Два дракона

I. Ее больше нет. Когда они захотели их разлучить и забрать Икуо, Тацуя взорвался. Директор нового приюта поджала губы, но оставила все как есть. Это решение оказалось разумным, когда Икуо, младший из них двоих, ночью закричал во сне. Тацуя быстро успокоил его, пока остальные дети тоже не расплакались. Шли годы, их переводили из одного приюта в другой, и Икуо почти забыл, что они с Тат-чаном не были братьями по крови. Он забыл все остальное, но холодный металл уробороса был постоянным напоминанием того обещания. Обещания отомстить за нее. Как только Тат-чан достиг совершеннолетия, он посетил тату-салон и сделал напоминание для себя. Оно глубоко врезалось в его кожу. Кем бы они ни были, они все равно были связаны кровью. Ее кровью. II.  — Видимо, это совсем не для меня, — Икуо тоскливо уставился на толстый учебник, который ему нужно было прочитать перед завтрашним занятием. Преподаватель по этому предмету постоянно придирался именно к Икуо, потому что он был стипендиатом в Академии. Тацуя вздохнул и отложил в сторону журнал.  — Господи, ты сдашь экзамен, даже если мне придется просверлить дыру в твоей голове и засунуть туда книгу целиком.  — Проверишь меня? — Икуо втиснулся рядом с Тат-чаном и протянул ему учебник. Они удобно устроились на маленькой кровати в тесной квартире, где сейчас жил Тат-чан.  — Хорошо. Только я не буду расписывать за тебя билеты, даже не мечтай, — прорычал Тацуя. Он уже многое знал о работе полицейским, так что с легкостью мог притвориться им. Хм. Когда-нибудь это пригодится. Икуо радостно улыбнулся. III. Что же касается того, о чем Икуо не знал… Данно Тацуя провернул все безупречно, на прощание похлопав по спине растерянную жертву. Он скрылся с места преступления, сделав это так, чтобы Она все увидела. Ее приспешники давно приглядывались к нему, но это был первый раз, когда Она пришла сама. Она была красивой женщиной, хотя ее глаза были не возрасту старыми. Он знал, что Она знает, что он знает о слежке. Только Икуо до сих пребывал в неведении насчет того, как именно Тацуя достает дополнительные деньги, когда не хватало стипендии. Скоро он все узнает. Им нельзя зарываться головой в песок. Стрелки часов шли вперед и вперед. Убийца жил день за днем, в то время как Юико-сенсэй была в могиле. Но придет день, когда они заставят его заплатить за все. Он спрятал трясущиеся руки в карманы и натянул на себя маску якудза. IV. Они и не ожидали, что с ними случится Хибино Мизуки. Тацуя наблюдал со стороны и беспокоился. Она немного напоминала Юико-сенсэй, хотя Икуо скорее всего не понимал, почему она его так притягивала. Хибино нечасто улыбалась, но работала изо всех сил ради других людей. Не ради славы. Не ради тщеславия. И даже не ради внимания и одобрения отца. В ней сочеталась некоторая мягкость вместе со стальным стержнем ее идеалов. Он смотрел, как Икуо влюблялся в нее все больше и больше. И беспокоился. В какой-то момент он перестал беспокоиться, и вместо этого у него внутри зажглась надежда. Чем ближе они подбирались к ответам, тем тяжелее это бремя становилось для Икуо. И Тацуя ничего не мог с собой поделать, но одна часть его самого постоянно испытывала Икуо, проверяла, продолжит ли он выбранный путь. Другая же часть хотела, чтобы Икуо оступился. Тацуя нашел все ответы, когда посмотрел сообщение Юико-сэнсэй. И наконец-то все понял. Много лет назад, когда они были детьми, он снова и снова изводил Икуо вопросами о событиях той ночи. Он понял, что нужно оставить Икуо в покое, только тогда, когда у мальчика появились сильные головные боли, а его беспокойные сны превратились в настоящие ночные кошмары. Тацуя наконец-то понял, почему Икуо не мог ничего вспомнить. И часть его жалела, что он тоже не мог забыть об этом. V. Отец. У Икуо никогда не было отца, да он особо и не хотел, чтобы тот у него был. Большую часть жизни его семьей был только Тат-чан. Их разделяла пропасть в форме Юико-сэнсэй, но эта потеря их каким-то образом только сблизила. И узнать именно сейчас, кем на самом деле был его отец, было подобно нахождению в эпицентре землетрясения. Когда он только начал работать в полиции, он понял, насколько ему нравится эта профессия. Даже идиотские задания, такие как опросы миллионов свидетелей, копание в архивах или работа с кучей бумаг при закрытии очередного дела. Он был асом в своем деле, это да. Конечно, благодаря «неофициальной помощи» Тацуи он смог раскрыть несколько громких преступлений, но Икуо вел подсчет и тех, которые он раскрыл самостоятельно, и эта цифра была довольно внушительной. Он думал, что у него были природные инстинкты и особое чутье для работы полицейским. И все это ощущалось подготовкой к тому, что они хотели сделать ради Юико-сэнсэй. Он знал, что Хибино Мизуки не согласится, но между правосудием и местью была тонкая грань, и он был профессионалом в первом и готовился ко второму. Но сейчас все эти выдающиеся способности ощущались испорченными и грязными из-за знания, что он получил их от отца. Икуо было так больно, что он не помнил, как оказался дома. Он чувствовал только то, что Хибино была рядом с ним. В тот день она пришла в его квартиру и говорила о переезде к нему. Тогда Икуо вскочил с кровати, схватился за ее плечи и прислонился лбом к ее спине. Она была такой сильной, а он чувствовал себя очень слабым. Она была такой красивой, и его глазам было больно из-за ослепительного сияния ее света. Она любила его, и, может быть, он тоже любил ее. Но все это казалось… неправильным. VI. Они были брошенными. Тацуя слишком хорошо знал, что значит быть таким. Когда он в конце концов узнал, чем на самом деле была Махороба, его стошнило из-за одной только мысли об этом. Даже несмотря на то, что он столько времени был якудза, он никогда не осознавал, насколько прогнившим было общество. Богатые и сильные жили за счет слабых как стервятники. Как каннибалы. Попасть в дом Китагавы было легко. Он всего лишь проследил за его сыном и схватил его, когда тот открывал дверь. Он не получил никакого удовлетворения и радости от запугивание мальчишки и его матери. Теперь он знал о прошлом Икуо. Судьба словно насмехалась над ним, ведь сейчас под дулом пистолета Тацуи мог бы дрожать Икуо, проклятый из-за поступков отца. Тацуя не помнил, когда именно он решил, что с Икуо достаточно. Наверно, он всегда готовился к этому дню. Не только ко дню, когда он наконец-то отомстит, но и ко дню, когда Икуо покинет его. И сейчас у Тацуи не осталось никого. А потом нарисовался Чоно, этот упрямый ублюдок, а затем пришел Икуо, и сердце Тацуи чуть не выскочило из груди. В руках у Икуо было два пистолета, нацеленных на головы его коллеги и отца. Это был… выбор, после которого нельзя было повернуть назад. И он знал, что Икуо хорошо понимал все последствия этого выбора. Той ночью не было ни ангелов, ни демонов. Были только два дракона, которые держались друг за друга, когда мир вокруг рухнул. Икуо ударил Чоно, и тот потерял сознание. Тацуя хотел оттолкнуть друга, но вместо этого он просто сжал его руку, не говоря ни слова. Икуо встретился с ним взглядом. В его глазах не было ни следа неуверенности, только вопросы и желание узнать правду. И Китагава вынужден был раскрыться им. VII. Больше всего Икуо беспокоило отсутствие какой-либо вины у этого человека. Китагава рассказывал о своих деяниях, как будто они были обыденными и ничем не примечательными. Он бросил собственного сына, словно тот был мусором, он приказал Юико-сэнсэй убить его, он хладнокровно застрелил ее и оставил умирать, он послал своих людей закрыть и зачистить то место. Руки Китагавы были запятнаны кровью детей, и он оправдывался тем, что этих детей никто не хотел и не любил. Икуо был словно в тумане, он слушал и вспоминал. Кем на самом деле был этот человек? Был ли он монстром, рожденным в тот момент, когда убили его семью? У него отняли все, ему не было чуждо чувство одиночества и опустошения. Но он оставался все таким же холодным и отстраненным, как будто он насмехался над ними и напрашивался на то, чтобы его убили. У Икуо появилось извращенное желание сломать эту маску, и он знал, что Тат-чан хотел того же. Когда сын Китагавы ворвался в комнату и выстрелил в Тат-чана, Икуо увидел, как эта каменная маска дала трещины. Он разбил бы ее на тысячи мелких осколков, убил бы мальчишку, и даже, наверное, его мать, просто чтобы увидеть, как это спокойствие рушится. Но Тат-чан остановил его.  — Мне стыдно предстать перед Юико-сэнсэй, — сказал он с усмешкой, как будто ему не было больно и он не истекал кровью. Икуо знал, что Тат-чан имел в виду. Не превращайся в него, Икуо. Хватит, Икуо. Хватит. VIII. Смерть никогда не входила в его планы, но Тацуя никогда не боялся ее. Именно так он и построил свою репутацию якудза. Некоторая часть его самого, конечно, была напугана. Он закончил все свои дела и поручил Фукамачи позаботиться обо всем остальном. Он докопался до правды, он смог лучше узнать Юико-сэнсэй, смог увидеть ее и услышать ее слова для него. Он был почти счастлив. Но оставалось одна нерешенная проблема. Рюдзаки Икуо. Он не обращал внимания на шум за окном, игнорировал боль, что огнем распространялась по всему правому боку. Они все разговаривали и разговаривали, и он не мог вспомнить ни слова из того разговора. Все, о чем он помнил — это слова, которые не мог произнести вслух. Икуо совсем не нужно было их слышать. IX. Икуо не помнил, сколько раз в детстве он забирался на кровать к Тат-чану среди ночи. Обычно это было после того, как ему снились страшные кошмары, или когда его обижали в школе, а иногда он приходил Тат-чану просто так. Они никогда не разговаривали об этом. От этого воспоминания Икуо почувствовал острый укол стыда. И сейчас он относился к Юико-сэнсэй немного по-другому, наверное из-за того, что Тат-чан всегда был рядом, чтобы позаботиться о нем. А у самого Тат-чана рядом не было никого. Когда Икуо стал детективом, он поклялся себе, что будет стараться изо всех сил, и Тат-чан перестанет воспринимать его как обузу. Он хотел, чтобы Тат-чан относился к нему как к партнеру, как к равному себе. Но Тат-чан всегда пытался защитить его, до самого конца. И, наверное, он собирался сделать это, так как с местью было покончено. А может быть он просто хотел снова увидеть Юико-сэнсэй. Но эти причины не были самыми главными. Он, как всегда, последовал примеру Данно Тацуи. Он всегда шел за своим лучшим другом и братом, партнером и семьей. Тат-чан был легким в его руках. А вокруг гудело эхо призраков Махоробы, но он не обращал на них внимания. Он осторожно посадил своего друга у стены, опустился на пол рядом с ним и вытащил пистолет. Это был самый легкий выбор в его жизни. X.  — Ты просто ублюдок, который думает только о себе, — прошептала Хибино Мизуки, ее слова утонули в шуме прибоя. На шее девушки была цепочка с подвеской в форме уробороса. Мизуки осталась совсем одна, и внутри нее появилась холодная и тусклая пустота. Иногда эта пустота ее очень пугала. Но волны возвращались, снова и снова, смывая все, что было на берегу. И несмотря на то, что она чувствовала себя сломленной и разбитой, Мизуки знала, что она выдержит все это. Она вернется на работу, и Чоно-сан станет ее новым напарником. Под ее ногами лежала дорога жизни, и она пройдет по ней с высоко поднятой головой. Она носила на шее уроборос, чтобы напоминать себе о цене, которую заплатили люди ради правды. Она нашла новый смысл в жизни. XI. Она не знала, почему выбрала именно этот дизайн в ювелирном салоне. Наверно, из-за того, что симметрия двух драконов задела ее чувство долга. Кашиваба Юико часто носила эту подвеску еще до того, как ей пришло в голову узнать значение символа. Уроборос. Вечность и бесконечность. Смерть и воскрешение. Созидание и разрушение. Название проекта — «Уроборос» — было подобрано очень удачно. Юико чуть не выбросила подвеску из-за отвращения и чувства тошноты, но все равно сохранила ее и носила каждый день. Она как будто кричала миру слово, которое не могла произнести вслух. Она носила ее в качестве талисмана. Когда она познакомилась с Икуо и Тацуей, она мысленно назвала их «мои два дракона». Они ссорились, дрались друг с другом и защищали друг друга с одинаковой яростью и свирепостью. Наверно, выбирать любимчиков — это некрасиво и отвратительно, но их двоих было так легко любить, по отдельности и вместе. Ох, вместе они были просто сущим наказанием. Она любила их, и они признали ее своей семьей. Даже сами того не зная, они приняли ее. Они так жаждали того, что она могла дать им. Юико знала, что эта идиллия когда-нибудь закончится. Она собрала достаточно доказательств того, что происходило в Махоробе, после чего спрятала часть координат на поверхности подвески. И уроборос на шее чувствовался немного тяжелее обычного. Той ночью она отдала его Икуо, жалея о том, что времени у нее оставалось совсем немного. Она чувствовала его боль и замешательство, как и невыносимую боль от раны в ее груди. Она знала, что Тат-чану будет намного хуже. Она плакала, ей было страшно оставлять их всех, всех ее воспитанников и семью. Впереди их ждал жестокий мир, который относился к ним как к пустому месту.  — Позаботься о Тат-чане, — прошептала она. — Вы мои два дракона. Будьте сильными и заботьтесь друг о друге. XII. После того, как Икуо нажал на курок, вокруг не наступила темнота. Рядом были только два человека, которых он любил больше всего. Они улыбались и радовались его возвращению домой. Вокруг был только свет, свет и свет.

-fin-