Необъяснимое

      С чувством облегчения капитан Джим Брасс остановил машину на дорожке у дома и, погасив фары и заглушив двигатель, решил немного посидеть в тишине. Вздохнув, он уткнулся головой в руль. Некоторые дни были длиннее остальных, и сегодня был как раз такой день. Или ночь. В сущности, без разницы. Прислушиваясь к шуму города, Джим думал о только что раскрытом ими деле, но, что гораздо важнее, о Кэтрин Уиллоус.       Когда Гриссом сообщил ему, что Кэтрин настояла на том, чтобы взять это дело, Брасс не удивился. Если преступление касалось детей, она всегда присоединялась к расследованию, назначал ее Гил или нет. Казалось, что она пытается что-то доказать, а уж себе ли, команде, жертве или остальному миру, он не знал. Зато прекрасно понимал, что Гриссом беспокоится о своей давней подруге, и этого было достаточно, чтобы начать волноваться самому.       И когда Джим наконец увидел блондинку, его единственным желанием было попросить Гриссома разрешить Саре заняться этим делом, поручить Кэтрин что-нибудь другое, избавить ее от неминуемо последующей за этим делом боли. Но он не стал. А даже если бы и попросил, то знал, что Гриссом не скажет "да". Обстоятельства должны бы были быть исключительными, чтобы он так просто взял и переназначил ее. Так что к моменту, когда исход дела стал ясен, Брасс мог только смотреть, как Кэтрин трясет от гнева из-за матери, хладнокровно убившей собственную дочь.       Джим не мог вообразить, что в состоянии сотворить подобное со свой дочерью, какими бы натянутыми не были их отношения, а уж для такой матери, как Кэтрин... Он покачал головой, даже не пытаясь представить, какие чувства она могла испытывать после окончания смены.       Снова вздохнув, Брасс понял, что, останься он в машине чуть дольше, просто заснет, так что он неохотно оторвал уставшее тело от сиденья водителя и побрел к дому. Сначала завтрак и стакан скотча, а потом в душ и спать.       Войдя внутрь, Брасс уловил непривычный для его дома тонкий аромат духов. Он ждал ее прихода. Машина, стоящая на дорожке к дому, выдавала хозяйку с головой. Но даже если бы джипа там не было, он бы все равно знал, что она здесь. После случившегося она могла прийти только к нему. И это по-прежнему его удивляло, а иногда Джим просто не мог поверить своей удаче: рядом не только красивая, но и еще умная женщина.       Избавившись от пиджака и поясной кобуры, он прошел в кухню и заметил Кэтрин, обнявшую себя руками, у стойки. Ее беззащитный и потерянный вид разбивал сердце.       Ему, бывшему морскому пехотинцу и жесткому капитану отдела убийств, было тяжело признаться в этом даже самому себе, но рядом с Кэтрин он все чаще позволял себе быть мягким.       – Эй, – тихо окликнул Брасс, встав позади нее.       Кэтрин никак не отреагировала, даже не вздрогнула. Мыслями она была далеко отсюда, но, когда руки Брасса осторожно заскользили по ее талии, она впилась пальцами в его предплечья.       – Почему, Джим? – спросила она хриплым от боли голосом. – Как она могла это сделать?       – Я не знаю, Кэт, – честно ответил Брасс. – Не знаю.       Оставаясь в надежном кольце мужских рук, она обернулась и посмотрела на него блестящими от слез глазами.       – Я знаю, что такое случается, – сказала она. – Происходит несчастье. Как с малышом Заком. И родители пытаются скрыть ужасную трагедию. Но это? Убить собственную дочь, чтобы начать новую жизнь со своим приятелем? – Кэтрин покачала головой, ее затрясло       – Эй, иди сюда, – Брасс притянул ее к себе и, несмотря на почти одинаковый рост, она спрятала голову у него под подбородком. – Тебе нужно отпустить все это, Кэт. Я понимаю, насколько это для тебя тяжело. Будто бы... Будто бы ты...       – Я... убила Линдси... чтобы начать новую жизнь с тобой, – отрывисто закончила она за него. – Знаю, поэтому и не могу понять. Это просто...       – Необъяснимо, – он немного подался назад, чтобы улыбнуться ей, – особенного для кого-то вроде тебя, – и поцеловал ее в лоб.       – Вроде меня? – спросила Кэтрин.       Поняв по голосу, что она напряглась, Брасс покачал головой:       – Ты любишь дочь больше всего на свете, включая собственную жизнь. И, – он примирительно поднял ладонь вверх, – опережая тебя, скажу сразу, что я не ревную. Тут о ревности и речи быть не может.       – Да что ты?       – Ну, разве что немного. Но только из-за...       – Элли. Я понимаю, – Кэтрин улыбнулась и обвила руками его шею. – Спасибо.       – За что?       – Теперь мне лучше.       Брасс широко улыбнулся:       – Это часть моей работы, хоть я никогда и не узнаю, как эту работу получил.       – Этого я больше обсуждать с тобой не буду, – твердо сказала Кэтрин. – Ты прекрасно знаешь, почему я с тобой.       – Да. Просто иногда это...       – Необъяснимо?       Он кивнул:       – Именно.       Кэтрин загадочно улыбнулась.       – Вот и хорошо, – ответила она перед поцелуем.