Частица рая

Один Июль. Полдень. Солнце высоко в небе нагревает воздух, землю, воду в бутылке. Жарко. Автомагистраль забита машинами под завязку и они едут медленно, огибая пустые фургоны и седаны, автобусы и грузовики. В каких-то виднеются останки – женщины, мужчины. Пара голов поворачивается к ним, когда они равняются с запыленными окнами но, судя по всему, даже для мертвецов такая жара невыносима. От жары плавится и дрожит горизонт. В машине тихо не столько из-за близости ходячих, сколько из-за адской, не спадающей неделю духоты. Рик уже не верит, что им удастся найти убежище, еду, воду. Он вытирает тыльной стороны ладони пот со лба, осторожно выкручивая руль вправо. Впереди - Дэрил на байке. Его рубашка с оторванными рукавами промокла насквозь. Дэрил на ходу снимает ее, накидывая жилетку. И как он не боится свариться заживо? На голове у него бандана с черепушками – неплохой каламбур. Рик усмехается. Совсем неплохой. Они делают привал прямо на трассе. Выйдя из машин, Рик пытается размять затекшие плечи. Где-то слева Лори и Кэрол спустились на обочину по своим женским делам. Равнодушие, с которым Рик смотрит в спину, некогда единственной для него на Земле женщине жжет не хуже солнца. Несмотря на жару, внутри у Рика настоящая зима. В воздухе разливается незабываемый аромат горячего асфальта, паленого мяса и обреченности. Дэрил подходит к нему, щурясь. Протягивает бутылку воды – Рик берет, откручивает крышечку, делает пару глотков. Дэрил кивает ему и встает сзади, опускает горячие ладони на плечи Рику. В первую секунду Граймсу кажется, что его кожа горит и покрывается пузырями термического ожога, но потом жар уходит. Идет вглубь, с каждым уверенным движением пальцев просачиваясь к заледеневшему сердцу. - Всегда есть место для веры в чудо, - будто читая его мысли, говорит Дэрил. А может, он и не говорит? Может, у Рика просто тепловой удар. Но сильные пальцы продолжают гладить напряженные плечи – почти нежно. Рик закрывает глаза, а когда открывает их, Дэрил уже возвращается к своему мотоциклу. И Рику кажется, что крылья на жилетке Дэрила двигаются едва-едва, неуловимо. Будто их сложили только что. Но конечно, во всем виновата жара. Дэрил, садясь на байк, все еще ощущает под ладонями плечи Рика Граймса. *** Два В середине октября дождь льет как из ведра. Хотя нет, это больше похоже на водопад и эта чертова Ниагара их точно смоет. Вместе со всем чертовым миром. Дэрил сидит на крыльце, наблюдая за молниями. Хорошо, что им удалось найти пристанище – маленький домик на окраине города, вокруг поле, выжженная летом трава. Когда-то за этой землей ухаживали руки, которые сейчас могут только хватать, рвать. Услышав хлопнувшую дверь и знакомые шаги, Дэрил чуть наклоняет голову. Рик останавливается позади него. Рик зол, и Дэрил ощущает это почти физически. Он встает, поворачивается к Граймсу. У того в глазах грозовое небо. Дэрил просто протягивает руку, сжимает плечо. Рик не двигается и, кажется, не дышит. Дэрил невольно заворожен им – пусть уставший, с неровной щетиной и безумием в глазах – Рик все еще Рик. Дэрил думает, что Рик похож на воинов прежнего – его можно поставить на колени, его можно сбить с ног, но он будет сражаться дальше – со сломанным мечом, с пробитыми латами, будет. Вот только насколько его хватит, такого, стального? Рик смотрит на него, не отрываясь. Когда слова стали для них необязательными? Никто не скажет. Дэрил чуть сдвигает ладонь, едва касаясь пальцами шеи. Дэрил подается вперед, шепча на ухо: - Надежда…она не умерла, - и отпускает. Рик глубоко выдыхает и закрывает глаза, скрывая за веками стихию. Вот только надолго ли? За спиной Дэрила вновь сверкает молния. Рик надеется, что Дэрил не успел увидеть в его взгляде то, что Рик сам еще не понял. *** Три Что может быть прекрасней снега ранним морозным зимним утром? Нетронутая белая равнина. Наверное, так выглядит покой. Белое безмолвие. Рик смотрит из окна дома. Смотрит на то, что может убить их этой зимой – слишком холодно. У него почти не осталось сил. Он чертовски устал – быть ответственным, быть главным, быть должным. Ему как никогда хочется просто лечь на кровать, заснуть и никогда не просыпаться. Рик трет ладонями лицо, проводит по волосам. Ему надо собраться, но он не может. Нет ничего, за что бы он мог уцепиться. Он убил своего друга. Его предала любимая женщина. Он в самом сердце апокалипсиса. И с каждым днем в нем остается все меньше от того человека, которым когда-то был Рик Граймс. Все видели в нем хорошего парня, отличного полицейского, заботливого мужа. Но сам Рик не помнит себя таким. С каждым днем в Рике умирает часть его самого. Шаги за дверью. Граймс почти на сто процентов уверен, кто идет к нему. - Рик, - Дэрил открывает дверь, смотрит внимательно. Рик кивает, а у самого дрожат руки. Дэрил закрывает за собой дверь. Подошвы ботинок шуршат по потрескавшимся от старости и сырости доскам. - Послушай, мы можем вынести все – голод, холод, постоянные переезды и ходячих за каждым деревом, - голос Дэрила тих и непривычно мягок, - но потерю тебя мы не переживем. Лори и Карл – они тебя любят. И Кэрол, и Мэгги. Мы все… Дэрил замолкает. Рик подносит руку к лицу – влажно. Черт, а он думал, что разучился плакать. Объятия Дэрила успокаивают. От него пахнет железом, бензином и зимой. В этих руках Рик позволяет себе – всего лишь на секунду – расслабиться. Не быть кем-то хоть раз. Быть собой. Дэрил осторожно касается его затылка, а Рик утыкается ему в шею, прижимая так крепко, как только может. *** Четыре Припарковать машины так, чтобы удобно было выезжать, быстро зачистить дом, забрать припасы, сесть в машину. Припарковаться возле другого дома. Зачистить его. Найти следующий дом. Они стали отличной командой. Каждый знает свою роль, каждый четко исполняет приказ – Рик ведет их твердо и уверенно. Следующий дом оказался почти нетронутым – на кухне было много круп, а в кладовой – консервов и разносолов. Не сговариваясь, половину оставили, а из второй половины женщины готовили обед, пока мужчины патрулировали периметр. Весна – пора новых надежд и начинаний. Для них весна означала вновь активизировавшихся ходячих и нехватку припасов. Рик прошел вдоль крыльца, завернул за угол. Там, на корточках наклонившись к земле, сидел Диксон. Его макушка успела выгореть под апрельским солнцем. Рик с трудом подавил желание провести ладонью по волосам, собирая солнечных зайчиков с русого затылка. - Смотри, - Дэрил держал в руках маленькие зеленые листочки, - это клевер. Четырехлистный клевер. - Символ удачи? Она бы нам не помешала. Дэрил выпрямился, усмехнулся, а потом посмотрел серьезно. - По легенде Ева забрала с собой четырехлистник из Рая. Первый лист клевера – это вера, второй – надежда, третий – любовь и только последний – удача. Без предыдущих трех он ничего не значит. - Кажется, я потерял кое-какие листики, - намеренно солгал Рик – сердце было давно отогрето горячими руками. Дэрил смотрел на Рика пристально, с ожиданием. Он заметил, давно, что глаза Рика изменились. Выцвели всего за год, превратившись из синих, словно июльское небо, в серо-стальные, как северные льды. Но даже такие, они заставляли сердце Дэрила замирать. В глазах Дэрила отражалась весенняя зеленая листва и клевер. - Ты ошибаешься, - одними губами произнес Дэрил, прежде чем сделать шаг к Рику. Или Рик шагнул к нему? Ничего, чтобы сделать это пошлым. Ничего, чтобы сделать это незначительным. Ничего, чтобы сделать это мимолетным. Все – чтобы сделать это частью себя. Такие поцелуи запоминаются на всю жизнь. - Заберешь, - на мозолистой ладони маленькое ярко-изумрудное чудо. Может и правда не все потеряно? - Оставь себе, - прижать к себе, притянуть ближе, без нежностей, но ласково – четыре? Мне хватит одного тебя. С таких поцелуев начинается сама жизнь.