже потеряла! В лодыжке торчал обломок, видимо от старого железного забора, когда-то окружавшего мой дом, пока его не убрали из-за огорода и оставили только электрический забор. Кровь стекала по босым ногам, медленно, тщательно окрашивая опавшие листья в насыщенный цвет. Две тысячи семьсот семьдесят один. Игнорируя нарастающую боль, я старалась не поддаваться панике и продолжила идти, стараясь сильно не хромать. ***       Кастигаторы. Я спряталась за деревом и просчитывала свои дальнейшие шаги. Мост - единственный шанс свалить отсюда. На второй части Огрызка для «особо опасных» есть причал, где пришвартован катер кастигаторов. Я подняла с земли камешек и прицелилась в дерево подальше от меня. Стук привлек кастигаторов, и Эд пошел в лес. Я бросила еще один камень, в другую сторону, и теперь Фрэнк скрылся за деревьями. Пульсирующая боль. Нога всё сильнее подгибалась и подворачивалась, но я бежала изо всех сил. Я чувствовала, как босые ноги соприкасаются с ровной поверхностью моста, и во мне вновь задышала надежда. Быстрее. Я была где-то на середине моста, когда услышала выстрел. Криворукий кастигатор! Их что, не учат целиться получше?! Но платье окрашивалось в маков цвет. Невыносимая боль. Острая. Сжигающая. Согнувшись пополам я схватила себя за бок и, потеряв равновесие, шагнула туда, где моста не было. Тело летело с моста. Вниз. Три тысячи триста семьдесят два. Глава 2. «Tell me when my sigh is over» Likke Li       Я ничего не чувствовала: ни боли, ни морской воды, омывающей покалеченное тело. Я просто смотрела в черное небо без единой звезды и медленно дышала. Вдох. Выдох. Меня пинали в живот. Фрэнк, казалось, вкладывал в удары все силы, но я не могла ему ответить. Привязанной, знаете, не очень удобно драться. Эд размахнулся, и я взвизгнула, когда услышала, как треснуло ухо, еще удар и… Крик. Я проснулась от боли, пропитывающей моё тело. Кромсало изнутри. Медленно. По кусочку. Тело потяжелело в сто раз, и казалось, будто разбухшие органы раздавят сердце и крохотные легкие. Дышать было невозможно. Я чувствовала каждую погрязшую в агонии клетку моего существа. Секунды казались вечностью. Пустота. - Иди, я тебе говорю! Нечего здесь торчать! В пелену черноты ворвался чужой шепот. Я попыталась открыть глаза. -Ну, маам!- умолял детский голос. Ребенок?! Здесь ребенок?! Пустота снова меня поглотила. Комок мучений - вот как бы я себя назвала. Солнечный луч светил в лицо, и мне пришлось проснуться. По «счастливой» случайности свет попадал исключительно на меня, оставляя в полумраке помещение. Лежа на сене, я вдыхала солоноватый и немного рыбный запах моря. Я уперлась руками в колючую подстилку и попробовала привстать. Дура! Жуткий треск ребер и мой дикий вопль заполнили тишину. Я судорожно хватала ртом воздух, но он колючими пузырями застревал в горле. -Дыши! – приказал женский голос. –Медленно! Вдох. -Постарайся не фокусироваться на боли. Не фокус… Да я тут между прочим умираю! Выдох. Вторая волна агонии прокатилась по телу, и я прикусила губу, чтобы не закричать. -Дыши, -напомнили мне. Вдох. Выдох. Я все еще облокачивалась на руки. Лечь обратно не позволяла боль. -Ты можешь осторожно протянуть мне руку? Левую? -Угу, -прохрипела я. -Хорошо. И постарайся не шевелиться. Как жаль! Я же тут в марафоне собиралась учавствовать! -Сейчас тебе лучше разговаривать со мной. И как вы себе это представляете?! Чудесная беседа за чашкой чая. -Чудесная погодка. Сарказм. -Лучше расскажи, как тебе плавалось? -Ох,я неудачно прыгнула в воду. -С обрыва. -Да, как-то…- в голове помутнело. -Так, умничка. Лекарство действует. Посчитай до десяти,- я почувствовала, как холод пробежал мурашками под кожей. Туман в голове обволакивал и испарял мысли, зато телу становилось легче. -Раз. И я отключилась. ***       Воспоминания вспыхивали в сознании, будто прожигая его. Хотелось проснуться, закончить это безумие, но темнота держала меня, окуная в боль всё глубже, давая мне шанс задохнуться. Я не знаю, сколько это продолжалось. Секунду, час, день- всё это сливалось в сплошное черное пятно. Я хотела проснуться. Голос! Чей-то голос разрывал тишину, в которой я находилась. -Неужели? -Она может. -Но ведь сейчас… -Знаю. Отрывки, непонятные фразы, исковерканные слова врывались в мое сознание. Нужно выбраться из этой темноты. Но как только уйдет темнота - вернется боль. -Ты меня слышишь? -Да. Я открыла глаза, и меня встретил яркий солнечный свет. Женщина повернула мою голову, и теперь я могла разглядеть место, где провела так много времени. Амбар? Что ж, это гораздо лучше Огрызка. -Как тебя зовут, милая? – женщина улыбнулась, всё еще держа мою голову. У меня нет имени. Меня заставили его забыть. Морфий. Вот что мне осталось в память от родителей. Кличка, погоняло. Они одарили меня этим роковым словом сами об этом не подозревая. Вот он - их грех, за который мне пришлось расплачиваться. Незаконный морфий. Лучше бы эти сволочи сами им кололись. -У меня нет имени. Темнота предательски наступала, заставляя глаза закрываться, а сознание улетать. -Не спи, милая! Ты сможешь. Смогу? -Меня звали Морфий. -Морфий? Хорошо, пусть так. Моё имя Анна. -Ты помнишь, что с тобой случилось? Как ты сюда попала?- в разговор вмешался другой голос. Голос ребенка. -Райан! Иди домой, здесь тебе нельзя находиться, - голос женщины стал тише, послышались удаляющиеся шаркающие шаги. -Я понимаю, тебе тяжело, но постарайся не отключаться. -Я постараюсь. Сколько я здесь уже нахожусь? – сознание стремительно уплывало, но темноты еще не было. Она поджидает, когда я перестану сопротивляться, и тогда запрет меня в своей клетке. Я не хочу в темноту. -Мой сын принес тебя сюда месяц назад. Ты здесь уже месяц, Морфий. - Месяц?! Как по щелчку слабость отступила. ГРЁБАННЫЙ МЕСЯЦ!? -Вы знаете, кто я?! Знаете, какой опасности вы себя подвергаете?- сердце ускорило ритм настолько, что я чувствовала его биение где-то в горле. Анна знала. Она все понимала и пыталась рассчитать вероятность того, что её детей не убьют из-за меня. Одной из мер безопасности был этот амбар. Здесь они часто хранили только что выловленную рыбу, а раньше в амбаре стояла лодка, пока её не пришлось продать, чтобы оплатить учебу мальчикам, двум сыновьям Анны: Райану и Илаю. Старший сын и принес меня сюда месяц назад. Целый месяц я вот так, без усилий скрывалась от кастигаторов и Короля. Я обошла самую малую часть его системы, не прилагая никаких усилий. Это даже лучше, чем я предполагала. Я могла бы уйти сейчас и не подвергать семью, спасшую меня, опасности, но я была слишком слаба, а жизнь на Огрызке научила меня самому главному – выжить любым способом. Да, это жестоко, но я останусь здесь, пока не смогу найти другой выход. -Я буду работать. Где вам нужна помощь? -Милая,- женщина всматривалась в моё лицо, и я чувствовала что-то странное в её взгляде… что-то такое, от чего хотелось плакать не останавливаясь. Может это и есть забота? Странное теплое ощущение.- Ты все еще слаба, милая. Нам не нужна помощь. Ты же наша гостья. Гостья, из-за которой вы головы лишиться можете. -Плохая причина. Анна, мне нужно что-то сделать для вас. Так я буду чувствовать себя менее ущербно. -Илай научит её рыбачить! Она сможет его подменять. – Снова детский голос ворвался в разговор. -Райан!- женщина отвернулась от меня и я потеряла контроль над зрением. Всё снова расплывалось. -Не могли бы вы, - робко попросила я,- не отворачиваться так резко. Я не могу вас разглядеть. -Хорошо, милая я постараюсь, но лекарство и так скоро прекратит свое действие. Обнадеживающе. Очень обнадеживающе. -Оно же заглушало мою боль, - я задержала дыхание. Надежды на скорое выздоровление рассыпались, как карточный домик под сильным ветром. -Лекарства теперь только усугубляют твоё положение. Боль хочет, чтобы её чувствовали. -Ладно, Райан,- женщина снова отвернулась от меня, но теперь я видела мир четче обычного.- Поговорим об этом позже. Светлые волосы Анны были заплетены в тугую шишку, перевязанную темной лентой. -Отдыхай, Морфий. Стул со скрипом отодвинулся в мою сторону и женщина, одетая в форменные брюки и белую рубашку выпорхнула из амбара, забрав с собой мальчика, чьего лица я не смогла разглядеть. *** Они ворвались в дом, когда мама укладывала меня спать. Она читала мне сказку, но тогда остановилась, увидев выбившуюся из косы белую прядь волос. Тогда что-то взорвалось и стекла в комнате повыбивало. Мама попыталась закрыть меня от осколков, и её ранило. Я никогда не боялась крови, но в тот раз почему-то закричала. Может быть, понимала, что всё, что у меня было - исчезло. *** -В карты? – я сделала удивленное лицо, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Маленький светловолосый мальчуган, так напоминающий Анну, протягивал мне потрепанную колоду карт, на которой красовался Валет. -Мама не хочет учить меня играть. Она говорит, что это плохая игра, но что в картах может быть плохого? Ну, пожалуйста, Морфий. Райан улыбнулся и я сдалась. Я аккуратно взяла из его рук колоду и стала тасовать карты. -Анна меня убьёт, если узнает. Мальчишка, взлохмаченный, казалось, светился от счастья.